Установления подлинного положения солдат СССР, оказавшихся в немецком плену

Великая Отечественная война тяжелым бременем легла на судьбы всех советских граждан, которые в 1941-1945 году героически давали отпор врагу. Так, наиболее сложным был этот этап для тех, кто оказался в немецком плену. Согласно данным профессора К. Штрайта, таковых было 5,7 млн человек [9]: большая часть из них погибла, оказавшись в тяжелейшем положении. Настоящее исследование посвящено изучению условий жизни советских военнопленных, представленных в мемуарах, дневниках и других источниках личного происхождения. Актуальность работы представляется в необходимости установления подлинного положения солдат СССР, оказавшихся в немецком плену, что также является крайне важным фундаментом для преодоления тоталитарного прошлого Германии.
Целью данного исследования является установление положения советских военнопленных на основе оставленных ими свидетельств. Объектом данного исследования являются сведения, оставленные участниками военного конфликта об опыте своего пребывания в немецком плену, а предметом – опыт советских военнопленных в годы Великой Отечественной войны.
Положение военнопленных в нацистском государстве должно было формироваться исходя из подписанных ею Гаагской и Женевских конвенций. Тем не менее, в действительности требования, заключающиеся не только в личной неприкосновенности, но и предоставлении гражданской дееспособности – не исполнялись. Так, еще на Нюрнбергском процессе Ф. Гальдер, пересказывая речь А. Гитлера о предстоящем наступлении на СССР, утверждал: «Так как русские не участвуют в Гаагской конвенции, то и обращение с их военнопленными не должно быть в соответствии с решениями Гаагской конвенции» [6]. Тем не менее, в самой Конвенции утверждалось о том, что «если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших» [2]. Тем самым, такое решение правительства и высшего командования нацистской Германии можно назвать лишь лживой попыткой оправдать свои преступления.
Так, первое, с чем сталкивались советские военнопленные, – было установление их национальности с целью определения евреев

. В мемуарах Ю. В. Владимирова также описано, как немецкие солдаты заставляли пленных проговаривать скороговорки [1], чтобы определить акцент, по которому можно было установить и национальную принадлежность. В воспоминаниях Б. Н. Соколова расстрелы евреев в конце 1941 описаны так: «Ежедневно в огромный Саласпилский концентрационный лагерь прибывали по два — три эшелона с гражданскими евреями из Франции, Бельгии, Германии и других стран. Привезенных выводили из битком набитых товарных вагонов и тут же убивали» [8]. В свою очередь, это делало особенно ужасным положение евреев в плену, что сказывалось на их моральном состоянии. И. М. Бружеставицкий в своих воспоминаниях писал следующее: «Я страдал, как и все мои товарищи, попавшие в плен. Но к этому добавлялся страх разоблачения, что я еврей и политработник. Таких расстреливали немедленно» [7]. Тем не менее, жизнь граждан СССР других национальностей в плену также была крайне суровой.
Прежде всего, жили они в практически необорудованных местах для пленных. Зачастую, не было ни клозетов, ни водопровода, ни канализации, ни бараков [3]. По информации, представленной бывшим военнопленным В. И. Шиманским, пленным приходилось самостоятельно строить себе жилища из имевшихся материалов [3]. Это противоречило статье 10 Женевской конвенции, в которой утверждалось: «Военнопленные помещаются в строениях или бараках, представляющих всевозможные гарантии гигиены и здоровья. Помещения должны быть вполне защищены от сырости, в достаточной степени отоплены и освещены» [2].
Помимо этого, осложняло положение военнопленных и распространение инфекционных болезней. Б. Н. Соколов утверждал, что «в зиму 1941-1942 года в лагере свирепствовал тиф, унесший много жизней» [8]