"Мораль в условиях концлагеря" по книге Франкла "Сказать жизни "ДА"

Виктор Франкл пробыл в нацистских лагерях 3 года (с 1942 по 1945 гг.) и, будучи евреем, чудом выжил. Имея до ареста возможность уехать с женой в Америку, он этого не сделал, т.к. не было визы у его родителей. Решая вопрос о том, как поступить, он пошел в Храм Святого Стефана в Вене, желая получить «ответ с небес». Каким был этот ответ, доподлинно неизвестно, но, вернувшись домой, Виктор получил от отца кусок мрамора одной из разрушенных синагог с заповедью о почитании родителей. В. Франкл решил остаться и служить семье. Позже он считал, что именно этот камень помог ему выжить. Случайным оказалось то, что он ни разу не попал ни в одну из команд смертников, а закономерным – то, что он в условиях голода, холода и пыток сохранил в себе человеческие принципы. Смыслом своей жизни в нечеловеческих условиях он считал необходимость выжить, чтобы встретиться со своей женой, однако, поняв, что ей самой в сложившихся условиях и при ее здоровье вряд ли удастся выжить, он сумел сохранить человеческие принципы, не превращая себя в зверя и не ища легкой и не мучительной смерти.
Центральным в его понимании смысла жизни является смещение вектора с того, что «мы ожидаем от жизни», на то, что «жизнь ожидает от нас» (читай - Бог). Другой постулат Франкла гласит следующее «у каждого человека есть нечто большее, чем его «Я»: ответственность и забота о других, желание создать нечто стоящее и значимое для других людей и делает человека счастливым, принося смысл его существованию. Главным результатом пребывания Франкла в концентрационном лагере стала книга «Сказать жизни – да! Психолог в концлагере». Франкл описал 3 типичных фазы реагирования на стрессовую ситуацию помещения в человека в концлагерь, назвав их фазами шока, апатии и освобождения.
Последняя характеризуется полной ангедонией и необходимостью психологической поддержки. При этом Франкл отмечает наличие у большинства заключенных поразительных биологических и физиологических возможностей адаптации: заключенные по полгода не мылись и носили одну и туже рубаху, терпели и залечивали чем придется раны или вообще не обращали на них внимания (и они поразительным образом заживали) в условиях земляных или других невыносимых работ, работали в мокрой одежде на морозе без теплой одежды и даже не получали насморка; испытывая постоянно изнуряющее чувство голода, растягивали на долго невообразимо малые пайки хлеба и вообще получали крайне малое количество пищи

. Однако в этих условиях реальные суициды были редкостью (почти у всех такие мысли возникали сразу после попадания в лагерь, но потом, как правило, проходили).
Заключенные после шока попадания в лагерь быстро привыкали к крикам, умирающим и мертвым, реагируя на них равнодушно, отрешенно и апатично. Будучи врачом, Франкл пишет, что сам ужасался собственному бесчувствию к чужому страданию. Апатия (все, что было важно вчера, теряло всякий смысл и становилось не важным), с его слов, выступает сильнейшей защитой, ориентирующей человека на одну цель – выжить. Значение принимала собственная жизнь, жизнь близких, друзей и знакомых. Эмоции сводились только к базовым потребностям, а фантазии – к тому, что «я смогу съесть сразу после освобождения».
Особо тяжко переживалось то, что человек не знал конца своих страданий: все ждали, что некоторое время они еще будут жить в лагере, а затем их убьют. Но при этом сохранялись планы - все жили ради будущего, но в сегодняшнем просто существовали, стремясь поддержать себя хотя бы в этом состоянии как можно дольше. Как в этом многие люди смогли сохранить свою внутреннюю психологическую целостность и не сойти с ума? Самое важное умение в этом, по наблюдению Франкла, это – суметь сконцентрироваться на собственном внутреннем мире: у человека можно отнять все, только не его внутреннюю свободу; нельзя человеку запретить думать, и, прежде всего, думать о высшем и прекрасном