Имажинистские метаморфозы А. Мариенгофа — от Логоса к Хаосу

Один из ярких идеологов литературы Серебряного века, создатель так называемого «Ордена имажинистов», А. Мариенгоф (1897–1962) показал себя как искусный поэт и писатель, заинтересованный в установлении «механизмов воплощения эпохи в художественной словесности …поиске тех приемов, что позволяют автору фиксировать общее душевное состояние людей того периода…». Определяя специфику его творчества, многие критики сходятся во мнении, что оно совмещает в себе черты распространенного на тот момент импрессионизма и орнаментализма — прежде всего, это касается лирического романа. Использование импрессионистской модели построения образа в русской культуре обусловлено не столько модой, сколько тонкостями восприятия человеком феномена времени, а конкретнее — его текучести, изменчивости и цикличности, наилучшей репрезентацией которых является природа.
Именно поэтому литературные тексты футуристов и имажинистов напоминали объекты коллажного искусства. Сущность коллажа, как правило, состояла в наклеивании цветных бумажек, обрывков газет, обоев, вырезок из журналов непосредственно на холст. С этой задачей лучше всего справились русские футуристы, чье название, на первый взгляд, не нуждается в дополнительных разъяснениях и априори предполагает не просто соответствие духу времени, а его опережение. Среди ключевых тезисов, раскрывающих содержание деятельности футуристов, можно встретить их сопоставление с нигилистами, поскольку даже к оформлению своих книг они подходили нестандартно: в понимании рельефности бумаги, на которую наносится краска, присутствует резкое отрицание практически каждой конструктивистской концепции, вычленяющей в объекте рациональное начало. Однако, за этой вычурной техникой на самом деле скрывается сложный философский подтекст, где наличествует противостояние живой и неживой материи, человека и машины

. Говоря простым языком, ключевой целью футуристов был не просто эпатаж, «эстетизация низменного», — они попытались сохранить и пронести в будущее ценность самого Автора, чье творческое мышление активизируется движением руки. В самом общем смысле, коллажирование стало точкой отсчета для абстрактного искусства, подразумевающего изображение идеи вещи, интерпретировать которую каждый может по-своему. Соответственно, задача коллажа раскрывается в переводе зрительного образа на язык чувств и эмоций, для которых априори отсутствует признак системности. Таким образом, на пару с имажинистами футуристы проявили себя как античные киники, решительно порывавшие с социальными ограничениями, ведь их целью было избавление от «всякого стесняющего канона в поэзии».
Между тем, футуризм уже успел вступить и в конфронтацию с более терпимым к культурной памяти имажинизмом, создатели которого боролись за отвлеченность образа от строгих грамматических законов. Само слово теперь оказывается свободным самоценным концептом, а его интерпретация носит исключительно субъективный характер, не обусловленный никакими внешними раздражителями, что несколько напоминает нам скептическую философию греков. Благодаря описанным метаморфозам имажинизм испытывал внутри себя непрерывную диалектику образа и сюжета, слова и смыслового содержания литературного произведения, сохранившего оттенок синкретичного мифологического мышления. Оно прослеживалось не только в преобладании метафор над фабулой, но и в беспорядочности изложения последней: «устанавливая новый канон, имажинизм не мог не прийти в противоречие со своей романтической сущностью и не распасться»