Система персонажей в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» как отражение идеи страдания

Поведение героев Достоевского всегда объясняется их мировоззрением и типом их мироотношения, ценностной ориентацией. Интересный принцип создания системы персонажей увидел в романе Достоевского «Преступление и наказание» поэт Серебряного века и литературный критик И. Ф. Анненский, написав статью «Достоевский в художественной идеологии», которая помещена во «Вторую книгу отражений» (1909). В системе персонажей, по мнению критика, можно выделить две группы. Одни видят смысл жизни и правду в страдании. Другие же, наоборот, убеждены в том, что имеют право требовать счастья, наслаждения, власти. В первой группе можно выделить две крайние точки маляр Миколка и Марфа Петровна Свидригайлова. Во второй группе крайние точки ограничивают Лужин и Раскольников. Маляра Миколку можно отнести к высшему символу страдания, здесь сливаются две идеи: Страдания и Правды. Жизнерадостный мальчик впервые сталкивается с грубой силой, которая грозит его засудить, и решает принять на себя чужой грех и взять на себя страдание. Страдание ему необходимо для очищения от грехов. Так поступают высшие и лучшие существа. В решении Миколки можно почувствовать что-то сильно и светлое. Женским соответствием к символу маляра Николки является Лизавета, которая перед гибелью движением руки словно простила своего погубителя Раскольникова. Несомненно, самый глубокий и сильный поворот в системе героев, соответствующих идее страдания, является Сонечка Мармеладова. Это уже не только кроткая и не только жертва, она не думает ни о страдании, ни о венце. Сердце Сони целостно отдано чужим мукам, ею движет «ненасытимое сострадание». Она так сострадает и сочувствует другим, что в её сердце не находится места собственным мукам и унижениям. Рядом с Соней можно поставить её отца – Семёна Захаровича Мармеладова. По плоти он отец Сони, а по духу он её дитя, так как не способен достичь тех духовных высот, которые достигла его дочь. Он кажется сложнее Сони в той мысли, что, принимая жертву, он принимает и страдание. Как и Соня, он кроткий. Но если Соня своей кротостью осеняет, то Мармеладов проявляет кротость в своём падении и грехе. Ради таких людей Христос взошёл на Голгофу. В Мармеладове сочетаются и мученик, и жертва, и изверг, который пьянством приносит страдание близким, но он не себялюбец. Он не ропщет на свою судьбу, он даже рад поношению.
Символ Авдотьи Романовны Раскольниковой тоже в группе тех, кто берёт на себя страдание ради спасения ближнего. Дуня добровольно приносит себя в жертву ради брата, но самоотречение её высокомерно. Марфа Петровна Свидригайлова тоже приемлет жизнь под знаком мученичества, под видом страдания. Смысл жизни этой героини в том, чтобы брать от жизни больше даже, чем можешь переварить, и в то же время казаться мученицей и обездоленной. Призрачное страдание Марфы Петровны сливается с самым грубым наслаждением плоти в такой же неразрывный узел, как у Миколки – маляра его мука плотская и венец духовный. Для Достоевского Марфа Петровна символ страдания, в котором нет Бога, и поэтому в её образе идея высокого страдания переходит в сферу высокого комизма. Точка Марфы Петровны находится в соединении с точкой её мужа. Свидригайлов – человек без малейшей пошлости, фантастический, больше всех в романе он отражает чистую идею. Свидригайлов болен бесполезностью своего опыта. Он холодный, выносливый, пытливый и чарующий. Он, как дьявол, холоден и умён, и нет такой вещи, которая вызывала бы его отвращение, чувство брезгливости. Выше символа Свидригайлова идут идеалистические символы требовательного счастья, все теории, химеры и фантазии. Вниз же от него все обличения идеи счастья

. Выше возникает печальный образ Пульхерии Александровны Раскольниковой, в которой воплощается болезненная вера в обетованный союз правды и счастья. В её представлении даже Лужин может быть если не прекрасен, то может не портить картины счастья. Если в Пульхерии Александровне отражается мечта о счастье тихая, устремлённая, маниакальная, то в Катерине Ивановне мысль о счастье безумная, мечущаяся.
Таким образом, данная система персонажей тесно связана с понятием необходимости страдания и понятием требовательного счастья.
3. Три встречи Раскольникова с Порфирием Петровичем как отражение идеи страдания как очищения от греха
«Три встречи Порфирия с Раскольниковым – это вовсе не обычные следовательские допросы; и не потому что они проходят «не по форме», а потому, что они нарушают самые основы традиционного типа взаимоотношений следователя и преступника. Все три встречи – замечательные полифонические диалоги», - писал М. М. Бахтин в своей книге «Проблемы поэтики Достоевского».
В пятой главе третьей части романа происходит первая встреча Родиона Раскольникова со следователем Порфирием Петровичем. Первая встреча - это попытка узнать друг друга, присмотреться к своему оппоненту двух сильных и умных противников, это начало сложного психологического поединка. Раскольников, словно бабочка летит на огонь, как он мысленно признаётся сам себе. Нераскаявшийся убийца, узнав, что его друг Разумихин – дальний родственник следователя, идёт вместе с ним на квартиру Порфирия Петровича. Другу он объясняет, что был закладчиком убитой старухи. Эту же причину он раскрывает и перед следователем: у процентщицы остались дорогие для него вещи: кольцо сестры и серебряные часы отца. Истинная причина посещения квартиры следователя совсем другая: молодой человек хочет узнать, подозревают ли его в убийстве, знают ли о том, что накануне он заходил в квартиру убитой и спрашивал у работников о крови.
Своё появление у Порфирия Петровича Раскольников хочет инсценировать как можно более естественно. Ради этой цели он разыгрывает Разумихина, подшучивая над влюблённостью «Ромео десяти вершков росту», над его любовью к Дуне, сестре Раскольникова, сравнивает приятеля с «розой весенней». Разумихин сконфужен, взбешён, заходит к дяде «с совершенно опрокинутою и свирепою физиономией, красный, как пион, долговязо и неловко». В эту минуту его лицо и фигура были действительно смешны и оправдывали смех Раскольникова, который входит к следователю, «как будто сдерживая себя от смеха». Но поверил ли в «натуральность» этой сцены Порфирий Петрович? Проницательный следователь сразу же разгадал замысел Раскольникова, и поэтому он «смеялся и желал смеяться». Порфирий Петрович просто подыграл Родиону Романовичу в этой сцене, делая вид, что поверил в искренность «задушевного» смеха подозреваемого.
В какой-то момент разговора Раскольникову и показалось, что следователь «как-то явно насмешливо посмотрел на него, прищурившись и как бы подмигнув». Хитрый Порфирий Петрович добился своего: он заронил сомнение и страх в душу преступника. Расчёт следователя психологически прост: подозреваемый, измучившись нравственно от неизвестности, не выдержит и признается сам. Из этого следует, что между Порфирием Петровичем и Раскольниковым происходит двойной поединок. Во-первых, следователь хочет изобличить убийцу и заставить его признаться в содеянном, а преступник ставит перед собой цель уйти от наказания, оставить своё преступление нераскрытым. Во-вторых, так как у следователя нет конкретных улик, а только психологические наблюдения и выводы, он стремится вывести своего противника из равновесия, чтобы тот признался в преступлении