Историко-философские аспекты проблемы эвтаназии

Введение

Многовековая правовая история человечества предопределила приоритетность прав и свобод человека. Абсолютное большинство развитых в правовом отношении стран признают соблюдение прав и свобод человека неотъемлемой доминантой успешного правового сосуществования человечества. В связи с этим, национальное и международное право закрепляет в соответствующих законодательных актах перечень базовых правовых гарантий свободной и цивилизованной жизни. Однако далеко не все права, которыми наделен человек, так однозначны, какими могут показаться на первый взгляд.
Право на жизнь – основополагающее, первостепенное благо, поскольку реализация любых иных прав, свобод и обязанностей становится не возможной после смерти человека. При анализе системы национального законодательства не возникает сомнений в признании права на жизнь, как неотъемлемого и естественного.
Современные реалии предопределили актуализацию темы права на смерть в целом и эвтаназии в частности. Современное общество стало воспринимать смерть как зло и опасность, а жизнь превратило в абсолютную ценность. Логично, что в случае выбора в качестве приоритетного направления развития «воли к жизни», любые препятствия для его реализации должны быть устранены.
Эвтаназия – это легкая и безболезненная смерть или отсутствие действий по недопущению смерти, это прерывание жизни, которая по медицинским причинам стала невозможной, невыносимой для человека.
С либеральной точки зрения эвтаназия является способом выражения неотъемлемого права человека – права на смерть, если иного способа избавиться от мучительных страданий при жизни не имеется. Сторонники института эвтаназии оперируют не только необходимостью соблюдения права на смерть, как одного из аспектов распоряжения правом на жизнь, но и мотивом сострадания.
Консервативная позиция отождествляется с религиозной этикой, которая считает неприемлемым умерщвление человека независимо от мотивов, которыми руководствуются люди, и независимо от того, санкционировано оно лично страдающим человеком или производится с его согласия (его родственников).
Многие зарубежные страны проводят позитивную политику в области легализации эвтаназии. Законодательство же Российской Федерации запрещает применение эвтаназии по отношению к людям. Данное положение закреплено в Федеральном законе «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». Однако субъектный состав ограничен медицинскими работниками.
На данный момент отечественное уголовное право не оперирует таким понятием как «институт эвтаназии», в связи с чем данная процедура квалифицируется по УК РФ как убийство, однако применимо смягчающее обстоятельство – «совершение преступления по мотиву сострадания».
Проблема эвтаназии интересна не только в аспекте самого факты умерщвления человека, но и в аспекте способа умерщвления человека. Разумеется, проблемы легализации института эвтаназии неразрывно связаны с вопросами различного характера: от теоретического (философского) до практического (социально-экономического и правового). Разрешение данных вопросов является необходимым условием успешной легализации и легитимации.
Целью работы является рассмотрение историко-философских аспектов проблемы эвтаназии. Для выполнения данной цели ставятся следующие задачи:
Изучить исторический дискурс взглядов научных деятелей на проблему эвтаназии;
Охарактеризовать морально-этические аспекты эвтаназии.

Эвтаназия – исторические дискуссии

Проблема эвтаназии затрагивает множество вопросов. Имеет ли человек свободу воли, которая может быть направлена на собственное умерщвление? Есть ли у человека право на смерть? Если человек решается на эвтаназию, то это проявление его злой или доброй воли?
Тема свободы воли человека сформировала еще один подход к осмыслению темы эвтаназии в истории философской мысли, в которой можно найти разные ответы на вопрос, имеет ли человек право принимать решение о времени своей смерти. И вообще: понятие «свобода воли» включает свободу на собственную смерть или смерть другого человека?
Так, можно выделить рассуждения тех авторов, которые полагали, что свобода воли изначально дана человеку. Но и здесь позиции философов разделяются: одни считали, что лишение себя жизни (неважно, в форме эвтаназии или самоубийства) – это проявление злой воли; другие находили моральное оправдание таким поступкам
Например, еще в платоновском диалоге «Федон» устами Сократа говорится о предназначении человеческой жизни. С одной стороны, действительно, некоторым людям лучше умереть, чем жить, поскольку самоубийство (эвтаназия) для них – способ избавления от страданий. С другой стороны, в диалоге говорится: «Мы, люди, находимся как бы под стражей, и не следует ни избавляться от жизни своими силами, ни бежать; о нас пекутся и заботятся боги, и потому мы, люди, – часть божественного достояния… А тогда, пожалуй, совсем не бессмысленно, чтобы человек не лишал себя жизни, пока бог каким-нибудь образом его к этому не принудит…». Поскольку душа бессмертна, постольку человек должен думать о том, какой его душа предстанет перед богом. Любые формы совершения самоубийства (в том числе и через эвтаназию) приведут к тому, что душа лишится будущего. Таким образом, время смерти находится во власти бога, а не человека.
Интересны рассуждения Аристотеля по данной теме. Наряду с непроизвольными действиями, осуществляемыми человеком не по своей воле, и произвольными действиями, в которых он реализует свои желания, Аристотель выделял особый класс смешанных действий, которые человек совершает сам, по своей воле, но под жестким давлением обстоятельств (например, он выбирает смерть, поскольку не может терпеть физических страданий, зная, что никогда выздороветь он уже не сможет).
Отрицание права на лишение себя жизни нашло отражение в средневековой религиозной философии. Эвтаназия, а также все формы самоубийств, стали рассматриваться как результат дьявольской злобы. Так, христианская философия закрепила положение, что жизнь человека находится в руках Бога, а потому совершить такие деяния – тяжкий грех. Ф. Аквинский писал о лишении себя жизни: «Оно противоречит естественным наклонностям человека к сохранению жизни и милосердию к себе; оно является преступлением и против общества; главное же это вызов против Бога, который дал человеку жизнь».
М. Лютер продолжил традицию так называемой теологии смерти, выдвинув тезис о бессилии верующего решить проблему собственного спасения. По М. Лютеру, основой христианской теологии является тотальный непреодолимый трагизм веры человека в Бога, исходящий из признания абсолютной греховности человеческого рода. В этом смысле смерть рассматривается как свидетельство богооставленности человечества, преодолеть которую не в человеческих силах, так как возможность обрести спасение целиком определяется милостью Бога. Основатель протестантского богословия следовал традиции, берущей начало в трудах Августина Блаженного, заключающей в себе догмат об изначальной греховности человека и, как следствие, – представление о полном нравственном и религиозном бессилии верующего в сравнении с Богом. В этом смысле показательна полемика М. Лютера с Э. Роттердамским, который, напротив, считал, что свобода воли не противоречит духу спасения, иначе человек волен следовать или не следовать «слову Божьему».
Эразм Роттердамский, признавая в соответствии с христианством, что исток и исход вечного спасения зависят от Бога, полагал, однако, что ход дел в земном человеческом существовании зависит от человека и от его свободного выбора в заданных условиях, что является обязательным условием моральной ответственности. С позиций же протестантской теологии проблема свободы воли раскрывается в тезисе о человеческой свободе как даре, а не как самостоятельном обретении. Таким образом, проповедуется «теология отчаяния» и, как следствие, – принуждение к «страху Божьему» и смирению. Смирение должно быть и в том случае, если человек мучительно страдает от физического недуга.
В христианской традиции существовал такой догмат. Бог даровал человеку жизнь, и только он и может отнять ее у человека. За всеми перипетиями человеческой судьбы виден замысел Божий. «Предоставленный самому себе человек не может уберечь ни своей жизни, ни своего нравственного достоинства. Он не в силах избавить себя ни от телесной, ни от духовной смерти». Даже если человек проявил свободу воли и определил час своей кончины, то он обречен в дальнейшем на посмертные мучения.
О свободе воле говорил и с позиции христианской философии С. Л. Франк. В частности, он писал, что человек, конструируя свою судьбу, может в определенных пределах модифицировать свои сущностные начала, преодолеть и преобразить свою природу. В этом смысле человек есть существо самоопределяющееся. Но другое дело, что при этом у человека должна быть опора – вера в Бога. И человеческая свободная воля не должна быть повернута во вред самому человеку.
Иной подход связан с пониманием свободы воли человека и его права распоряжаться собственной жизнью в светской философии. При этом некоторые мыслители отрицали понятие «свободная воля», но вводили в свою философию понятие «свобода». Но что значит в этом случае свобода?
Так, Г. Лейбниц писал, что свобода человека есть, в сущности, «свобода действий», но она имеет свои степени и разновидности. При определении свободы человека должен быть учтен характер необходимости, с которой ему приходится сталкиваться. Смерть в данном случае – это метафизическая необходимость. Как непременное условие всякого существования, она совершенно повелительна для любого человека. Но есть еще и гипотетическая необходимость, которая снимает налет фатализма и которая может управляться человеком. Человек не может избежать смерти, но может управлять временем ее наступления. Важнейшее проявление такой свободы, по Лейбницу, – мотивированность человеческих поступков. При этом снова выявляется объективность случайности, проявляющейся в выборе именно того мотива и того поступка, который необходим в конкретных обстоятельствах и для конкретной личности. Отсюда индивидуальность акта свободы. Выбор мотивов, соответствующих ей, определяется прежде всего законом достаточного основания. Поскольку зло составляет, по Лейбницу, необходимый компонент мировой гармонии, постольку и болезни, а также смерть составляют неотъемлемую часть нашего бытия.
Отдельный подход к эвтаназии можно отыскать в теории естественного права, которая разработана в трудах Аристотеля, Дж. Локка, Т. Гоббса, Ш.-Л. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро, И. Канта, Г. В. Ф. Гегеля и др. Суть ее в том, что наряду с правом, созданным людьми (законы, правовые обычаи и пр.), существует особый вид прав – сумма требований, обусловленных естеством человеческого бытия. Дж. Локк, один из основателей понятия «естественное право», утверждал, что «человек рождается, имея право на полную свободу и неограниченность пользования всеми правами и привилегиями естественного закона… и по природе своей обладает властью охранять свою собственность, т

. е. свою жизнь, свободу и имущество».
К концу XVIII в. было признано право человека на жизнь. Но вопрос о праве на смерть в тот период так и остался открытым. Хотя в указанный период и в последующем многие философы говорили о необходимости признания и права человека на смерть, поскольку право на добровольную смерть является таким же естественным, как и право на жизнь.
Так, А. Шопенгауэр утверждал, отстаивая право человека на смерть: «Единственной достойной целью является приятный и безболезненный конец: конец не от болезней, не умирание, сопровождающееся агонией, а безболезненная смерть, без борьбы за жизнь, без хрипов, без агонии, даже без «побледнения». В этом и заключается эвтаназия».
Аналогичные идеи высказывал и Ф. Ницше: «Существует право, по которому мы можем отнять у человека жизнь, но нет права, по которому мы могли бы отнять у него смерть; это есть только жестокость».
Между тем постановка вопроса о праве на смерть, как отмечалось в истории философской мысли, является парадоксальной и требует уточнений. Например, о какой, собственно, смерти идет речь: естественной, неестественной, легкой, быстрой, достойной, героической на поле боя, при защите охраняемых законом прав и интересов личности, общества, государства, принудительной, добровольной, чужой, собственной. Если встать на позицию субъекта, который, осуществляя право на жизнь, столкнулся с ситуацией выбора между жизнью и смертью, то многие из этих вопросов отпадают сами собой, и уже нет никаких веских аргументов против того, чтобы провозгласить, что человек имеет права на жизнь и на смерть. Оба эти права так тесно связаны, что являются как бы сторонами одной медали, при этом такой деликатной и хрупкой, что требуется особая осторожность в обращении с ней. Однако с правом на смерть возникает значительно больше вопросов, чем с правом на жизнь.
Не является ли эвтаназия попыткой оправдать равнодушие, безразличие общества к судьбе инвалидов с детства, больных раком, пациентов клиник, находящихся в коме? По мнению сторонников эвтаназии, такие индивиды несчастны, обречены на существование, которое хуже смерти, в связи с чем легкая и быстрая смерть является для них истинным благом. Но, может быть, несчастными являются вовсе не они, а те, кто вынужден находиться рядом с ними? И разве человек «не такой, как все» не находится ближе всех «к своему естественному состоянию» и, таким образом, менее других «удален он от счастья»? Право на смерть – это право человека решать свою судьбу самостоятельно и достойно в «последний момент действительной жизни». Но, как и многие другие соматические права, это право – источник разногласий, особенно тогда, когда сталкиваются интересы личности, общества и государства. Таким образом, возникает вопрос: существует ли право на смерть и вытекает ли оно из признания права на жизнь? В истории философской мысли можно встретить несколько ответов на эти вопросы. Один из подходов – право на смерть есть реализация человеком права на жизнь. Если мы признаем право человека на жизнь, то не можем не признать и его права на смерть (таков, в частности, была позиция Ф. Ницше).
Второй подход базируется на том, что право на смерть вытекает из права человека на достойную жизнь (такова позиция Ф. Бэкона). Безнравственно и негуманно заставлять человека жить, который, умирая в мучениях, молит о смерти. Право на смерть представляет собой гарантию сохранения достоинства личности. Однако свобода воли предполагает и ответственность (как моральную, так и правовую) того, кто принял решение и кто это решение исполнил. Как писал Ж.-П. Сартр: «Человек осужден быть свободным. Осужден потому, что не сам себя создал; и все-таки свободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает». Используя свободу воли, человек делает выбор, а значит, ответственен за происходящее, – такова одна из распространенных позиций в истории философии, высказанная еще Аристотелем.
Хотя история философской мысли знает различные подходы к обоснованию такой ответственности. В немецкой классической философии (И. Кант, Г. Гегель) предпосылкой ответственности является свобода воли человека, поэтому могут быть осуждены только те поступки, которые вытекают из злого умысла человека. Позитивисты (О. Конт, А. Принс и др.) полагали, что основанием ответственности должна стать социальная опасность лица.
При этом моральная ответственность человека за совершенный поступок может быть только в том случае, по мнению большинства философов, если у него был выбор. Есть ли выбор у безнадежно больного человека – вопрос непростой, как и не просты другие вопросы: кто должен нести ответственность в случае эвтаназии – смертельно больной человек, принявший решение об эвтаназии, или тот, кто эвтаназию осуществил?
Целый ряд философов (среди которых и И. Кант) отвечали на эти вопросы утвердительно: и тот, кто принял решение о прекращении собственной жизни, и тот, кто это решение реализовал. Причем если при ответе на первый вопрос мнения философов разделились (так, Ф. Бэкон считал, что принявшего решение о собственной смерти нельзя осуждать за этот поступок, другие, например С. Л. Франк, считали, что тот, кто принял решение об умерщвлении себя, должен нести ответственность), то при ответе на второй вопрос большинство философов утверждали, что тот, кто помог совершить такое действие, должен быть подвергнут осуждению (вплоть до уголовного).
Еще один аспект исследуемой проблемы поднят в работах С. Л. Франка. В работе «Реальность и человек» он пишет, что государство и право обязаны ограждать жизнь людей от гибельных последствий их свободной воли, ограничивать ее проявления. По его мнению, ограничение возможностей использования соматических прав есть ограждение жизни от гибельных последствий греховной воли, а поэтому оно допустимо и оправданно. Конституционное ограничение соматических прав человека являлось бы тем реальным внешним фактором, который способствовал бы решению задачи сущностного преодоления греха (морального зла) в человеке.
Необходимо отметить, что С. Л. Франк вовсе не призывал к организационно-принудительному ограничению «свободы греховной воли». Государство не должно заниматься внутренним перевоспитанием человека, оно должно лишь создавать внешние условия, наиболее благоприятные для свободного внутреннего самосовершенствования человека. Речь может идти только о том, что право должно не только гарантировать соблюдение естественных прав и свобод индивида, но и ограничивать действие тех из них, которые противоречат «идеальному началу святости».
Итак, ожесточенные споры, ведущиеся вокруг свободы воли со времен Сократа, вызваны особой жизненной значимостью этой проблемы, что особенно проявилось при осмыслении такого феномена, как эвтаназия. От решения проблемы свободы воли зависит признание ответственности человека за свои поступки, в том числе и при принятии решения о собственной смерти и, тем более, при согласии на смерть другого человека. В связи с этим в истории философской мысли четко выделились два направления: одно, исходящее из признания свободы воли человека, подкрепленное его правом на смерть, и другое, утверждавшее, что человек не волен решать вопрос о времени своей кончины, равно как и кончины другого человека, пусть и по его просьбе, а все находится в руках Божьих.

Морально-этические проблемы эвтаназии

Сейчас в обществе активно обсуждается новый идеал достойной смерти человека, смерти безболезненной и легкой. Смерти как избавления от страданий, - эвтаназии. Священное искусство умирания, которому учили религия и многочисленные философские системы прошлого, в наши дни начинает ассоциироваться с такими биоэтичными понятиями, как «автономия», «свобода» и «достоинство» человеческой личности. А сама смерть человека отождествляется со «смертью мозга» - прекращением высших его функций. Факт потери «смертью» традиционного, сакрального места в сознании человечества начинает влиять на всю современную культуру.
Отношение к уязвимым группам населения в российском обществе (пожилым людям, инвалидам, людям с психическими, онкологическими заболеваниями, ВИЧ инфицированных и др.) характеризуется определенными предубеждениями, которые не позволяют рассмотреть уникальность такого человека. Такие предубеждения получили название стигмы - отметки стыда или позора. Сегодняшние стигмы - это не физические, а социальные знаки-метки. Смерть становится неприличной и неудобной, как и траур, который предпочитают скрывать. Известный французский философ-постмодернист Ж. Бодрийяр в связи с этим отмечает, что вся современная культура является сплошным усилием с отделения жизни от смерти. В науке отмена смерти становится фантазмом истины, в медицине - фантазмом физического здоровья. В результате исчезает естественная амбивалентность жизни и смерти. Смерть, лишенная символического обмена с живыми, поселяется в самой жизни и начинает разрушать и отравлять жизнь современного человека изнутри.
Стандартизация и медикализация смерти и умирания, отмена прежних символических представлений об этих феноменах приводит к социальной дискриминации умирающих и мертвых. Больной и умирающий человек исчезает из жизненного пространства своих близких гораздо раньше, чем умирает. А целью медицины становится устранение смерти в первую очередь как причины распада физического тела. Вследствие этого медики начинают относиться к больному только как к физическому телу.
Возникает вопрос, может ли медицина ограничиваться только попыткой вытащить человека из когтей смерти, или же в любом случае следует иметь в виду еще какие-то более широкие категории добра для этого человека, которые бы включали избежание страдания? Эвтаназия - это милосердие или грех? Биоэтический подход к страданию должен быть сформулирован по - разному. Во-первых, мы не должны терять из поля зрения самобытный симбиоз страдания и сострадания. Во-вторых, выдвигается принципиальная для биоэтики проблема осмысления стратегии избегания страданий или их минимизации. Наконец, в-третьих, здесь, как и в других случаях, очевидно, не может быть каких-то общих универсальных установок, но нужно взвешивать на человеческую реальность страдания при осмыслении конкретных случаев, которых жизнь дает нам множество.
Термин «euthanasia» – (от греч.) хорошая, легкая смерть. Этот термин был впервые употреблен в XVI в. английским философом Фрэнсисом Беконом. Он называл этим словом безболезненную смерть умирающего человека, освобождающего его от физических мучений. В современном понимании эвтаназия предполагает прекращение жизни неизлечимо больного человека, испытывающего значительные физические и психологические страдания. Осуществление данной процедуры возлагается на медицинских работников с разрешения то ли самого больного, то ли, в определенных случаях, родственников тяжело больного пациента