Особенности политики Дональда Трампа в отношении ИРИ

Достижение ядерной сделки с Ираном в 2015 году можно считать одним из крупнейших внешнеполитических успехов президента Барака Обамы. Однако Дональд Трамп считал это провалом и после прихода к власти взял курс на демонтаж СВПД. В мае 2018 года США официально заявили о своем выходе из СВПД и начали возобновлять санкции против Ирана. В Евросоюзе такая политика не нашла понимания, из-за чего в очередной раз пошатнулась евроатлантическая солидарность.
Политика президента Трампа в отношении Ирана несмотря на ее импульсивность и мало предсказуемость, тем не менее, не лишена логики. К выходу США из ядерной сделки с Ираном активно побуждали американские союзники на Ближнем Востоке - Израиль, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и другие арабские монархии Персидского залива [5]. Причиной беспокойства этих ближневосточных стран СВПД был тот факт, что эта сделка не устранила полностью риск приобретения ядерного оружия Ираном. Ведь Иран, хоть и существенно ограничил масштабы своей ядерной программы, отказавшись от использования тяжелой воды на плутониевом реактора в Араке и сократив количество газовых центрифуг по обогащению урана в Натанзе, тем не менее, сохранил возможность продолжать обогащать уран, то есть производить сырье для ядерной бомбы. По оценкам экспертов, после подписания СВПД Иран все равно сохранял техническую возможность произвести ядерное оружие в течение примерно одного года [13]. Правда, до заключения ядерной сделки, в 2012-2013 гг. Иран имел настолько масштабную программу обогащения урана, что от производства атомной бомбы его отделяли всего несколько недель или 2-3 месяца [10].
Однако и после уменьшения количества центрифуг и отказа от наиболее современных их типов Иран все равно имеет теоретическую возможность накопить достаточное для производства одной ядерной бомбы количество высокообогащенного урана (ВЗУ) всего на протяжении года, что является также довольно коротким временем. Такая перспектива прежде всего пугает Израиль, который Иран неоднократно призывал «стереть с лица Земли» [21].
В ЕС спокойно относятся к сохранению Ираном возможности и в дальнейшем обогащать уран, ведь СВПД строго лимитирует количество урана, который Иран может накапливать (300 кг) и ограничивает уровень обогащения всего 3,67%, что очень далеко от уровня обогащения в более 90% (а именно такого уровня необходимо достичь, чтобы ВЗУ стал пригодным для использования в ядерной бомбе) [15]. А главное, СВПД обязывает Иран держать процесс обогащения урана и все другие виды ядерной деятельности под строгим международным контролем.
За период своего участия в СВПД в 2015 – 2019 гг. Иран добросовестно придерживался всех ее положений, убедительно продемонстрировав этим отсутствие попыток выработать ядерное оружие. Поэтому страны ЕС негативно восприняли выход администрации президента Дональда Трампа из СВПД, ведь этот шаг фактически провоцировал Иран к возобновлению курса на приобретение ядерного оружия.
Тем не менее, в консервативных кругах США и их ближневосточных союзников ограничения СВПД не снимают озабоченности по иранской ядерной программе. СВПД не дал возможности полностью ликвидировать иранскую программу обогащения урана и таким образом во много раз уменьшить вероятность приобретения Ираном ядерного оружия в ближайшие годы. Вместо этого, существует ситуация, что если только в Тегеране примут соответствующее решение, то ядерное оружие появится в руках аятолл всего в течение года.
Успех СВПД основывался главным образом на доброй воле Ирана, на его желании придерживаться его положений. Однако, оппоненты СВПД не верят в добрые стремления Ирана. Это недоверие накапливалось в течение четырех десятилетий, с момента Исламской революции в Иране в 1979 году. В то время Иран прибегнул к двум провокационным действиям, которые вызвали крайне негативную реакцию в США и их ближневосточных союзников и способствовали такому накоплению недоверия к Тегерану, которое сохраняется и до сей поры. Во-первых, иранские революционеры захватили и удерживали американских дипломатов в Тегеране в качестве заложников на протяжении двух лет, что надолго испортило возможность восстановления доверия к иранскому режиму со стороны Вашингтона [21]. Во-вторых, Иран в своей конституции объявил своей целью экспорт исламской революции, что было расценено его соседями как объявление намерения о содействии восстаниям шиитов в арабских странах Персидского залива, где шииты формируют влиятельную и довольно многочисленную оппозицию к правящим суннитским режимам. Такие заявления режима аятолл надолго испортили возможность установления доверительных отношений между Ираном и арабскими монархиями Персидского залива, даже несмотря на то, что Иран впоследствии отказался от декларирования своих намерений экспортировать революцию. И кроме того, Иран призвал стереть Израиль с лица земли [21], что сделало еврейское государство его непримиримым врагом.
Таким образом, у США и их ближневосточных союзников отношения с Ираном сложились более драматично, чем у стран ЕС. Этим можно объяснить недоверие американских консерваторов к тому, что Иран всегда будет придерживаться положений СВПД и не воспользуется имеющимися у него техническими возможностями по обогащению урана, чтобы в будущем восстановить военную ядерную программу. Поэтому в администрации Трампа хотели бы перестраховаться от потенциально возможного в будущем изменения иранской ядерной политики, лишив Иран технической возможности выработать ядерное оружие на протяжении достаточно короткого времени.
По мнению о том, что Иран предположительно может в будущем вернуться к курсу на обретение ядерного оружия, наталкивает интенсивное развитие иранской ракетно-космической программы. Иран не является членом международного режима контроля ракетных технологий (РКРТ) [34] и таким образом позволяет себе производить баллистические ракеты и экспортировать детали в них из таких стран вне режима нераспространения как Северная Корея и Пакистан

. Следует отметить, что иранские баллистические ракеты среднего радиуса действия Шехаб-3 и Шехаб-4 пока не достаточно совершенны и не очень точны [1, c. 261], а это говорит о том, что их целесообразно использовать для поражения только военных целей и лишь в том случае, когда они оснащены ядерным боезарядом. Тем не менее, Иран продолжает наращивать производство этих ракет, и это дает основания подозревать Тегеран в том, что впоследствии он планирует поставить на них ядерные боеголовки.
Еще больше беспокойства вызывают успехи иранской космической программы, которая позволила запускать в космос с иранской территории искусственные космические спутники иранского производства. Приобретение Ираном такой уникальной возможности говорит о том, что он вплотную приблизился к получению технологий производства межконтинентальных баллистических ракет (МБР), которые потенциально смогут достигать территории США. Успехи иранской ракетно-космической программы вызвали встревоженные заявления и осуждение также и в странах ЕС, а администрация Трампа использует иранский прорыв в космос как весомый аргумент в пользу отказа от СВПД [9].
Однако, как видно, главными причинами выхода США из ядерной сделки с Ираном стали все-таки не опасения обретение Тегераном ядерного оружия. Ведь СВПД эффективно работал, и в самом деле не было никаких оснований опасаться, что Иран в ближайшем будущем решится на восстановление военной ядерной программы. Даже если Иран и сделает это, то у международного сообщества будет близко политические проблемы международных систем и глобального развития, чтобы отреагировать и организовать международное давление, которое уже однажды сработало и вынудило Тегеран к уступкам в ядерной сфере.
Однако Иран продемонстрировал, что даже без ядерного оружия он является очень опасным для интересов США и их ближневосточных союзников. Вследствие выполнения Ираном СВПД и соответствующего снятия экономических санкций экономика Ирана в 2015 – 2017 годах стала оживляться [4]. В это время Иран получил доступ к части своих замороженных в иностранных банках активам, а также увеличил экспорт своей нефти, что опять же способствовало поступлению дополнительных средств в страну. Эти средства использовались для финансирования уже упомянутой ракетно-космической программы, а также для поддержки проиранских шиитских группировок в разных странах Ближнего Востока.
Скорей всего, неслучайно йеменские хуситы активизировались благодаря поддержке Ирана именно в период достижения ядерной сделки. Получая щедрое финансирование из Тегерана после заключения им СВПД, хусити в Йемене сумели навязать изнурительную борьбу союзнику США на Ближнем Востоке Саудовской Аравии, которая, пытаясь сдержать распространение иранского влияния в соседней стране, вмешалась в гражданскую войну в Йемене, потратила на нее много средств, но так и не сумела подавить восстание хуситов и помешать укреплению позиций Ирана на южных границах королевства Саудовская Аравия (КСА).
Пользуясь ослаблением санкций, Иран стал более активно поддерживать шиитские милитаризированные группировки в Ираке, Сирии и Ливане, где они вели борьбу против американских войск и их союзников [19]. По некоторым данным, Иран даже использовал переговоры по своей ядерной программе как инструмент давления на США, которые в 2013 году рассматривали возможность военной операции против союзного Тегерана режима сирийского президента Башара Асада, обвинявшийся в применении химического оружия. Однако угрозы Ирана сорвать ядерные переговоры могли стать причиной, которая побудила президента Барака Обаму отказаться от военной кампании в Сирии и согласиться на предложенный Россией план уничтожения сирийского химического оружия [11]. После подписания СВПД Иран продолжил активно поддерживать режим Башара Асада несмотря на попытки западных стран устранить этого сирийского президента от власти.
Также щедрую финансовую помощь от Ирана продолжала получать ливанская шиитская группировка «Хезболла», которая представляет угрозу безопасности Израиля. А в южной части Ирака, где преобладает шиитское население, после подписания СВПД еще больше выросло иранское влияние несмотря на присутствие там американских войск.
Таким образом, Иран сохраняет возможность реализовать заявленную еще в 1979 году цель по «экспорту исламской революции». Хотя на декларативном уровне режим аятол давно отказался от этой цели, но практическая политика Ирана по стимулированию шиитских восстаний или беспорядков в Йемене, Ираке, Ливане и Сирии говорит о том, что угроза экспорта шиитской исламской революции остается достаточно реальной и вероятной. Вмешательство Ирана в гражданскую войну в Йемене можно считать тревожным сигналом для арабских стран Персидского залива, ведь успехи йеменских хуситов означают укрепление позиций Ирана на Аравийском полуострове, что даст ему больше возможностей для манипулирования шиитскими общинами в КСА, ОАЭ и других аравийских монархиях, где правящие суннитские режимы стараются не допустить восстания шиитских меньшинств.
Итак, вследствие заключения СВПД и снятия с Ирана части санкций началось экономическое, военное и политическое усиление Ирана и рост его часто деструктивной роли в процессах на Ближнем Востоке. Поэтому консервативные круги в США и их ближневосточных союзниках – оппонентах Тегерана начали искать повод для возобновления экономических санкций, которые могли бы сдержать опасное усиление Ирана. Успехи иранской ракетно-космической программы и продолжение деятельности по обогащению урана, пусть и в ограниченном виде, стали такими поводами. Но как усматривается, главной целью выхода США из СВПД стали не столько опасения ядерной программы Ирана, сколько желание уменьшить его военно-политическую и диверсионную активность в ближневосточных странах и ослабить его экономические и политические позиции в регионе.
Цели политики администрации президента Дональда Трампа в отношении Ирана достаточно прозрачно изложены в «двенадцати требованиях», которые объявил государственный секретарь США Майк Помпео в 2018 году в качестве предпосылок отмены американских санкций против Ирана