Религиозная дипломатия как отдельный вид дипломатии

Последняя четверть 20 века характерна существенными изменениями как внутри самой религиозной среды, так и в теории международных отношений, что сделало возможным появление такого явления, как религиозная дипломатия. С одной стороны, начиная с поворотного 1979-го [24], религия уверенно начинает заявлять о себе в общественно-политической жизни и формировать собственную повестку дня в публичной сфере. Не последнюю роль в этом процессе сыграли дипломатические инициативы Ватикана по урегулированию аргентино-чилийского конфликта (1978), которые часто называют одним из первых шагов на пути «Большого возвращения» религии в международные отношения [12, 62]. Знаковым стало также принятие в конце 1990-х-американского «Акта о религиозной свободе» [4, 115], за которым на уровне Государственного департамента США была создана должность специального посла по религиозной свободе в мире (англ. Ambassador-at-Large for International Religious Freedom). Несмотря на частые нарекания на отсутствие существенных посольских полномочий, создание такой должности стало одним из первых методических шагов на пути институционального развития религиозной дипломатии. Ее формирование в США, которые являются флагманом современной религиозной дипломатии, в значительной мере стимулировалось необходимостью развития отношений с государствами глобального Востока, где политика воспринимается неразрывно от религии.
Параллельно аналогичные процессы происходят в теории и в практике международных отношений. С окончания Второй мировой войны доверие к традиционной дипломатии начинает стремительно падать и начинается поиск ее альтернативы. В 1982 г. увидела свет статья американского дипломата Джозефа Монтвиля «Международная политика по Фрейду», где впервые четко была концептуализирована неофициальная дипломатия. Авторы статьи (она написана в соавторстве) назвали ее дипломатией второго уровня [21, 153].
Анализируя способы косвенного влияния на дипломатические отношения, уже в 1991-м американская исследовательница Луиза Даймонд и посол Джон МакДональд предложили расширить видение структуры дипломатических инициатив до 9 уровней, одним из которых выделили религиозный. С их системой дипломатические отношения подразделялись на следующие уровни: 1) правительственная или официальная дипломатия; 2) профессиональное неофициальное разрешение конфликтов; 3) бизнес-мир; 4) частные граждане; 5) исследователи, тренеры, педагоги; 6) активисты; 7) религия; 8) филантропические организации; 9) общественное мнение и средства массовой коммуникации, объединяющие вместе все вышеназванные уровни [25]. Правда, несмотря на целостный и многосторонний подход к дипломатическим инициативам, они четко разделяли границы и возможности «неофициальной» дипломатии по сравнению с деятельностью официального дипломатического корпуса. Задачей первой здесь является подготовка базы или почвы для реализации той или иной задачи, однако именно решение о такой реализации принимается исключительно официальными дипломатами и в рамках действующего международного права.
Сам термин «религиозная дипломатия» до некоторой степени до сих пор требует разъяснения при использовании

. Прежде всего, необходимо отметить, что в современных англоязычных источниках используются по меньшей мере два параллельных термина: «the diplomacy» и «faith-based diplomacy», которые в переводе на русский часто объединяют в термин «религиозная дипломатия», избегая тонких различий в значении. Собственно, термином «религиозная дипломатия» обозначаются инициативы между религиозными институтами, в то время как «дипломатия на основании веры» имеет более широкое значение. Она описывает не только (и не обязательно) инициативы определенных религиозных институтов, но и частных граждан, которые с тех или иных религиозных убеждений могут инициировать процессы диалога и примирения между определенными сторонами.
Авторитетный международный журнал «Christianity Today» («Христианство сегодня») назвал отцом религиозной дипломатии американского дипломата Дугласа Джонстона [22, 50]. Получив военное и дипломатическое образование, Джонстон преподавал международную безопасность в Гарвардском университете, а в 2000-м году инициировал создание Центра по вопросам религии и дипломатии. Сегодня Центр занимается превентивной дипломатией в ряде горячих точек, где религия является важным фактором конфликта в Кашмире, Пакистане, Судане, Сирии, Иране и ряде других. Работа Центра, как и религиозной дипломатии в целом, в значительной степени ориентирована на налаживание низовых горизонтальных связей между представителями конфликтующих сторон, создание сети местных лидеров из священнослужителей и мирян, которые бы способствовали развитию диалога, обучения таких лидеров и тому подобное.
Эффективность такой деятельности трудно фиксируется в краткосрочной перспективе. К примеру, одним из проектов Центра является помощь в реформировании содержания учебных программ мусульманских медресе. Речь не идет о корректировке содержания непосредственно религиозных дисциплин.
Несмотря на то, что современная религиозная дипломатия рассматривается как один из уровней функционирования дипломатии в целом, она все же имеет ряд особенностей. Если попытаться выделить ключевые различия между религиозной и классической (официальной) дипломатией, то стоит отметить прежде всего следующие:
1) Регламентация и роль государства. Классическая дипломатия, в первую очередь, означает официальные отношения между определенными государствами. Она осуществляется на основе Венской конвенции о дипломатических отношениях (1961) [1] и является четко регламентированной и формализованной деятельностью. Международное право регулирует формы дипломатии, ее методы, функции, систему привилегий и пределы деятельности дипломатических работников, которые являются официальными представителями того или иного государства вне ее территории. Этого нельзя сказать о религиозных дипломатах, которые часто действуют либо как частные лица, либо в рамках определенных негосударственных общественных организаций (не обязательно религиозных).
2) Репрезентативность. В такой ситуации разрозненности довольно часто возникает вопрос являются ли религиозные дипломаты официально делегированными, если не государством, то определенной религиозной организацией? На первый взгляд, очевидно, что так