Вадим Кожевников "Щит и меч"

Введение

Актуальность работы. Когда заходит речь о влиянии установки на запоминание, о значении внутреннего отношения к самой задаче запомнить, на ум приходит эпизод из романа В. Кожевникова «Щит и меч», прекрасно воссозданный в одноименном кинофильме. Советский разведчик Белов (Вайс) только один раз прочитывает секретный документ с многочисленными цифрами и потом точно воспроизводит его. Белов знал: от того, запомнит он или не запомнит, зависит жизнь тысяч узников гитлеровских лагерей. Он не имел права не запомнить...
Объект исследования: роман Вадима Кожевников "Щит и меч".
Предмет исследования: характеристика романа "Щит и меч".
Цель работы: рассмотреть роман Вадима Кожевникова "Щит и меч".
Для осуществления поставленной цели необходимо решить задачи:
- рассмотреть биографию Кожевникова Вадима Михайловича;
- выполнить анализ романа "Щит и меч".


1. Кожевников, Вадим Михайлович
Кожевников, Вадим Михайлович (1909-1984), русский писатель. Герой Социалистического Труда (1974). Родился 9 (22) апреля 1909 в Нарыме Томской губ. в семье врача-политического ссыльного. В 1925 переехал в Москву. В 1933 окончил литературно-этнологический факультет МГУ, был журналистом, разъездным корреспондентом. Во время Великой Отечественной войны работал во фронтовой печати, с 1943 - член Коммунистической партии, корреспондент газеты 'Правда'. С 1949 - главный редактор журнала 'Знамя'.
Печатался с середины 1920-х годов, с нарастающей активностью с конца 1930-х годов. Постоянно выступал в прессе с публицистическими очерками (например, клеймящими капиталистическую цивилизацию, угрожающую человечеству ядерной войной) и литературно-критическими статьями, фельетонами; вел активную общественную деятельность; был депутатом Верховного Совета СССР (с 1966). Проявил себя воинствующим поборником метода социалистического реализма и как художник, и как критик, и как один из организаторов 'литературного процесса' (руководимая им редколлегия журнала 'Знамя' в 1960 передала роман В.С.Гроссмана "Жизнь и судьба" в ЦК КПСС, заподозрив его в идеологических ошибках).
Рассказы и очерки Кожевникова 1930-х годов возникли преимущественно в результате поездки на стройки и заводы. Непосредственные впечатления легли в основу и 'военных', и 'производственных' романов, повестей и рассказов Кожевникова. В развитие жанра последних в советской литературе Кожевников, наряду с В.А.Кочетовым, Б.Л.Горбатовым, А.Д.Коптяевой, Г.Е.Николаевой, В.В.Липатовым и др., внес существенный вклад в русле ортодоксальных установок 'соцреализма' (характерно его утверждение принципиальной важности изображения 'рабочей династии как части могучего заводского коллектива и - шире - как неотъемлемой части класса, ответственного за судьбы страны и мира'). Умер Кожевников в Москве 20 октября 1984.
2. Анализ романа "Щит и меч"
Война и героизм советского человека в творчестве Вадима Кожевникова — точка отсчета и эталон для измерения всего сущего. Павел Гаврилович Балуев полностью согласен со словами своего фронтового товарища Пивоварова: Война — та же работа, только тяжелее, чем в гражданке… Старшие Должиковы вместе с Гороховым считают свою работу на заводе вроде как отдыхом после войны, физическим и душевным. Война до предела обострила ощущение гуманистической направленности их мирного труда. Заслуженные фронтовики республики отдаются ему без остатка не только потому, что это необходимость, не только потому, что не измеримо возросли его масштабы, значение и привлекательность, но и потому, что нет ничего важнее, чем чувствовать и делать все, что от тебя зависит, чтобы каждый стоящий рядом становился лучше

. Героизм на войне и в мирные будни, истоки и современность, поле битвы и нива труда, люди двойного подвига — фронтового и трудового… К середине 60-x годов уже сложился устойчивый стереотип в читательском отношении к творчеству В. Кожевникова. И вдруг — роман Щит и меч (1965), заметно расширяющий привычное представление о творческой индивидуальности писателя. Летом 1940 года в Риге был убит советский гражданин, по национальности немец, — этой интригующей фразой открывает Вадим Кожевников свое произведение. Так или примерно так начинаются сотни романов и повестей детективного и других приключенческих жанров, написанных до и после того, как Щит и меч увидел свет. Читатель по инерции настраивается на разгадку тайны, связанной с убийством крупного инженера-радиотехника Рудольфа Шварцкопфа. Он инстинктивно готовится к погружению в хитроумные перипетии детективного сюжета, к смакованию эффективных сцен — перестрелок, рукопашных схваток, похищений секретных документов, преследований и так далее и тому подобное, — без чего некоторые не представляют работы советского разведчика во вражеском тылу. Почти все это есть в романе Щит и меч, но не в ожидаемых дозах. Постепенно становится ясно, что Щит и меч — не обычный шпионский роман, а скорее ставшее традиционным для В. Кожевникова социально-психологическое повествование, вобравшее в себя еще и отдельные черты исторической хроники. Атрибуты приключенческого жанра — только элементы его внешней формы, захватывающий сюжет — нечто второстепенное, а главное — авторская концепция человека на войне, философское осмысление ее экономических, политических, идеологических и нравственных аспектов. Там, где можно потрясти читателя остротой и неожиданностью взрывных ситуаций, автор предельно фактографичен. Приключенческий антураж его интересует лишь в той мере, в какой он нужен для характеристики дела, которому служит герой. Дело — это и его профессия, и идеалы, которые он утверждает и защищает своей нелегкой борьбой. Но кто же он, Иоганн Вайс — гауптштурмфюрер СД? Как и всегда, писатель не придумал своего героя, а взял его из жизни. Прототипом Вайса — Белова стал легендарный советский чекист Абель. Его личность поразила воображение художника, заставила вспомнить давнюю мечту написать роман о бойцах невидимого фронта. К этой теме В. Кожевников обращался в рассказах военных лет (Бессонница, Девушка, которая шла впереди, Март — апрель). Теперь же он хочет охватить ее во всей полноте. Вот бы проникнуть не только в механику этой героической личности, но и в ее психологию, — делился В. Кожевников в 1961 году своими мыслями об Абеле и будущем романе с известным журналистом Б. Ивановым. — Показать, насколько советский человек слитен с коммунистическим идеалом. Осуществить это желание писателю удалось через несколько лет, когда время позволило полковнику Абелю стать обыкновенным советским гражданином Александром Беловым. Хотя у меня был, что называется, живой герой, собирать материал было очень трудно, — свидетельствовал В. Кожевников. — Александр Иванович чрезвычайно скупо и сдержанно рассказывал о себе. Мне буквально по крупицам приходилось добывать сведения о его жизни. Беседы с Абелем-Беловым дополнялись тщательным изучением многочисленных архивных документов и специальной литературы