Индивидуально-типологические факторы преодолевающего поведения

Кардинальные преобразования затрагивают большую часть жизни подростка, и он оказывается дезадаптирован, в противоречии между относительно стабильной средой и находящимся в состоянии нестабильности индивидом. Как следствие, подросток вынужден заново формировать адаптивные механизмы, воплощением которых и являются копинг-стратегии.
Подростковый период также можно назвать возрастным пиком тревожности, когда ее причиной может быть множество факторов, условий, ранее не значимых для подростка, и его поведения, особенно если рассматривать адаптивные варианты поведения.
Причины тревожности подростков можно разделить на внешние и внутриличностные [2, с.117].
Внешние источники тревожности:
1. недостатки семейного воспитания;
2. сверхзацикленность на обучении;
3. проблемы во взаимоотношениях с учителями и сверстниками.
Далее рассмотрим внутриличностные источники тревожности.
1.Внутренний конфликт.
Начиная с 10-11-летнего возраста начинает четко прослеживаться взаимосвязь между отношением к себе и тревожностью, которая может стать свойством личности подростка, центральным фактором ее возникновения и закрепления, отраженном в «Я-концепции» через отношение к себе.
2. Неблагоприятный эмоциональный опыт, вызванный ориентацией тревожных подростков не на объективные факты, а на субъективные ощущения и переживания, в результате чего количество «неуспехов», ведущих к накоплению отрицательного эмоционального опыта, резко возрастает.
Кроме того, негативную роль появления тревожности также играет чрезмерная устремленность на внешние критерии успехов и неудач при отсутствии собственного мнения. Подростки с тревожностью характеризуются: неумением оценить свои действия; найти оптимальную для себя зону трудности задания; определить вероятность желательного исхода события, вследствие чего они значительно чаще, чем их эмоционально благополучные сверстники, оказываются неуспешными в ситуациях, в которых отсутствуют заданные внешние критерии [10, с.477].
Большинство исследователей отмечают, что в подростковом возрасте копинг-механизмы проявляются: в эмоциональной, поведенческой и познавательной (интеллектуальной) сферах функционирования личности. Например, И. Н. Андреева указывает, «что возрастной нормой для подростка 12 лет является эмоциональный уровень реагирования на «вредности» жизни» [4, с.65]. Р. Р. Набиуллина, И. В. Тухтарова отмечают, «что у подростков стратегии эмоционального совладания проявляются в виде различных неадекватных оценок ситуации, приводящих к переживаниям, раздражениям, протеста, плача, злости или к подчеркнутому оптимизму как уверенности в преодолении трудной ситуации». В результате возникает дефицит конструктивных стратегий [17, с. 32]. Поведенческие стратегии проявляются в смене деятельности либо изменении ее форм. Наиболее актуальным у подростков способом ухода от трудностей выступает: общение с друзьями, сверстниками, у которых они ищут поиск поддержки (быть выслушанным, получить понимание).
Копинг-стратегии связаны с тревожностью

. Личностная тревожность связана с эмоционально-ориентированным копингом. Ситуативная тревожность может усиливать попытки субъекта преодолеть стресс, сфокусироваться на задаче и тем самым повысить проблемно–ориентированный копинг. У тревожных подростков преобладают непродуктивные (эмоционально–ориентированные или избегающие) копинг-стратегии [16, с.185].
Сущность копинга предстает в наиболее эффективной адаптации человека к требованиям стрессогенной ситуации, а с позиции превентивного преодоления - в создании и поддержании ситуации (содержание задач, условия и организация жизни и деятельности субъекта) в соответствии с функциональными, конституционными, психологическими и другими возможностями человека.
В значительной степени эти возможности определяется гендерной идентичностью личности, поскольку гендерные предписания и нормативы поведения, принятые в том или ином социуме, интернализируются субъектом деятельности в процессе онтогенеза, а затем ретранслируются в собственной деятельности и взаимоотношениях.
Традиционно считается, что женщины более подвержены эмоциям, чем мужчины. Так, Е. П. Ильин указывает на то, что согласно распределению социальных ролей, сформировался определенный взгляд на женщин как на инфантильных существ, которые живут эмоциями. Эмоциональность обычно рассматривается как один из существенных показателей женственности, что, как правило, противопоставляется мужской рациональности. Во многих тестах (или шкалах), измеряющих фемининность и маскулинность, которые начали разрабатывать с 30-х годов ХХ века, эмоциональность является одной из важнейших характеристик, которая позволяет отделить «нормальных» женщин от «нормальных» мужчин и «нормальных» женщин от женщин маскулинных [9, с. 320].
Мужество (маскулинность) в общественном представлении связывается с достижениями, автономией, стремлением контроля как способности, в том числе, влиять на осознанное проявление и сокрытие собственных чувств. Женственность, напротив, ассоциируется с межличностной коммуникацией, стремлением к объединению и активному проявлению чувств. Исследователи отмечают наличие половой диморфизма в реагировании на стрессовые события.
Результаты исследования С. А. Станибулы свидетельствуют о более выраженной реакции на начало стресса и более быстром восстановление после его завершения у женщин, их пластичности по сравнению с мужчинами.
Напряженность, перенапряжение, негативная возбудимость, взволнованность, депрессия, подавленность, апатия, безразличие, отчаяние, обреченность, чувство безысходности свойственны более лицам женского пола, тогда как реакция шока - мужчинам, а истерия, нервозность, раздражительность одинаково свойственны представителям обоих полов [25, с.211].
По мнению е