Революционерки перед судом

В 1871 году впервые перед судом в истории России по политическому делу предстали 8 женщин по делу нечаевцев-участников революционно-народнической организации «Народная расправа». До этих пор на политических процессах никогда не судилась ни одна женщина ни только в России, но и в целой Европе после Великой французской революции XVIII в.
Однако позже женщины постоянно оказывались на скамье подсудимых и наравне с мужчинами делили самые жестокие приговоры.
Так на первых процессах 20-летняя Александра Дементьева (невеста и будущая жена одного из идеологов народничества П.Н. Ткачева) выступила по «женскому вопросу», указывая на бесправие женщин. Все женщины, по ее мнению, должны иметь право заниматься полезным трудом и иметь возможность получить обширное образование, обучаясь в гимназиях и институтах на различных направлениях.
В 1886 году газета «общее дело» упомянула ее как «первое свободное и мужественное слово, публично обращенное русской женщиной к ее политическим судьям». Эта речь в газете, наряду с выступлениями П.Н. Ткачева, Ф.В. Волховского и других подсудимых, сильно пошатнула взгляд на нечаевцев, как на людей, для которых нет ничего святого, как говорила тогда пресса.
Сама девушка обаятельная, смелая и жизнерадостная настолько, что председатель суда сказал ей избавиться от неуместных улыбок. «Во время суда возбуждала всеобщее к себе сочувствие». В 1877 году на громком процессе «193-х» по делу о «хождении в народ» женщин среди подсудимых было уже 38. Все женщины вели себя с достоинством на суде. 22-летняя Мария Гейштор, отказавшаяся отвечать на вопросы суда, воскликнула: «Я должна заявить, что настоящий строй в России мне ненавистен, потому что в нем всем живется очень гадко, не исключая и вас, господа судьи».
Софья Лешерн фон Герцфельдт-первая женщина, приговоренная к смертной казни по политическому делу, на суде сказала: «Я не желаю отвечать суду, основанному на произволе и насилии», а Екатерина Брешко-Брешковская (будущая «бабушка русской революции») также добавляла: «Что же касается той наглой клеветы, которою наполнен обвинительный акт, то я заявляю, что она вполне достойна представителей подобного суда, и на нее я отвечаю полнейшим презрением!»
На следующий день после объявления приговора о 193-х в январе 1878 года в приемной петербургского градоначальника Ф

. Ф. Трепова прогремел нашумевший выстрел из револьвера в руках женщины-28-летней Веры Засулич. Рискуя собственной жизнью, она хотела привлечь внимание общества к злоупотреблению власти со стороны Ф. Ф. Трепова, так как по его указу был телесно наказан дворянин, народник Боголюбов за то, что не снял перед ним шапку. Она достойно держалась и ожидала, что она будет повешена «после комедии суда». Она заявила судьям, что такое дело не может пройти бесследно, никто не может издеваться над человеческой личностью и остаться безнаказанным. Ценой ее собственной жизни, она нашла способ обратить внимание на это происшествие. В этом деле адвокат П.А. Александров сыграл большую роль. Он внушил суду такую мысль, что осуждение Веры Засулич означает оправдание Ф. Ф. Трепова, а также, что каждый из присяжных со временем может оказаться на месте Боголюбова.
В результате ее оправдали. Многие удивились такому исходу событий и подумали, что это первоапрельская шутка, так как газеты сообщили об этом 1 апреля 1878 г. Лев Толстой с тревогой писал: «Засуличевское дело – не шутка. Это похоже на предвозвестие революции», в чем был прав.
Самой выдающейся из женщин среди народников была Софья Перовская. Она-моральный авторитет во всех организациях: общества пропаганды «Чайковцев», «Земли и воли» и «Народной воли». Она была чарующей личностью, доброй и сильной.
На суде она вела себя сдержано с самообладанием и достоинством