Суриков И.Е. Парадоксы исторической памяти в античной Греции

Данная работа современного исследователя Античности Игоря Евгеньевича Сурикова включает в себя несколько тем: 1) «Historia versus chronica» («История против хроники»); 2) «От пророка – к историку»; 3) «Память с провалами»; 4) «Миф и конструирование прошлого»; 5) «Регресс – прогресс – циклизм».
«Historia versus chronica» («История против хроники»). В этой части статьи автор сравнивает древневосточную культуру с древнегреческой, а точнее разность подхода этих цивилизаций к пониманию истории.
Древние эллины, по словам И.Е. Сурикова, проявляли больший интерес к пространству, нежели ко времени, что «выражало определенную "антиисторическую" тенденцию» (с. 57).
Далее исследователь обращает внимание на особенности средств фиксации исторической памяти в античной Греции: «Если древневосточные цивилизации (и традиционный социум в целом) отдают предпочтение жанру исторической хроники в фиксации событий, то в древнегреческом мире этот жанр не был распространен: «жанр исторической хроники, столь распространенный и на Древнем Востоке – от Египта до Китая, – и в Риме (фасты, анналы), а впоследствии – в Византии, в Западной Европе, на Руси (летописи), греческому миру весьма долго оставался чужд» (с. 57).
Но это не означает, что у древних греков не функционировала практика ежегодных записей. В большинстве полисов в календарных целях составлялись списки (до нас дошли фрагменты афинского списка архонтов, высеченного на каменной плите в конце V в. до н.э.).
Это объясняет то, что первые греческие историки в своих работах опирались на устную традицию, так как письменные хроники отсутствовали. И.Е. Суриков отмечает, что хроника как жанр стал достоянием культуры Античности довольно поздно, в результате греко-восточного симбиоза эпохи эллинизма (с. 58).
Форма историописания древних греков также отличалась: «Эллинский историк …отнюдь не сродни своему древневосточному, византийскому или древнерусскому "коллеге". Он не усердный хронист, скрупулезно заносящий в свою летопись событие за событием …Он исследователь» (с. 58).
Далее автор углубляется в сравнение древнегреческого и древневосточного историка. На Древнем Востоке хроника начиналась от сотворения мира, при ее написании использовались материалы предшественников. Более того, хроника чаще всего была анонимной, иногда псевдонимной (некоторые хроники были составлены от имени царей, хотя понятно, что это было сделано другими людьми).
Противопоставляя метод античных историков в фиксировании истории Суриков указывает, что уже у Гекатея Милетского (рубеж VI–V вв. до н. э.) встречается указание на собственное авторство: «Так говорит Гекатей Милетский: я пишу это так, как мне представляется истинным, ибо рассказы эллинов многоразличны и смехотворны, как мне кажется» (FGrHist. 1. F1).
Анализируя этот отрывок, И.Е. Суриков указывает на такие характерные моменты (с. 59):
Ярко выраженное авторское, индивидуальное начало: уже в первой фразе своего труда историк ставит собственное имя.
Нацеленность не столько на изложение событий, сколько на поиск истины (причем с пониманием определенной субъективности самой истины, допуская, таким образом, что возможны и другие точки зрения).
Полемический и даже критический настрой по отношению к предшественникам (мифографам), стремление посмотреть на вещи по-новому

.
Автор статьи пишет, что греческое историописание оставалось авторским: среди эллинских историков не встречаются анонимы и редко встречаются псевдонимы (Так, Ксенофонт издал «Анабасис» под псевдонимом, но сделал это не из принципиального желания скрыть свое авторство, а из стремления подчеркнуть объективность повествования (ведь он сам выступал в этом трактате в качестве одного из действующих лиц) (с. 59-60).
Продолжая тему жанров, Суриков добавляет, что в Афинах позднеклассической эпохи получил широкое распространение жанр аттидографии, что подразумевает «изложение событий, происходивших в одном конкретном городе-государстве от легендарной древности до времени жизни автора» (с. 60). Тем не менее, аттидографы не столько занимались описанием, сколько расследованием и поиском истины. Немаловажную роль имела полемика ученых друг с другом.
По сведениям автора работы, интерес к хронологии возник у древних эллинов в конце V в. до н.э. (Гиппий Элидский, Гелланик Лесбосский). Однако хронологические выкладки в это время использовались историками не для составления хроник, а для синхронизации событий, происходивших в различных полисах: «каждый из этих полисов пользовался собственным календарем и собственным летосчислением). «Синхронизация осуществлялась путем "привязки" этих событий к определенным реперам общегреческого значения (смене жрецов и жриц в авторитетных святилищах, периодически повторявшимся панэллинским спортивным играм и т.п.). Впоследствии на базе этих синхронизаций выросло получившее широкое распространение среди историков летосчисление по Олимпиадам» (с. 61).
«От пророка – к историку». И.Е. Суриков указывает на две концепции развития науки и философии в древней Греции. Так, «"рождение истории" считается одним из этапов пути "от мифа к логосу, проделанного греками, пути, на котором в рамках примерно того же хронологического отрезка, разве что чуть раньше, возникла также и философия, предпринявшая первые попытки объяснить мироздание с позиций не традиционных представлений, а разума и логики» (с. 62).
Вторая концепция наиболее полно представлена в исследованиях Фрэнсиса Корнфорда (1874-1943). По мнению этого антиковеда, у истока названных феноменов стоит не рационалист-эмпирик, а значительно более экзотическая фигура, имеющая прямое отношение к религии, – пророк-поэт (в чем-то схожий с кельтским друидом или сибирским шаманом), получающий свое априорное (можно сказать, даже магическое) знание не посредством анализа фактов, а через откровение, получаемое от сверхъестественных сил (Аристей, Гермотим, Абарис, Эпименид).
Исходя из этого, Суриков называет историка «пророком наоборот», пророчествующего не о будущем, а о прошлом. В пример историк приводит Эпименида Критского (VII–VI вв. до н.э.), который умел объяснить, из-за чего на полис обрушились те или иные беды, и рекомендовать соответствующие средства выхода из сложной ситуации