Российское просвещение от реформ Петра I до дворянского века Екатерины II

Введение
Известно, что восемнадцатом столетии случился разворот к новейшей стадии в культурном формировании России, что в первоосновных собственных свойствах отвечает европейскому термину «век Просвещения».
Следовательно, эпоха Просвещения – это общеисторический промежуток формирования европейской цивилизации и культуры, получивший собственное наименование от бесчисленной веры его ключевых деятелей в преобразующие способности академических познаний, а также оптимального мышления.
Мы выяснили, что эпоха просвещения меняет нравственное общество цивилизации, его концепцию ценностей, а также приоритетов, мотивацию принятия заключений, механизмы реализации государственных вопросов. Таким образом, данные перемены относятся к цивилизационному уровню. По этой причине период Просвещения – это ключевая стадия развития цивилизаций европейского типа.
Не секрет, что Просвещение обусловило сущность новейшего периода в европейской истории, создав концепцию ценностей, что не только выделялась в отличие от ценностей классического средневекового общества, а также бросала им вызов. Все без исключения основные продвижения европейской культуры в два дальнейших столетия были сопряженными с мыслями просветителей, с культом оптимального постижения общества.
Стоит упомянуть, что в ряду самодержцев Российской империи большое количество мощных, горделивых и знающих себе цену персон, общественно-политическая, а также законодательная деятельность каковых проявила колоссальное воздействие в увеличение не только России в сущности, однако и единичных общественных пластов, жизнедеятельность и культуру общества. Постепенная усовершенствование существования в России, главный стимул какового предоставила европейская политика Петра I, была продолжена также иными государями, период которых сыграла немаловажную значимость в создании сильной мощной Российской империи. Российская императрица Екатерина II была императивной законодательницей; в собственном управлении страной она шла к реформам, а также привнесла бесценное вложение в формирование также усиление России. Период её царствования определяется деятелями истории как самостоятельная стадия в формировании империи, ведь непосредственно Екатериной II было проложено направление реформ в социально-политической жизни России, ориентированный на её модернизацию и скрепивший муниципальное правительство в стране. Данная законодательная деятельность императрицы соответствовала атмосфере периода, новейшим европейским веяниям, а также мыслям, что породила собою в восемнадцатом столетии эпоху Просвещения. Политика просвещённого абсолютизма Екатерины II, как ключевое отображение основ периода Просвещения в России, увлекательна для нас не только лишь собственными новшествами того времени, а также сочетанием западных тенденций с самобытностью России. Следовательно, актуальность исследуемой нами работы не вызывает сомнения.
Обострявшиеся контакты России с европейскими державами в интернациональной политической жизни, в сфере торговой деятельности, в разных областях культуры не имели возможность без следа проделать путь мимо сознания русского общества, ведь они проявляли значительное воздействие на общественно-культурную жизнедеятельность государства. Идеи западноевропейского Просвещения новаторские действия в Северной Америке, Великая французская буржуазная революция влияли на просвещение, общественную идею.
Таким образом, в данной работе мы можем выделить следующие основные задачи, что мы будем обязаны исследовать:
рассмотрим реформы Петра - истоки русского просвещения;
изучим идеи просвещения в зеркале идеологии абсолютизма;
ознакомимся с «просвещенным абсолютизмом» Екатерины II.
1 Реформы Петра - истоки русского просвещения
Мы выяснили, что реформами Петра Великого раскрывается новейшая страничка в событиях Российского государства. Истратив собственные исключительно государственные компоненты, Россия, как пишет Кавелин, вступила «в жизнь общечеловеческую», активность каковой в Новое время крепко передалась к Западной Европе. По этой причине нет ничего необычного в том, что непосредственно к Европе решил обратиться Петр в отыскивании общечеловеческого опыта, и не испугался поставить себя, а также государство в состояние учащегося, что, как правило, самостоятельно подбирал собственных преподавателей, а также направленность просвещения, согласно многознаменательному опыту и нестандартным сведениям геополитического положения государства.
Следовательно, то, что сотворил Петр, не было исторической неожиданностью. Его реформаторская деятельность стала «предсказана» существенными, а также срочными государственными потребностями, базировалась на учете социально-экономического состояния страны и ее минувшего, она формулировала данные требования российского общества, что установило пред ним время, и какие, так или иначе, в той или иной форме отмечались сознанием современных слоев российского общества. Как писал Ключевский, стоило только удивляться изобилию реформаторских мыслей, накопившихся во взбудораженных сознаниях семнадцатого «бунташного» столетия, и непосредственно в лоне данного столетия появилась в первый раз социальная потребность на «ум и личностные силы».
Российский социум был подготовлен к вступлению на путь фактических переустройств. Промежуток времени перед Петром – это тот промежуток нашей истории, который подводил к реформам, и в данном значении минувшие не стали неожиданной ломкой старины, не стали «историческим чудом», приведением России «из небытия в бытие». Другими словами, как писал Кизеветтер, «реформа Петра почти целиком была завещана восемнадцатому столетию концом семнадцатого столетия. Он работал не одиноко и не в пустом пространстве, но он стал впереди прогрессивного течения своего века».
Восемнадцатое столетие породило новейший промежуток в культурном формировании государства, основной чертой которого стала процедура европеизации, сопутствовавшая модернизационные переустройства отечественного социума и после Петра. Было принято основание секуляризации, а также и институционализации нашей культуры, формированию светского образования, цивилизованному диалогу с Европой, который послужил основой с целью последующего формирования государственного самосознания, для историософских модификаций будущего России - в согласовании с ее новейшим положением в европейском цивилизационном процессе.
Ещё в самом начале восемнадцатого столетия Петром были сформированы первые светские учебные заведения, определившие собственную значимость в свойстве специфических «форпостов» отечественной концепции образования:
пушкарская (артиллерийская);
навигационная (математическая);
инженерная школа;
цифирная школа;
медицинские училища, подготавливающие фельдшеров для армии.
Функционировала открытая прежде Славяно-греко-латинская академия, в 1725 году была сформирована Академия наук. Петр радикально встал на путь борьбы с необразованностью и «леностью ума» растущего поколения, на которое делал ставку в формировании собственных начинаний. И не сделал ошибку, ведь «птенцы гнезда Петрова» еще заявят о себе собственными действиями в пользу отечества, через достаточно лет после кончины самого Петра.
Мы можем рассмотреть неполный список реформ и трудов Петра, подготовивших фактическую реализацию просвещения:
формирование профессионального образования;
установление гражданского шрифта, а также издание первой печатной газеты «Ведомости»;
открытие Публичной библиотеки, первого российского музея (Кунсткамеры);
утверждение Сената с 12 коллегиями;
смена патриаршества Синодом, установленным под контроль страны;
внедрение государственного содержания приходских священников и приходских школ;
формирование государственных мануфактур;
формирование регулярной армии;
постройка флота;
публикация «Манифеста» о вызове иностранцев в Россию.
Но непростая иерархическая структура русского социума, расширяющееся пространство Российской империи, гетерономность ее этнокультурного состава предрешили разноуровневый вид реализации петровских преобразований. Однако масштаб и новаторская углубленность их совершили формирование государства по «общечеловеческому пути» неконвертируемым. Соловьев сопоставлял значимость работы Петра с христианизацией Руси святым Владимиром. Тот и другой относились к такому виду исторических деятелей, какие, сильно обходя необходимости социального формирования государства, осуществляли эпопею. Однако в отличие от Владимира, что с давних времен был канонизирован православной церковью, отношение к деятельности Петра первоначально организовывалось в оппозиции Богантихрист.
Известно, что Петр «прорубил окно» в Европу, для того чтобы Россия, в конечном итоге, увидела ее как иную культуру, с которой необходимо, а также целесообразно вступить в связь. Следовательно, «посмотревшись» в неё как в специфическое отражение, заметить разрешение личных вопросов, подобрать собственный подход формирования, а также отыскать собственную роль в многознаменательном всемирном ходе. По этой причине весьма стремительно деятели французского просвещения - их мысли, концепция ценностей, гуманистические конструкции, общефилософские убеждения начали быть не только обширно популярны, но в конкретной мере исполнили роль ориентиров в создании новейшей российской культуры.
Для российской интеллектуальной верхушки европейская культура выдвинулась в свойстве модификации «для подражания». Позднее, когда время и достижения своего культуротворчества привнесут определенную поправку в сформировавшиеся понятия, а также эталоны, Европа в собственный адрес услышит достаточно беспристрастной оценки, но в восемнадцатом столетии Запад оценивался Россией очами учащегося. По правде говоря, учащегося, разыскивающего собственные решения на им же установленные проблемы.
Известно, что важным обстоятельством развития государственного самосознания считается «встреча» с другим народом, с иной цивилизацией. Первое подобное столкновение для российских жителей была сопряжена с крещением, а также следующей за ней христианизацией Руси, содействующей постепенному осознанию собственного места и значимости в находящемся вокруг обществе, в истории человечества

. Второе столкновение, повлиявшее на последующее формирование государственного самосознания, сопряжена с переустройствами Петра.
Минувшие установили пред нарождающейся новейшей интеллигенцией пару проблем. Первая заключалась в том, чтобы возвыситься вплоть до степени достижений европейской культуры для того, чтобы говорить с ней на равных. Данная цель производилась довольно-таки стремительно, хоть и не без ошибок. Формирование Петербургской Академии наук, а также позднее Московского университета приблизили возникновение первых, скорее всего, еще в чем-то ученических, мировоззренческих трактатов, ученых трудов, многознаменательных исследований.
Общество периода просвещения были уверены в том, что улучшение российского социума допустимо только орудиями интеллекта, образования, а также культуры. Они считали, что подлинное просвещение базируется на «согласовании» европейской образованности с государственным самосознанием. Они отстаивали мысли гуманизма, вольнодумства, прогресса, объединяя с ним результат народного блага, а также правильности, реализацию естественных прав человека - на жизнь, свободу, достоинство. В их суждениях данные мысли стали силой, освоив которую, возможно «перевернуть» мир. В собственной работе они были движимы ощущением глубочайшей гражданственности, любви к отечеству.
Российское просвещение стало обширным направлением, в первую очередь сопряженным с формированием светской культуры, распространением образовательной деятельности. Оно определялось вольнодумством, базирующемся зачастую на убеждении о том, что нужные переустройства в мире возможно реализовать с помощью «мудреца на троне», просвещенность которого есть гарантия процветания культуры и правильности как принципа общественно-государственного существования.
Сформировавшись как результат на требования создания собственной страны, просвещение в России в существенной мере было обращено к европейской культуре. На это было несколько причин:
оно сообщило о себе гораздо позднее, нежели в Европе;
инициированные Петром переустройства с самого начала были сориентированы на преодоление российской культурной замкнутости, на ознакомление государства к достижениям Европы, принимавшимся как тот положительный опыт, что важно принимать во внимание в собственной социально-культурной практике;
европейский уровень культуры рассматривался как способ, который можно применять с целью требуемого экономического роста.
Значительной ценностью обладал еще один момент. Реформы Петра были сопровождаемыми внезапным разрывом с классическими формами обихода, иногда с искусственным происхождением стандартов западного образа существования. Это с важностью включило проблему об исторической значимости России, в контекст критически протекавшей и обсуждавшейся в общественной мысли борьбы старого и нового, обычаев и новаций. Непосредственно с данных позиций, под этим углом зрения в последующем станут обсуждаться проблемы о многознаменательной миссии России, а также ее отношении к Европе. Данный новейший ракурс зрения станет сопряжен с новейшим фактором формирования государственного самосознания - в нем возникает концепция «самоосуждения». Начиная со Щербатова, его труды «О повреждении нравов России», эта данная концепция будет прозрачной для всей отечественной социальной идеи, вступит в качестве обязательного элемента всех историософских построений.
Таким образом, в заключение данного раздела стоит сказать, что реформаторская работа Петра была продолжена Екатериной II, однако в ее правление первостепенную важность переняли вопросы не политического, а духовного формирования социума. Так как российское общество и культура в собственных значительных чертах сохранились феодальными, что определило большую значимость религиозной идеологии и церкви в жизни страны. Россия, как и Европа, с необходимостью обязана была проделать путь собственной школы российского просвещения.
2 Идеи просвещения в зеркале идеологии абсолютизма
Мы выяснили, что характерной чертой российского просвещения второй половины восемнадцатого столетия, спровоцированного к существованию обширными идейно-культурными действиями, произошедшими уже позже петровских преобразований, стало тем, что выразителем его идеологии сделалась не буржуазия, что еще только лишь начиналась, а дворянство. Развитие российского капитализма проходило одновременно с укреплением крепостнической концепции. «Жалованная грамота дворянству» подвела результат дворянской эмансипации подобным способом, что независимость верхнего социального покрова основывалась на подчинение низшей, ключевой массы жителей. По этой причине дворянство активно защищало самодержавие как основной гарант собственных преимуществ, а также как оплата крепостнического порядка, а идеи просвещения порождали охранительный вид, а также покорялись обоснованию разумности и законности монаршей власти. Данные особенности также установили его характер.
Основание просвещения в России сошлось с формированием абсолютизма, концепция коего заключается в том, что все без исключения актуальные блага подданные приобретают «из рук» государя, либо с помощью его «отеческой» опеке. По этой причине представители нарождающейся новейшей культуры, непосредственно, сосредоточивались около царского двора, были социальными муниципальными функционерами, а поэтому уже по долгу службы в то время считались проводниками идей просвещения. Также сформировывается особенный вид «служилой интеллигенции».
То обстоятельство, что приближенные ко двору, те, кто «делали» его политическую деятельность, в то же время приняли содействие в формировании и распространении идей просвещения, не было беспорядочным. Сложившийся в конце семнадцатого столетия абсолютизм был заинтересован в новейшей культуре. Для формирования конкретного вида отечественных правителей, и в силу приближения идей просвещения к разрешению тех вопросов, которые время, и в первую очередь реформы Петра, установили пред российским государством, заявившим о объявившим о собственной приверженности мыслям прогресса. В «Московских ведомостях» за 1783 год можно было прочесть: «Век наш, просвещенный более всех прежних столетий во всех предметах, подлежащих познанию человеческому, есть такая эпоха, в которой просвещеннейшие Государи и министры, пекутся о политическом благосостоянии граждан».
Монархия в меру осмысления собственных интересов позволило себе беспокоиться о новейшей культуре, но при этом, выражая собственную заинтересованность к этому, либо другому «вольнодумцу», безусловно, считало, что имеет право совершать над ним собственный личный судебный процесс. Зачастую заинтересованность к идеям просвещения согласно собственной сущности был показным, рассчитанным на «европейского зрителя».
Известно, что данным свойством различалось правление Екатерины II. Императрица, несомненно, заигрывая с энциклопедистами, была в переписке с Вольтером, Даламбером, Дидро, что обнаружило отображение в ее «Наказе», очевидно претендовала на первое место из числа европейских «просвещенных государей». Однако в то же время она нисколько не смущалась собственной принадлежности к абсолютной власти и тираническим способам управления государством. «Столь великая империя как Россия, - признавалась Екатерина, - погибла бы, если бы в ней установлен был иной образ правления, чем деспотический».
Повиновение идей просвещения увлечениям самодержавия задерживало формирование новейших направлений в культуре. Российский социум, оставаясь в определенных чертах феодальным в силу сбережения института крепостничества, в целом было еще не готово к эффективному восприятию просвещения. Дидро уже после посещения России написал: «Нет ни прав, ни законов, ни свободы там, где государь распоряжается правами и законами по своему усмотрению».
К несчастью, данный анализ на долгое время остается достоверным сравнительно русской реальности. В российском просвещении восемнадцатого столетия не существовало этой взрослости, а также радикальности, что стала присуща французскому просвещению. В России третье сословие еще никак не сложилось, а дворянство в безусловной собственной основной массе защищало устои крепостничества.
По этой причине российское просвещение преобразовалось в непривычном для Запада образе идеологии абсолютизма. Это отложило собственный след и на историософские исследования сравнительно многознаменательных судеб России: ее реальная, а также грядущая история мыслилась «в линиях» сформировавшегося и «освященного» божьим Промыслом самодержавия.
Одной из отличительных свойств дворянского просвещения восемнадцатого столетия стало «вольтерианство», объясняемое в российском социуме как свободомыслие в целом. Вольтер, в значительной степени вследствие усердиям самой императрицы, что именовала французского мыслителя собственным «добрым другом и покровителем», был в России и известен, и востребован, однако «вольтерианство» как модель инакомыслия и безбожия тоже было далеко от радикализма и даже попросту с соответственного осмысления сочинений занменитого мыслителя. Как ученый французского просвещения Вольтер был принят непосредственно неосновательно. По этой причине его мысли так и не сделались прецедентом российской культуры и ее духовной жизни - в ином случае понадобилось бы все без исключения ликвидировать и переломить в Российской империи, как в этом сознавалась сама Екатерина II.
Мы выяснили, что Зеньковский полагал, что русское вольтерианство считалось феноменом российского обихода, но никак не культуры. Только для немногих оно связывалось с исследованием мировоззренческих трактатов Гельвеция, Гольбаха, Кондильяка и Дидро, с заинтересованностью к философским основам просвещения. Российская монархия извлекла из европейского опыта для себя собственный урок: свободомыслие крайне рискованно, можно и голову на плахе потерять.
Изъясняясь о российском просвещении, невозможно пройти мимо проблемы о русском масонстве