Образ детства в романе «Обыкновенная история»

В романе «Обыкновенная история» автор поднимает главную тему — взросление, становление личности. Читателю предоставляется возможность вникнуть в непривычно замкнутый на себе «художественный мир» гончаровского романа, где «опосредованно преподносятся серьёзнейшие нравственные истины, где живая аналитическая мысль пробивает себе путь через соотношение образов и их внутреннее движение…».
С целью воплотить этот замысел Гончаров обращается в романе к образу детства. Непосредственно ребенком мы не видим главного героя, но в его воспоминания детские годы предстают перед читателем во всей яркости. «Роман Гончарова является, по меньшей мере, энциклопедией детства».
Сашенька Адуев — это ещё не самостоятельная личность, а новорожденный птенец, только что покинувший своё гнездо. Им двигает бессознательное — мироощущение и миропонимание его в этот момент так субъективно, что, когда он обнаруживает существование объективного мира, появляется необходимость в учителе, или в няньке. Необходимость есть всегда, а наличие учителей и нянек — на волю случая.
Его детство связано с патриархальными устоями семьи. Его мать, Анна Павловна Адуева, так любит сына, что вытирает ему глаза и щёки розовой водой в его двадцать лет и потакает всем его желаниям, одно из которых — зачем-то ехать в Петербург «на службу». Она, хоть и ослеплена материнской любовью, остаётся мудрой женщиной и понимает, что сын «в таких летах, что одни материнские угождения не составляют счастья» (с. 7), а потому отпускает его, но предостерегает: «Бог знает, чего насмотришься и натерпишься…» (с. 8) Сашенька, конечно, пропускает её слова мимо ушей, играя кистью своего шлафрока.
Благодаря образу Анны Павловны в романе характер Сашеньки становится понятнее любому читателю. Без всякой рисовки, как само собой разумеющееся, говорит она сыну на прощанье: «Не тужи: у тебя есть мать. …я ползком дотащусь, если не хватит сил дойти, до церковного порога; последний вдох отдам, последнюю слезу выплачу за тебя» (с. 12).
Именно её чрезмерная опека и поклонение сыну развили в нём преждевременные сердечные склонности, избаловали его, расшевелили в нём самолюбие. Мать ставит желания сына выше своих, и, в силу житейского опыта пророча ему судьбу, не может отговорить его от поездки, и потому произносит: «… поезжай …, по крайней мере не скажешь, что мать заедает твою молодость и жизнь» (с. 9).
В Александра с рождения были вложены лучшие качества, и это подчёркивает сам автор: «Природа так хорошо создала его, что любовь матери и поклонение окружающих подействовали только на добрые его стороны, развили, например, в нём преждевременно сердечные склонности, поселили ко всему доверчивость до излишества» (с. 10).
Слава, дружба и любовь действительно являются двигателями желаний Александра Адуева. Следует полагать, что юность лишь усилила их, а не создала.
Писатель создал образ Александра Адуева живым, красочным и правдивым. В одном этом юноше несложно увидеть типичный портрет молодых людей того времени.
На протяжении всего романа противопоставление детства и зрелости не теряется из виду ни на минуту. Причём автор даже в конце романа не даёт читателю сделать однозначный вывод из прочитанного. Но конфликт остаётся открытым не между дядей и племянником, а больше: между рационализмом зрелости и пылкостью юности. Чтобы понять, почему эта проблема не была решена автором в романе, необходимо досконально разобрать образ главного героя — образ детства в глазах И.А. Гончарова.
Роман начинается с суматохи по поводу отъезда Сашеньки в Петербург. А зачем он едет — и сам не знает. Тут мы и застаём Александра Фёдорыча «в цвете лет, здоровья и сил» — в самом начале юности, когда он толком не знает самого себя и чего он хочет от жизни, ведь до этой поры за ним ходила и маменька, и Евсей, и Аграфена, и сосед Антон Иваныч; и во сне прикрывали ему рот платком от мух, и крестили на ночь, и интересовались, «чего он хочет позавтракать».
Возможно, поэтому Александр и решается уехать: избавиться от опеки матери, почувствовать свою самостоятельность, взамен её любви и любви Софьи открыть для себя колоссальную страсть, «которая не знает никаких преград и совершает громкие подвиги» (с. 10). Анна Павловна не могла дать ему настоящего взгляда на жизнь и не приготовила его на борьбу с тем, что ожидало его впереди. А что именно — она интуитивно знала: «И ты хочешь бежать от такой благодати, ещё не знаешь куда, в омут…» (с. 9).
Читатель встречается лицом к лицу с героем в тот самый момент, когда он ослеплён юностью, то есть радужными и совершенно неестественными представлениями о жизни: «О горе, слезах, бедствиях он знал только по слуху …. Его что-то манило вдаль, но что именно — он не знал. Там мелькали обольстительные призраки; слышались смешанные звуки — о голос славы, то любви: всё это приводило его в сладкий трепет» (с. 9).
Все блага, которые так дорого ценятся на склоне жизни, он весело менял на неизвестное: первую любовь на громкие подвиги во имя страсти, пользу, которую мог бы принести отечеству, на славу писателя.
В Петербурге нехотя юношу встречает дядя Пётр Иванович, который изо всех сил «не давал лицу быть зеркалом души» (с. 22). Его образ настолько же современен, насколько и образ племянника. Он человек практичный, серьёзный, но вместе с тем несерьёзно относящийся к чувствам и внезапным желаниям Александра Фёдоровича; расчетливый, деловой и твёрдый. Его яркий характер показывается читателю ещё до споров с племянником, а именно в прочтении письма от Марьи Горбатовой, чьи «жёлтые цветы» докучают ему, напоминая о его незрелой жизни. Ему так не нравится всё, что связано с неопытностью, что он с трудом принимает у себя Александра Фёдоровича и находит ему квартиру, не упуская момента сказать «напрасно ты приехал»

. Он искренне не понимает, зачем племянник явился в Петербург, если не за «карьерой и фортуной». Тот ему отвечает, что мечтает о благородном труде и о высоких стремлениях, желает осуществить призрачные надежды на славу в веках, но для Петра Ивановича эти слова не более, чем пустой звук. Дядя, не желая ничего дурного племяннику, предупреждает его: «по-здешнему ты счастлив не будешь» (с. 36), здесь надо «дело делать». Но тот не слышит его.
В той же сцене следует разубеждение племянника в «вечной возвышенной любви» к Софье, чьи знаки Александр бережно хранит у себя. Эти знаки — прядь волос и колечко — Пётр Иванович без жалости выбрасывает в окно, говоря, что этим делает услугу и племяннику, и Софье.
В глазах Александра Пётр Иванович — суровый чёрствый человек, не способный на великое искреннее чувствование, но вместе с тем и уважаемый гражданин, который имеет состояние, ум и связи: «Стало быть, вы никогда не любили?» (с. 40), — спрашивает он и добавляет: «Это какая-то деревянная жизнь!» (с. 42).
«Дух его будто прикован к земле и никогда не возноситься до чистого, изолированного от земных дрязгов созерцания явлений духовной природы человека» (с. 38) — пишет он о нём своему другу всё в том же письме высокопарными выражениями. Пётр Иванович опровергает эти слова, диктуя о себе следующее: «Он думает и чувствует по-земному, полагает, что если мы живём на земле, так и не надо улетать с неё на небо, где нас теперь пока не спрашивают, а заниматься человеческими делами, к которым мы призваны» (с. 44).
Важная деталь, которую неоднократно подчёркивает автор, это желание Александра обнять дядю, рассказать ему о своих впечатлениях о городе, находиться под его покровительством. Всё это возникает в нём изначально из-за неоправданных ожиданий: юноша думал, что у родственника его ждёт радушный приём, что дядя позаботиться об устройстве его жизни почти так же, как позаботилась бы мать. «Едучи сюда, я думал, что он как дядя даст мне место в сердце, согреет меня в здешней холодной толпе горячими объятиями дружбы; …Я думал делить с ним вместе время, не расставаться ни на минуту, но что встретил? — холодные советы, которые он называет дельными; но пусть лучше они будут недельны, но полны тёплого, сердечного участия» (с. 38) — в письме говорит Александр. Здесь он ещё ребёнок, наивный и эгоцентричный, думающий, будто для него дядя должен был оставить свои дела и свою личную жизнь всецело посвятить племяннику. Но Пётр Иванович сразу поставил его на место: заниматься он племянником не собирается, любить он его не может, так как видит первый раз в жизни, и то, что кровь в них течёт одна, никак не влияет на его решение.
Дядя разрешает Александру обращаться к нему за советом только при условии, что тот избавит его от душевных «излияний» и объятий. Другая деталь, на которую постоянно указывает Гончаров, — это мнение Петра Ивановича, будто любую проблему можно решить деньгами. Даже в самых далёких от материального затруднения проблемах племянника дядя предлагает надёжный выход: откупиться деньгами. Не столько Александру откупиться от проблем, сколько самому Петру Ивановичу откупиться от племянника — такое впечатление создаётся у читателя.
Деньги в философии Петра Иваныча неразрывно связаны с «делом». Потерять деньги для него — великое горе; не взять денег, когда дают — поступить глупо и опрометчиво. Это, на самом деле, черта характера маленького человека, которую тонкой кистью выводит Гончаров: такие деятельные люди в погоне за деньгами не в силах понять, что есть что-то вне круговорота денег. Таков и Петр Иваныч: человек неглупый, состоявшийся, обладающий ценным опытом и хитростью, но маленький.
Тема романа «Обыкновенная история» - показ крушения романтических иллюзий молодого человека, сформированных в детстве. Гончаров изображает жизнь «обычного» человека, в которой есть какой-то типично повторяющийся способ стать человеком от детской мечтательности до зрелой трезвости (практичности).
Образ человеческой жизни как опыта, как «школы», через которую должен пройти человек, позволяет выстроить образ детства в первом романе писательской трилогии: детство – время счастья, мечтаний, благородных подвигов, время заботы со стороны взрослых. Детство связано с весельем и благополучием. Александр часто вспоминает «….о золотых днях детства, об играх, о проказах» (с. 82). В минуты взросления главный герой все реже слышит «детские голоса, шумные, весёлые» (с. 136).
Детству резко противопоставлено взросление. Так, рассказывая о Юлии, Гончаров создает антитезу детство-зрелость: «…и вдруг её отрывают от кукол, от няни, от детских игр, от танцев, и слава богу, если только от этого, а часто не заглянут в её сердце, которое, может быть, не принадлежит уже ей» (с. 30).
Суровая действительность не может сосуществовать с детскими воспоминаниями. Создается некое двоемирие с непримиримыми принципами в каждом из них: «И вот, когда Юлия вышла из детства, её на первом шагу встретила самая печальная действительность – обыкновенный муж» (с. 111).
Это выражается и в символическом вплетении в текст ощущений, которые Александр выносит из детства. В процессе внутренней трансформации Адуев замечает за собой перемену в отношении к детству: «…нет ребяческих досад, вспышек уколотого самолюбия, детской раздражительности и комического гнева на мир и людей, похожего на гнев моськи на слона, – как не бывало» (с. 158).
Александр осознает перемену, произошедшую в нем, и поначалу связывает ее с прогрессом своей личности. Взрослеть для него - «…это всё равно, что ушибиться и потом ударить то место, о которое ушибся, как делают дети» (с. 74).
Александр живет в Петербурге уже более двух лет, он возмужал, избавился от робкой застенчивости и грациозной неловкости движений: «Лёгкая и шаткая поступь стала ровную и твёрдую походкою