Монография Милетинского Е.М. «Поэтика мифа»

Введение
Е.М. Милетинский Е.М. написал монографию, которая была посвящена основным проблемам мифологии, а также современной теорией мифа и его использования в художественной литературе и литературоведению ХХ века. В территориальное рассмотрения понятия мифа затрагивает как восточный, а также западный миф. Формирование современного мифотворчества и его взаимоотношение с первобытными и древним мифами.
Основываясь на название книги можно сказать, что мифам свойственно претворение общих представлений в чувственно-конкретной форме, таким образом можно заметить, что образность, которая характерна для искусства и свойственна мифологией, основанной на древней мифологии, которая являлась зародышем не только религии, но и древних философских представлений. В свою очередь литература начала использовать традиции мифа для создания художественного образа. Основываясь на вышесказанное можно сказать, что использование термина «поэтика мифа» может использоваться для рассмотрения мифа как предыстории литературы. Литература ХХ века, а в особенности такие писатели как Джойс, Кафка, Лоренс, Элиот и другие в своих произведениях сознательно использлвали обращение к мифу, тем самым получили развитие следующие термины: «поэтика мифа», «поэтика мифотворчества», «поэтика мифологизирования».
Подобный мифологизм в литературе и литературовелении, характерный для модернизма, но далеко к нему не сводной концепции социального прогресса. Наряду с философским влиянием, так или иначе опосредствующим сложившееся недоверие к истории, и дополнительным веяниям от разного рода неклассических теорий в области точных наук, новых идей в психологии и энтологии следует учесть шок первой мировой войны, обостривший ощущение зыбкости социальной основы современной цивилизации и мощи колеблющих ее сил хаоса.[1, ст.86]
Основанное на вышесказанном, можно сказать, что мифологизм ХХ века может сочетаться не только с интуитивистским, но также имеет рационалистический характер, тем самым мифологизм не всегда противопоставляется историзму и достаточно часто выступает в качестве дополнения экспрессивным средствам типизации. В данном течении работали Ж.Сорель и Т.Манн. Можно охарактеризовать мифологизм ХХ века как явление, которое намного шире модернизма, явление, которое является более сложным, а также противоречивым, анализируя который потребуется учета дополнительных факторов и аспектов.
«ПОЭТИКА МИФА» МИЛЕТИНСКОГО Е.М.
Новейшие теории мифа и ритуально-мифологический подход к литературе
Развитие античной философии [2, ст.176] началось с рационального переосмысления мифологического материала и закономерно поставило проблему отношения рационального знания к мифологическому повествованию. Софисты объясняли мифы аллегорически. Платон противопоставлял народную мифологию философской и символической интерпретации мифов. Крупнейший современный интерпретатор Платона А. Ф. Лосев считает, в частности, что "учение о всеобщем разумном существе становится трансцендентально-диалектической основой Платона во всей мифологии" [3, 275]. Аристотель объясняет миф, главным образом, в рамках своей" поэтики " после аллегорического толкования, стоики, видевшие богов олицетворяющими их функции, эпикурейцы, считавшие, что мифы, созданные на основе естественных фактов, были призваны открыто поддерживать священников и правителей, даже в Неоплатониках Евгемер (III век до н. э.) видел мифические образы обожествленных исторических личностей, средневековые христианские богословы, толкующие Ветхий и Новый Заветы буквально и аллегорически, дискредитирующие античную мифологию, или дискредитирующая древнюю античную мифологию эвгеристическая интерпретация, или сводящая древних богов к демонам.
В эпоху Возрождения возник большой интерес к античной мифологии, которая трактовалась как нравственные поэтические аллегории, как выражение чувств и страстей освобождающейся человеческой личности, а также как аллегорическое выражение некоторых религиозных, научных или философских истин. [4, ст.163] Одна из менее популярных попыток раскрыть мудрость древних за аллегорической завесой античной мифологии принадлежала Ф. Бэкону. Просветители XVIII века. они отрицательно смотрят на мифологию как на плод невежества и обмана.
В начале XVIII века «в то же самое время» мораль американских дикарей сравнивалась с моралью первобытных времен Ж. Ф. Лафито, «происхождение изобретений» Б. Фонтенеля и «основы новой науки об общей природе народов» Вика.
Переходный этап от просветительного взгляда на Миф к романтическому представлен знаменитым немецким просветителем Гердером. Мифы привлекают его естественностью, эмоциональностью, поэтичностью и национальной самобытностью, на которых он настаивает. Гердер рассматривает мифы разных народов, в частности примитивов (в этом смысле он одно время выступал против эстетического эллинизма Винкельмана как автора «истории искусства античности»), но мифология интересует его не сама по себе, а как часть созданного народом поэтического богатства, народной мудрости.
Романтическая философия мифа, подготовленная делами Христа. Г. Гейне, друг Гете К. Ф. Мориц, научно-теоретические литературные выступления братьев Шлегель и других авторов, были завершены у Ф. В. Шеллинга (параллельно писал о мифе и символе Ф. Крейцер, И. Герез, И. А. Канне, Братья Гримм, Г. Х. Шуберт и др. [5, ст.273]). В романтической философии миф преимущественно трактовался как эстетическое явление, но в то же время ему придавалось особое значение как прообразу художественного творчества с глубоким символическим смыслом; преодоление традиционной аллегорической трактовки мифа (отчасти у Кристины Гейне) в пользу символического является его главным пафосом. Кроме того, есть зачатки исторического подхода к мифу и его различным "национальным" формам, разумеется, в очень абстрактной и идеалистической форме.
Во второй половине XIX века две основные школы изучения мифа были противопоставлены друг другу

. Первая из них, вдохновленная «немецкой мифологией» Я. Гримма, не совсем порвала с романтическими традициями (А. Кун, В. Шварц, М. Мюллер, А. де губернат, Ф. И. Буслаев, А. А. Афанасьев и др.) [11, ст.96], опирались на успехи научной сравнительно-исторической индоевропейской лингвистики и ориентировались на реконструкцию древней индоевропейской мифологии через этимологические сравнения внутри индоевропейских языков. Основываясь на этих исследованиях, руководитель школы Макс Мюллер создал лингвистическую концепцию возникновения мифов в результате «болезни языка»: первобытный человек, тот же древний Ариец, обозначал отвлеченные понятия через конкретные знаки через метафорические эпитеты, а когда первоначальный смысл последних забывался или забывался, то в силу этих семантических сдвигов и возникали мифы. Такая постановка проблемы заставляет вспомнить Вика, но решение здесь прямо противоположное, потому что путь идет не от мифа к языку, а от языка к мифу. Вика была, по сути, ближе к истине, что подтвердилось после работы Потебни и другие.
Следующая история науки внесла очень серьезные коррективы в рассматриваемый предмет: совершенно иной взгляд был принят индоевропейцами и методом этимологического анализа, была выявлена ошибочность теории «болезни языка», ошибочность генезиса мифа и выявленный в XIX веке преднамеренный обман крайняя односторонность мифов по отношению к небесным явлениям природы. Однако этот первый серьезный опыт использования языка для реконструкции мифов был более продуктивным продолжением, и солнечные, лунные и подобные им символы, особенно в терминах природных циклов, оказались одним из уровней сложного мифологического моделирования.
Антропологическая школа (Э. Тейлор, Э. Ланг и многие другие [6, ст.274]) была создана не в Германии, а в Англии и явилась результатом первых подлинно научных шагов не сравнительной лингвистики, а сравнительной этнографии. Его основным материалом был не индоевропейский круг, а архаические племена по сравнению с ним. цивилизованное человечество. Сравнивая это с Тейлором, автор «первобытной культуры» - исходил из предпосылки однородности человеческой психики и принципа прямолинейной культурной эволюции, ведущей к прогрессу: то, что у «первобытных» народов могло сохраняться в мышлении или обычае в более цивилизованной форме «рудимента», еще раз подчеркивало вечное единство человечества и единственный тип мышления, который Тейлор считал строго рациональным, но ограниченным историческим опытом. Тейлор ссылался на возникновение мифологии и религии гораздо раньше, чем полагал Мюллер, в ее первобытном состоянии и привел не к анимизму, а к анимизму, т. е. представления о душе возникли, однако, в результате чисто рациональных наблюдений и размышлений "дикаря" о смерти, болезни, снах (одним из вариантов этой теории является понятие духов у Спенсера [7, ст.94]). Именно в чисто рациональном, логическом ключе первобытный человек, согласно Тейлору, строил мифологию, ища ответы на свои вопросы о странных явлениях.
Классические формы мифа и их отражение в повествовательном фольклоре
Для того чтобы правильно понять природу мифа, необходимо хотя бы самое краткое рассмотрение мифа и мифологии в типичных, так сказать «классических» формах, которые не только и не столько «классической древности» (вопреки многовековой популярности греко-римской мифологии в области европейской цивилизации) свойственны, сколько обществам более архаичным, чем античный мир [8, ст.87].
В этих обществах мифология является доминантой интеллектуальной культуры, хотя богатый эмпирический опыт и производственная практика дают импульсы для спонтанных материалистических идей. Дело в том, что «здравый смысл» в примитивных культурах в основном ограничивается эмпирическим уровнем, и мифология становится полностью доминирующим типом глобальной концепции. Будучи своеобразным отражением принятых форм жизни, мир мифических сверхъестественных существ становится первоисточником этих форм и воспринимается как высшая реальность, однако причудливая фикция первобытной мифологии и ее элементарный идеализм не исключают познавательного значения мифологических классификаций и упорядоченной роли мифов в общественной жизни племени. Практические в генезисе и функционировании мифов цели и задачи, во всяком случае, перевешивают умозрительные, в то же время в мифологии еще заложено слабо дифференцированное синкретическое единство бессознательного поэтического творчества, примитивной религии и рудиментарных представлений о мире. В древней цивилизации мифология была отправной точкой для развития философии и литературы. Признание специфической связи мифологии с идеологическим синкретизмом несовместимо с Кассиреровской трактовкой мифологии как «автономной области разума» и с вульгарными социологическими попытками рассматривать мифологию как религиозное явление первобытного искусства или как поэтическое явление первобытной религии как «почву и Арсенал» для противостояния ранним формам религии и поэзии. Между прочим, синкретическая природа сохраняется в определенном смысле через религию и поэзию и является одной из ваших особых черт. Как синкретическая, хотя и древнейшая идеологическая форма, находящаяся в колыбели более развитых и дифференцированных идеологических форм, мифология предстает в чем-то однородном, но из этого не следует, что современная философия, политика, искусство, право и даже развитые религии по мифологии могут быть сведены к тому, чтобы как-то раствориться в ней (такая тенденция есть в мифологизме XX в.) напротив, здесь необходимо учитывать качественные исторические различия между архаическими культурами и современной цивилизацией, каковы бы ни были их противоречия. Известное мифологическое воображение неотделимо от психологического субстрата, наличие каких-то общих свойств во всех продуктах человеческого воображения не должно приводить к отождествлению мифов со снами, видениями, продуктами спонтанных подсознательных фантазий, которые есть в психологии и мифологии в мифологии психологии