Эволюция вглядов Ф. Фукуямы и их актуальность

Изучение долгосрочной стратегии США в борьбе против терроризма заставило американского философа и политолога Фрэнсиса Фукуяму переосмыслить, а затем и кардинально изменить свои взгляды на внешнюю политику Америки. Ученый не только пришел к выводу, что война не имеет смысла, но и начал подвергать сомнению свою принадлежность к неоконсерваторам, некоторые из которых стали его сторонниками. В данном контексте необходимо проследить изменение взглядов Фрэнсиса Фукуямы, а именно его уход от неоконсерватизма, который в последние годы вызвал резонанс в политологических кругах и заставил отдельных ученых пересмотреть и переоценить свои представления о неоконсервативных подходах к отдельным вопросам внешней политики США. Эволюция суждений ученого отражена, прежде всего, в его известных работах «The End of History and the Last Man» и «America at the Crossroads: Democracy, Power, and the Neoconservative Legacy» [6]
Изменение времен приносит с собой новое мировоззрение, заставляет по-новому посмотреть на вещи, которые еще недавно казались константами. Постулаты, выдавались непоколебимыми истинами, переписываются и трактуются по-новому их же создателями, которые так же ревностно защищают свои новорожденные детища, как когда-то уверенно отстаивали их почти противоположных по содержанию предшественников. Такие процессы вполне естественны, ведь современное общество не стоит на месте и, находясь в постоянном движении, трансформирует картину мира быстрее, чем когда-либо и готово ее принимать. Однако действительно ли вечен этот процесс? Или, когда все же придется остановиться на распутье в поиске кардинально нового спасительного пути? Или метафорически оправдан тезис о «счастливом конце истории»? Эволюция суждений ученого отражена, прежде всего, в его известных работах «The End of History and the Last Man» и «America at the Crossroads: Democracy, Power, and the Neoconservative Legacy». Тематика внешней политики США и позиция Фукуямы рассматривается через призму работ З. Бжезинского, Р. Кейгана, С. Бак-Морса, Л. Даймонда, Б. Межуева, Д. Валового и Б. Мартынова. Американский политолог, автор статьи «Конец истории?», идеи которой позже были развиты в его книге «The End of History and the Last Man» был не первым, кто рассматривал указанные выше вопросы. [8] Утверждая, что сегодня мы становимся свидетелями победы либерализма в сфере идей, которые рано или поздно будут определять мир материальный, ученый обращается к природе изменений в истории. Именно ее пытался очертить выдающийся философ Гегель, считая человека продуктом определенной исторической и социальной среды, а не совокупностью природных атрибутов. Гегель предлагал овладеть средой и реформировать ее с помощью науки и техники, благодаря чему в определенный момент история достигнет кульминации, когда победит окончательная, оптимальная форма общества и государства.
В работе Фукуямы капиталистическая либеральная демократия возникает определенной утопией, которую в начале 90-х он и его единомышленники в неоконсервативных кругах считали конечным пунктом развития человеческой цивилизации. Философ воспринял разрушения тогдашнего мирового порядка как начало «конца истории» мира, который находился под угрозой мировой войны и господства идеологической диктатуры [7]. Однако за последние двадцать лет распространение демократии и либеральных идей претерпело многочисленные удары с разных сторон: радикальный ислам (об этом свидетельствует ряд сногсшибательных событий на Ближнем Востоке), Латинская Америка и Россия находятся в процессе «отката» благодаря потере силы демократического импульса.
Предложенная Фукуямой теория о «конце истории» не могла пройти незамеченной в научных и экспертных кругах. Однако, далеко не все разделяют взгляды ее автора об идеальном (то есть американском) обществе, к которому должны стремиться все остальные и, в конце концов, прекратить поиски, достигнув его высот. Ученый и публицист Дмитрий Валовой в книге «От Сталина и Рузвельта до Путина и Буша» подвергает жесткой критике теорию Фукуямы, сравнивая ученых, которые поддерживают его, с баранами, ведущими овец на заклание. На этом недвусмысленном сравнении он не останавливается и предостерегает против ученых «к деньгам лакомых», которые получают щедрые компенсации от олигархов за распространение выгодных им «псевдонаучных социальных теорий» [3]. Не стоит пренебрегать тем фактом, что во имя либеральной демократии - идеала мировой истории, человечество страдало от насилия, неравенства и голода. Деррида, французский философ, убежден, что ни один прогресс не заслуживает пренебрежения человеческими жизнями. Он рассматривает идеи Фукуямы как своеобразную трактовку «Конца истории» французского ученого российского происхождения Александра Кожева, который известен как последователь взглядов Гегеля через призму Маркса и Хайдеггера [3]. Современные последователи марксизма не только обвиняют капиталистические демократии в распространении бедности, насилии и других воплощениях обратной стороны их существования, но и отрицают родство теорий Фукуямы с гегелевским пониманием слова «история», значение которого ученый сужает к «истории идеологии»

. Так ученый углубляет смысл этого слова, сосредотачиваясь лишь на тех вехах истории, которые считает достойными особого внимания.
Сам Фукуяма, отвечая критикам, отмечает, что основной процент неодобрения его концепции вызван тем, что его неправильно поняли. Философ убежден, что на самом деле не все комментаторы были ознакомлены с его работой. Некоторые ограничились просмотром критических обзоров других, составив на их основе ложное представление о «Конце истории?». Относительно зарождения неоконсервативной идеологии как таковой, оно произошло в 1930-1940-х годах, когда молодые выпускники нью-йоркского Сити Колледжа И. Кристол, С. Липсет, Д. Белл, Д. Селзник, П. Мойнихэн и Н. Подгорец выбрали твердую позицию, направленную на критику тогдашнего Советского Союза. Благодаря отсутствию идеологических ограничений, некоторые из них в определенной степени придерживались идей троцкизма, позже, разочаровавшись в марксизме, они не потеряли присущего ему мессианизма [5]. Журналы «The Public Interest» и «The national Interest», с которыми сотрудничали неоконы, выступали в поддержку войны во Вьетнаме и критиковали социальные программы американского президента Л. Джонсона (1963-1968). Неоконсерваторы считали права человека, свободу и демократию универсальными понятиями, которыми они руководствовались, создавая свои амбициозные проекты по моральной перестройке мира с помощью американской мощи [15]. Однако такой подход несовместим с другим принципом сторонников неоконсерватизма, а именно - с критикой осуществления не менее амбициозной мировой трансформации путем «социальной инженерии». По словам Александра Янова, современного американского историка и политолога, больше вдохновил неоконов расстрел Н. Чаушеску в Румынии [11]. Годы диктатуры и его решимость бороться до конца не спасли его от кровавого восстания, что подтверждало их основной принцип универсальности свободы. Неоконсерваторы были полны уверенности в том, что опыт трех десятилетий дает им право добиваться демократических преобразований за рубежом. Однако пример Румынии был, скорее, исключением из правила. В течение 90-х неоконсерваторы изменили свои внешнеполитические ориентиры, отдавая предпочтение жестким силовым подходам во внешней политике США, что постепенно побуждает американского исследователя пересмотреть свои взгляды и приводит к его уходу от неоконсервативных взглядов.
В начале 2006 г. Фукуяма окончательно отказывается от неоконсервативных подходов и выдает «Америка на распутье. Демократия, власть и неоконсервативное наследство». Однако, менее благосклонный к этому движению наблюдатель вспомнил бы, что неоконсервативная внешняя политика всегда преувеличивала возможности небольших групп людей, которые якобы могли играть решающую роль в мировых событиях, стоит только выпустить на свободу их ярость. Именно это преувеличение привело к поддержанию самых жестоких антикоммунистических партизанских войн в 70-х гг. ХХ в. в Анголе и позже в Центральной Америке. Именно оно привело администрацию Рейгана в самый пик политического скандала, связанного с продажей оружия Ирану. Позже подобные подходы вызвали несколько скандалов вокруг американской жестокости времен администрации Джорджа Буша-младшего, которую она тщетно пыталась оправдать, применяя высокопарное ораторское искусство. Причины ухода Фукуямы от неоконсервативных взглядов выдаются несколько неоднозначными журналисту The New York Times, Полу Берману. Ведь, по его оценке, неоконсервативные принципы в первоначальном виде остаются убедительными даже теперь. Однако эти старые идеи, к сожалению, были искажены его бывшими единомышленниками, что привело к ужасным ошибкам. Такой кардинальный поворот в мировоззрении одного из самых неординарных ученых настоящего свидетельствует об изменениях в широких кругах политических интеллектуалов [12].
Ярким тому примером является Збигнев Бжезинский, который не отрицает необходимость изменений во внешней политике США, однако подвергает сомнению точность «диагноза», который Америка и весь мир поставили после событий 11 сентября. Тогда мировое сообщество бросилась на борьбу с терроризмом, не задумываясь о целесообразности своих действий и их последствиях, к которым они рано или поздно приведут. После 11 сентября положение о неприкосновенности личности дали санкцию на «усиленный допрос» и односторонние военные действия, которые считались горькими, но необходимыми лекарствами от террористических нападений. Поэтому методы пыток, которые применяли американские военные в отношении иракских пленных казались обществу и правительству вполне оправданными. Терроризм в определенной степени заменил советское ядерное оружие в качестве основной угрозы, а террористы заменили коммунистов. 11 сентября породило вопрос «Почему они нас ненавидят?». Однако, действительно ли этот вопрос не предполагает ответа? Или, скорее, ответ на него скрыт под несуществующей американской «невинностью», которой американское общество защищается от смертельной атаки