Образы внутренней и внешней силы человека

Образ звериной силы в человеке возникает в рассказе «Бойе», когда Архип вступает в противоборство со Старшим артели промысловиков, запертых в избушке страшной пургой. Исследователь А.А. Юферова рассматривает пробуждение в человеке звериных инстинктов под влиянием патологических обстоятельств.
В рассказе «Бойе» такими «патологическими обстоятельствами» можно назвать условия, в которых зимовщикам необходимо выжить и не сойти с ума. В философском направлении, которое получило название экзистенциализм, такие мгновения в жизни человека, когда он остается таким, какой он есть и не выглядит стандартно, унифицировано, называют (К. Ясперс) «пограничными ситуациями». В таких ситуациях бытие человека предстает как способ выявления его самого, его внутреннего мира, «живых трепетных человеческих состояний»
При этом автор оправдывает их срыв: «Нарушилась душевная связь людей, их не объединяло главное в жизни - работа. Они надоели, обрыдли друг другу, и недовольство, злость копились помимо их воли».
В экстремальной ситуации оказывается Игнатьич («Царь-рыба»), между жизнью и смертью он искренне кается в своем грехе и получает за свое раскаяние право на жизнь, освободившись от царь-рыбы. Рыба здесь выступает в роли природной (божественной) карающей силы и одновременно воплощает в себе смерть.
Единоборство человека с рыбой как доказательство его силы или силы рыбы присутствует практически во всех рассказах цикла В

. Астафьева «Царь-рыба» и повести Э. Хемингуэля «Старик и море». Однако финал каждого поединка различный, смотря какую художественную задачу преследовал писатель. Так, в очерке Астафьева «Туруханская лилия» единоборство героя-повествователя с темноспинным сигом завершается победой человека, который, налюбовавшись пойманной рыбой, целует ее и вновь выпускает в реку, проявляя истинно благодарно-благоговейное отношение к своей добыче: «Взял вот, попался и надолго, если не на всю оставшуюся жизнь, подарил мне такую радость». Здесь сила человека и исход противоборства проявляется в его осознании причастности к природе, отражая этическую и художественную концепцию автора. Нам кажется справедливым в этом смысле высказывание Е.М. Букаты, что «подобные священные дары не должны съедаться, в координатах мифологического мира – это не пища, а знак причастности, посвящения» .
У Хемингуэля старик Сантьяго видит в рыбе достойного соперника, не жалеет себя в борьбе за первенство, пытается доказать себе на что он способен, подбодрить себя, найти новые силы в вере в благополучный для него исход. Чувства Сантьяго к рыбе в процессе повествования эволюционируют: от жалости к любви, от соперничества до дружеского приятия, от наблюдения и непонимания до искреннего уважения. Однако внутренней и физической силы старому рыбаку в какой-то момент на хватает, и он, несмотря на непритворное сочувствие к рыбе, в критический момент схватки обращается к Богоматери с парадоксальной молитвой: «Пресвятая Богородица, помолись, чтобы рыба умерла