Противопоставление П.И. Чайковского и композиторов объединения «Могучая кучка»

Полемика о русской ментальности, о русской «душе» и духовности в XIX веке шла не только в литературе, музыканты также оказались вовлеченными в дискуссию о путях развития русского музыкального искусства, о его специфике. В музыке также сформировались свои славянофильское и западническое направление.
На XIX век приходится время становления многих национальных школ, и хотя русская школа заявила о себе ранее, в XVIII столетии, расцвет ее приходится именно на XIX век. Именно тогда появились композиторы, заявившие о себе на мировом уровне, и именно тогда проявилась национальная специфика именно русской школы.
Главные представители славянофильского направления принадлежали к «Могучей кучке», а идейные воззрения ее представителей высказывал В.В. Стасов – ее идейный вдохновитель и выразитель. Кучкисты не считали музыку своей конечной целью, музыка была для них только средством, ведущим к необходимым социальным преобразованиям: «Они в первую очередь мечтали о социальном преобразовании, которое могло бы осуществиться благодаря музыке. Как они считали, их музыка поможет поднять с колен «нищую», «оборванную», «растерзанную» Россию. Подобная социально-музыкальная утопия кучкистов возникла под влиянием французских социалистов и популярных в то время трудов Чернышевского, Добролюбова и Белинского».
Эти идеи была призвана воплощать новая музыка, говорящая новым языком и выражающая важные идеи: «Новая музыка должна воплощать истинный характер русских. Стасов отмечал, что народ жил по демократическим принципам с самого начала своей истории. У русских всегда были свои собственные законы, верования и социальные принципы, построенные на идее равенства. Римский-Корсаков именно таким образом пытался показать Великий Новгород в опере «Садко» и древний Псков в опере «Псковитянка»». С этого пути Русь сбилась из-за реформ Петра I, как они полагали, но только вернувшись к нему, возможно возродить русскую культуру.
Кучкисты в поисках той утраченной самобытности широко обращались к русскому фольклору, записывая и обрабатывая русские народные песни и используя их напевы в собственных композициях. Они полагали, что народная культура не подвержена изменениям и сохранилась в первозданном виде. Они, разумеется, идеализировали и крестьянскую культуру, и самих крестьян вполне в духе Руссо. Образ русского крестьянина вошел в «высокую» культуру – и в изобразительное искусство (усилиями передвижников), и в музыку. В творчестве М.П. Мусоргского появились совершенно нетипичные прежде для музыки образы персонажей «из низов»: Юродивый в «Борисе Годунове», нищий ребенок в романсе «Сиротка» и т.д.
Народ становится своего рода собирательным персонажем, композиторы стремятся создать его коллективный портрет и изображают как одну из самых мощных действующих сил; это можно обнаружить в операх «Ночь перед Рождеством» Н.А. Римского-Корсакова, «Борисе Годунове» и «Хованщине» М.П. Мусоргского. Народ не только «безмолвствует» или бунтует, как в «Борисе Годунове», он проходит испытания и удостаивается богоизбранности, как в «Сказании о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н.А. Римского-Корсакова.
Кучкисты утверждали, что для русской самобытности необходимо отказаться от «чужого», а «чужой» они считали европейскую музыкальную традицию, сложившуюся систему музыкального языка, стилей, жанров и композиционных приемов. Они пытались найти «свое», отличное от «европейского», то есть «изобрести свою традицию» (Э. Хобсбаум). И стремясь отдалиться от Запада как можно дальше, они обращались к теме и музыке Востока, которая, разумеется, в еще меньшей степени имеет отношение к русской традиции, чем западноевропейская.
Восток у кучкистов выступал как некий идеализированный образ совершенного мира красоты, роскоши и наслаждения, у которого есть и оборотная сторона – мир жестокости и угрозы

. Таким Восток предстает в фортепианной фантазии М.А. Балакирева «Исламей», в его же симфонической поэме «Тамара» или в опере А.П. Бородина «Князь Игорь».
Кучкисты очень почитали творчество М.И. Глинки, которого титуловали как «первого русского классика». В числе прочих его заслуг кучкисты особенное внимание обратили на специфический композиционный прием сопоставления двух русских народных песен в симфонической фанатазии «Камаринская». Здесь проявлялась не только мелодика народной русской традиции, но и специфика симфонического мышления, где с помощью симфонических методов развития два контрастных образа приходили к синтезированию. «Камаринская» стала своего рода моделью для многих кучкистских сочинений: симфонической поэмы «Русь» М.А. Балакирева, симфонической фантазии «Ночь на Лысой горе» М.П. Мусоргского и др.
Кучкисты на момент функционирования творческого кружка считали, что подлинно народное творчество возможно только по вдохновению, что ему чужды, как они говорили и писали, «всякая искусственность», «теоретическая рутина», «условность». Они не приветствовали создание Петербургской и Московской консерваторий, потому что по их мнению, они были способны только выращивать «музыкальных чиновников, которые поведут всю русскую музыку под ярмо музыкальных немецких генералов» (М.А. Балакирев). Впрочем, это не помешало, например Н.А. Римскому-Корсакову самому преподавать в Петербургской консерватории.
Как пишут исследователи, кучкисты представляли музыкальное искусство как любительское: «Они действительно занимались творчеством только на досуге, а музыка не являлась их профессией в настоящем смысле слова. Так, Александр Бородин был известным медиком и химиком; Цезарь Кюи — военным инженером, чьи труды по фортификации актуальны до сих пор; Римский-Корсаков и Мусоргский получили военное образование и некоторое время работали по профессии; гардемарин Римский-Корсаков три года служил на флоте: участвовал в экспедиции, совершившей плавание к берегам Северной Америки; Мусоргский служил в известном Преображенском гвардейском полку, после — в государственных учреждениях».
В конце 1870-х кружок «Могучей кучки» распался, что как раз совпадает со временем завершения славянофильской и западнической дискуссии. Очевидно, что противоречия, лежавшие в основе идеологии «Могучей кучки», оказались слишком значительными, и это создавало заметные препятствия их творчеству: не были закончены авторами такие значительные сочинения, как оперы «Князь Игорь» и «Хованщина», многие их менее значительных произведений авторы бросали на полпути (как «Женитьбу» Мусоргского).
Да и трудно было не признать того факта, что все, что пытались сделать кучкисты, они делали внутри европейской культурной традиции: они все вели вполне европейский образ жизни, путешествовали, жили в комфортных условиях городской жизни, изредка введя «дачную» жизнь в деревне, где тот идеализируемый народ они видели в основном на расстоянии. Даже народные песни, сборники которых выпускали Балакирев и Римский-Корсаков, они собирали не сами, а с голоса различных певцов, а при издании песен их гармонизовали в рамках европейского мажоро-минора, никак не считаясь с самобытностью ладовых систем традиционных песен. «Народные» оперы ставились на сценах оперных театров европейской модели, где пели получившие итальянскую вокальную школу певцы и играли на европейских музыкальных инструментах оркестранты.
Н.А. Римский-Корсаков ощущал эти несоответствия наиболее остро, и когда он решил преподавать в Санкт-Петербургской консерватории, и сам прошел полный консерваторский курс, ощущая потребность в академическом образовании, его посчитали предателем прежние соратники по «Могучей кучке». Тем не менее, благодаря Римскому-Корсакову некоторые кучкистские сочинения вообще смогли быть исполнены и стать частью русской музыкальной культуры.
Главным оппонентом кучкистов был П.И