Специфика понятия «религия» в XXI веке

Находясь в достаточно долгом пути к современной технократической цивилизации, история существенно видоизменилась и породила то, что американские социологи называют постиндустриальным информационным обществом. Соответственно, проблема веры и неверия обрела широкий резонанс — значительно больший, нежели споры о трансцендентности или имманентности Бога. Бог умер, раз допустил кровавые войны и революции, перевернувшие представления человечества о действительности. Поэтому религия, как и философия, культура и искусство испытала на себе дух инноваций, последствия которых практически полностью повернули интерес общества к научному знанию.
Представитель философской герменевтики П. Рикёр (1913–2005), анализируя отношение к Богу в контексте переходной эпохи XX–XXI вв., пишет об организации атеистического дискурса вокруг феноменов обвинения и утешения, запрета и спасения, обусловленных диалектиков воли к власти и страха наказания. Снятие противоречий между ними осуществляется в Боге, но при таких обстоятельствах вера оказывается за бортом. Атеизм поэтому закономерно появляется, чтобы освободить путь к ней, чем в свое время пытались заниматься вышеуказанные Ф. Ницше и З. Фрейд. При этом, они определяются П. Рикёром не как критики религии в традиционном их понимании, а как создатели своей особой герменевтической линии, соразмерно которой акцент смещается с доказательств бытия Бога — на раскодировку страхов и влечений, зафиксированных в христианской символической форме. Другими словами, их больше интересуют этические, нежели онтологические или гносеологические, моменты религии. Подобная линия атеизма сопровождается постановкой сразу нескольких вопросов: какой Бог умер, кто является его убийцей и насколько авторитетным можно считать это заявление? Ответы на них П. Рикёр находит в метафизике первоначала, на преодолении которой настаивал в свое время М. Хайдеггер — в частности, речь идет о надломе бытия как воли, о превосхождении метафизикой себя самой

.
По аналогичному пути должна двигаться, по выражению русско-американского культуролога и литературного критика М. Н. Эпштейна (род. 1950), и религия. В своей работе «Религия после атеизма» он также заостряет внимание на различии веры и религиозности, которому содействуют конфессиональные манипуляции над современным обществом. Учитывая их специфику, М. Н. Эпштейн вводит уникальное понятие так называемой «бедной религии» — «веры без вероисповедания». Свой отзыв об атеизме он адресует, прежде всего, рассмотренной нами концепции Т. Альтицера, где теология изображается в виде синтеза теизма и атеизма, репрезентируемого утверждениями о самоустранении перводвигателя из универсума путем земной смерти своего Сына. Атеизм есть результат неправильной расстановки акцентов теологов на фактах распятия и смерти, в то время как воскресение Спасителя вынесено за скобки. Тем не менее, как масштабное социокультурное и историческое явление атеизм, как считает М. Н. Эпштейн, исчерпал, преодолел сам себя еще в 70-х гг. прошлого столетия, снова уступив место христианской вере. Культуролог не отрицает тот факт, что интеллектуальная элита сохранила атеистические предпочтения, но они не несут в себе никакой потенциальной угрозы для всего мирового сообщества, поскольку являются не более, чем показательными: так того требует научный дискурс.
Ссылаясь на мнение своего словенского коллеги, культуролога и философа С. Жижека (род. 1949), М. Н. Эпштейн подчеркивает, что современная ситуация — это «снятие» минувшей тенденции на публичную религиозность. Олицетворением последней является чеховская княгиня Вера Гавриловна, которая за ужином в N-ском монастыре пила испанскую десертную малагу, а после показательно упала на колени в своей комнате перед иконами, чтобы прочесть две главы Евангелия. На сегодняшний день ситуация развернулась в другую сторону, где пафосное отрицание Бога сливается с гедонистическим восприятием мира только внешне, как форма манифестации моды