Художественные стратегии в ранней прозе Пелевина О.В

Аннотация. В статье рассматриваются основные художественные стратегии в творчестве Виктора Пелевина на примере его ранней прозы из первого сборника писателя «Синий фонарь». Выделен ряд характерных тем, пронизывающих многие произведения Пелевина, в числе которых представлены: наличие двоемирия в художественном пространстве автора, антиутопические мотивы и идея виртуальной реальности. Данные авторские стратегии демонстрируют особый творческий метод Пелевина, с помощью которого он осмысливает окружающую действительность.
Ключевые слова. В.О. Пелевин, авторские стратегии, двоемирие, художественность, виртуальная реальность, антиутопия, ранняя проза.
Abstract. The article considers the main artistic strategies in the work of Victor Pelevin on the example of his early prose from the first collection of the writer "Blue Lantern". A number of characteristic themes that permeate many of Pelevin's works are singled out, among which are presented: nali-mirya in the author's artistic space, dystopian motives and the idea of virtual reality. These author's strategies demonstrate Pelevin's special creative method of comprehending the surrounding reality.
Translated with www.DeepL.com/Translator (free version)
Key words.V.O. Pelevin, author’s strategies, double world, artistry, virtual reality, dystopia, early prose.
Виктор Пелевин – входит в число самых оригинальных и противоречивых современных российских писателей. Несмотря на то, что первые публикации Пелевина появились три десятка лет назад, в критическом литературоведении все ещё нет общей точки зрения на специфику творческого метода писателя.
Исследователи приравнивают манеру Пелевина к направлению «литературный поп-арт» [1. с. 184], другие склонны полагать, что он стал образцом пострефлексивного постмодернизма [3. с. 244-259], есть мнение, что его произведения представляют собой чистый пример постреализма [5. с. 140], а ряд критиков утверждает, что Пелевин стал родоначальником своей собственной литературной школы [6. с. 2].
Несмотря на разнополярное отношение литературных критиков и исследователей к писателю, можно с полной уверенностью отметить, что весь творческий багаж писателя стал неким литературным феноменом, который характеризуется сквозным внутренним стержнем, соединяющим все его произведения в единую Вселенную, полную абсурда, иронии, сарказма и собственной философии. А.А. Генис утверждал, что постоянной величиной пелевинской вселенной стало «обживание стыков между реальностями», поэтому он называет Пелевина «бытописателем пограничной зоны» [2.С. 82-92.].
Можно отметить, что такое разграничение миров, на стыке которых Пелевин создает свое художественное пространство, стало одной из констант во многих его произведениях, начиная с самых ранних. Границы миров порой стираются, переходя из одного в другой, а герои произведений оказываются по обе стороны миров. Это становится одним из постоянных приемов Пелевина, образуя одну из важных художественных стратегий, о которых мы поговорим ниже.
Принцип двоемирия тесно связан с другой важной стратегией, которая была вполне в духе времени – компьютеризация. Еще задолго до фильма «Матрица» Пелевин обратился к теме компьютерной виртуальной реальности. Это не просто другой мир, а мир, который создан определенными силами, мир, который подчиняется программному коду. И люди приравниваются к неким виртуальным персонажам, которыми управляют игроки свыше.
Третьей художественной стратегией Пелевина можно назвать склонность писателя к антиутопическим мотивам, которые характерны для его творчества, как в целом, так и для многих его произведений, проходя красной нитью по сюжетной линии рассказов, повестей и романов.
Стоит отметить, что, как правило, у Пелевина в произведениях все три художественные стратегии оказываются переплетены в единую сюжетную нить. Принцип двоемирия переходит в виртуальную реальность, в которой люди существуют в антиутопичном мире.
В настоящей работе мы рассмотрим ключевые авторские стратегии в его ранней прозе, а конкретно в первой опубликованной книге Пелевина - сборнику рассказов «Синий фонарь» (1991 г.). В этой книге можно найти реализацию авторских стратегий двоемирия, виртуальной реальности и антиутопии на примере различных рассказов.
В этой книге Пелевин использует большой арсенал элементов, относящихся к антиутопии. Как писатель, сформировавшийся на изломе Советской эпохи, он пытается деконструировать советскую мифологию, что указывает на обличение псевдоутопического мира

. Данный прием характерен для любых антиутопических формирований. В классических произведениях «Мы» Е. Замятина и «1984» Д. Оруэлла это показано в полной мере. Пелевин берёт ключевое противопоставление антиутопичного мира – герой-одиночка против тоталитарной машины.
Характерным примером Пелевинской структуры антиутопии стала повесть «Затворник и Шестипалый».
В повести «Затворник и Шестипалый» мир ограничен бройлерным комбинатом, на котором существует свой определенный распорядок. Жизнь птицефабрики подчиняется строгому иерархическому принципу - приоритетом обладают те особи, которые живут поближе к кормушке.
«У самой границы социума народ стоял редко - тут жили в основном калеки и созерцатели, не любившие тесноты, - их нетрудно было обходить. Но чем дальше, тем плотнее стояла толпа, и уже очень скоро Затворник с Шестипалым оказались в невыносимой тесноте. Двигаться вперёд было ещё можно, но только переругиваясь со стоящими по бокам. А когда над головами тех, кто был впереди, показалась мелко трясущаяся крыша кормушки-поилки, уже ни шагу вперёд сделать было нельзя.
- Всегда поражался, - тихо сказал Шестипалому Затворник, - как здесь всё мудро устроено. Те, кто стоит близко к кормушке-поилке, счастливы в основном потому, что всё время помнят о желающих попасть на их место. А те, кто всю жизнь ждёт, когда между стоящими впереди появится щёлочка, счастливы потому, что им есть на что надеяться в жизни. Это ведь и есть гармония и единство».[7. с. ]
Такая двойственная картина вполне характерна для антиутопии, ведь именно амбивалентный страх обеспечивает порядок и незыблемость системы. В повести Пелевина в духе антиутопической традиции бездумное существование было прервано изгнанием Шестипалого из социума. Только после этого он медленно, но верно будет идти к осознанию того, что их мир, как и все остальные «миры», - это лишь конвейер на птицефабрике, обитатели которого обречены на неминуемую смерть.
Похожий мотив можно найти в рассказе «Жизнь и приключения сарая Номер XII», где описывается жизнь типичного старого сарая, набитого всяким хламом и обреченного на свое тихое существование, которое должно окончиться банальным гниением. Здесь используется та же стратегия двоемирия, где главный герой мечтает попасть из своего заскорузлого мира в пространство мечты, где можно реализовать свой истинный потенциал. Сарай Номер 12 смог осуществить свою мечту, но для этого ему пришлось перейти не просто в другой мир, а умереть, сгорев дотла, и превратившись в велосипед. В этом проявляется принцип двоемирия, характерный для произведений и антиутопичной направленности.
Кроме доминирующей системы, в которой находится герой, есть ещё пространство, не подвластное идеологии и регламентации. Если сравнить с классическими примерами из «1984» или «О, дивный новый мир» Оруэлла, «451 по Фаренгейту» Рея Бредберри, то там существуют общества, которые живут вне основного социума, они не подчиняются законам тоталитарного мира, зачастую ведут с ним борьбу.
Но в этом случае героям, живущим в ограниченном мире – неважно, какое границы, - географические, моральные, идеологические, стереотипные, - будет непросто понять, что есть и другой мир, более открытый, свободный от закостенелых догм. В рассказе «Затворник и Шестипалый» и «Жизнь и приключения сарая Номер XII» персонажам нужно было вначале покинуть свой привычный мир, чтобы со стороны увидеть, насколько призрачна и нежизнеспособна его структура, которая представляет собой тупик.
Характерно, что уже в первом опубликованном рассказе «Колдун Игнат и люди» Виктор Пелевин уже задает тон многим своим произведениям, закладывая основные принципы построения своего художественного пространства.
В этом рассказе крестьяне, которые пришли убить колдуна, живут в своем ограниченном мирке, где принято поступать так, как поступают «все». Если принято убивать колдунов, значит, мужикам нужно убить и странного отшельника Игната, который ничего плохого им не сделал, но который не вписывается в их привычный мир. Сам колдун просто исчезает, когда мужики решают на него напасть с топорами, оставив их недоумевать и удивляться.
Игнат поднял голову. Вошли какие-то мужики в овчинах, пряча за спины ржавые большие топоры.
– Дверь отпер… Понятно. То-то я думал – долго ты раздеваешься, – сказал Игнат.
Протоиерей с достоинством расправил бороду.
– Чего вам надо, а? – строго спросил Игнат мужиков.[8. c. 60].
Пелевин показывает, что закостеневшее сознание этих людей не в силах выйти за рамки их узкого круга обитания