Сущностные характеристики феномена бытия в толковании томизма

Характеризуя указанную выше проблему очевидности существования Бога, Фома Аквинский ссылается, прежде всего, на простых верующих, которые, как пишет Э. Жильсон, «принимают свою привычку верить в Бога за рациональную достоверность его бытия». Сам он, создавая перечисленные аргументы, ориентировался преимущественно на теологов, которые попали в самое сердце обсуждений корреляции веры и разума. Тем не менее, доказать наличие Бога с помощью разума становится возможным при условии, что нам известна его сущность. Постижение последней Фома Аквинский вменяет в обязанность естественного разума — способности, которую люди после грехопадения используют для совершенно различных целей. Некоторые комментаторы, чьи имена философ оставил за кадром своей работы, настаивали на том, что плодотворный акт познания обеспечивается только совместной слаженной работой разума и благодати. Кроме того, богопознание является практически такой же естественной потребностью, как пища и воздух.
Разбирая платоновскую интерпретацию понятия «бытие», «ангельский доктор» приходит к следующему заключению: доподлинно познать чью-либо сущность можно при условии, что объект статичен и неизменен. Бог, как правило, занимает надмирную позицию, полностью сосредотачиваясь на акте Творения и оставаясь в данном случае непоколебимым. С одной стороны, он определяется Аристотелем как недвижимый перводвигатель, который, в силу этой особенности, оказывается вечен, но с другой — Фома Аквинский, идейный преемник античного мыслителя, говорит о Боге, как о чистом акте, а не о потенции. Соответственно, в томистском доказательстве бытия Бога мы можем наблюдать наличие взаимоисключающих друг друга пунктов. С точки зрения платоновской концепции подлинным бытием обладает неизменная сущность, что вполне совпадает с атрибутами божественной неизмеримости и трансфинитности. В этом состоит его постоянство, которое служит для верующего своеобразным гарантом соответствия ожидания и реальности: то есть, такой человек всегда помнит меру пресечения, установленную Богом, ибо всемогущество его подразумевает осведомленность не только о поступках, но и о помыслах своих творений.
Вечность закрепляет за Богом статус целеполагающей и производящей причины функционирования мировых процессов, априори наделяя его способностью изменять направление движения человеческих поступков и действий

. Бог властвует временем, являясь при этом олицетворением вечности — это касается в том числе и вещей, знание Богом сущности которых обуславливает их бытие. Из данного тезиса, как мы видим, закономерно следует вывод, что невозможность полноценного богопознания ведет к тому, что существование Бога нельзя вывести из его сущности, так как она призрачна. Стоит упомянуть, что неоплатоник Плотин и вовсе отождествляет Бога, который подается им в виде онтологической субстанции Единого, с понятием так называемого «умопостигаемого бытия», за которым, в свою очередь, скрывается категория вечности или, как называет ее Э. Жильсон, «стабильность сущности». Плотин последовательно задается вопросом о тождественности вечности и покоя, а также о возможности понимания вечности как вечного движения. Единое, в его представлении, выступает как трансцендентное, недоступное познанию, безграничное и никем не управляемое. Однако, если объект пребывает в движении, то и его бытие изменяется: в определенный момент времени, именуемый настоящим, он перестает быть тем, чем был ранее, но он еще не является тем, чем должен стать. При всей запутанности формулировки на выходе мы получаем, что Бог находится в непрерывном становлении, проще говоря — на пути к более совершенной версии себя самого, что противоречит онтологическому доказательству.
Платоновскую позицию занимает впоследствии и Августин, который разграничил «бытие» и «небытие» как состояние неизменного покоя и вечного чистого движения. Христианский Бог, таким образом, определяется как неизменность в высшей степени, то есть — подлинное бытие. Совершенство же божественной сущности, о которой пишет Ансельм Кентерберийский, соразмерно такому феномену, как Благо. В размышлениях Фомы Аквинского он заменяется категорией счастья, к которому в своей жизни априори стремится каждый человек. Возражая онтологическому аргументу своего предшественника, он с уверенностью заявляет, что существование Бога не выводимо из его сущности и из его имени. Некоторые исследователи томизма, например — британский философ Ф. Ч. Коплстон (1907–1994), усматривали в объяснениях Фомы Аквинского долю будущего эмпиризма, поскольку признание бытия Бога истинным требует от человека наличие данных чувственного опыта, который попросту невозможен в сфере богопознания