Повседневная деятельность канцелярии в произведениях Ф.М. Достоевского

Тема повседневной деятельности канцелярии в произведениях Ф.М. Достоевского, прослеживается. Но следует отметить, особенность, что чиновничество XIX века представляло собой огромный слой, который включал множество должностей, но наиболее многочисленными чиновниками были чиновники 9-14-го класса, они занимали низшие исполнительные места. Поэтому неудивительно, что чаще всего в произведениях Ф.М. Достоевского персонажем чиновником был именно мелкий чиновник.
Рассматривая повседневную деятельность канцелярии в произведениях Ф. М. Достоевского, можно отметь, что в ней прослеживается ряд определенных черт.
Работа мелких чиновников была связана с переписыванием набело бумаг, их сортировкой по папкам, доставка документов в разные отделы департаментов, их регистрация, прием и отправка. Именно поэтому в романе «Идиот» генерал Епанчин обращает внимание на почерк князя Мышкина приехавшего в Петербург: «Смейся, смейся, – говорит он Гане Иволгину, видя красивый почерк обедневшего аристократа, – а ведь тут карьера». После этого он обещает устроить Мышкина писцом с хорошим окладом. Переписывал бумаги титулярный советник Макар Девушкин из романа «Бедные люди», считая эту работу не хуже других, и даже гордится ею: «Я ведь и сам знаю, что я немного делаю тем, что переписываю; да все-таки я этим горжусь: я работаю, я пот проливаю... Письмо такое четкое, хорошее, приятно смотреть, и его превосходительство довольны; я для них самые важные бумаги переписываю.»
Так можно сказать, что работа чиновником подрыва здоровье, у большинства чиновников обнаруживались проблемы с глазами и зрением, от переписывания бумаг. Скорее всего это было связано с плохим освещением того времени, подслеповатые глаза, одна из главных характеристик низших чиновников. Так на глаза и зрения жаловался Макар Девушкин «Вот и теперь все как-то рябит в глазах; чуть поработаешь вечером, попишешь что-нибудь, на утро и глаза раскраснеются, и слезы текут, так что даже совестно перед чужими бывает», описывая Лебезятникова А.С, в «Преступлении и наказании» звучит фраза: «Сверх того, у него почти постоянно болели глаза.». Еще одной болезнью свойственной чиновникам был геморрой, которым страдал пристав следственных дел Порфирий Петрович, который допрашивал Родиона Раскольникова в «Преступлении и наказании».
Для того чтобы получить место в канцелярии не нужно было обладать большими способностями, например так в романе «Бедные люди», описываются таланты бывшего чиновника Покровского З. П. «.Он когда-то где-то служил, был без малейших способностей и занимал самое последнее, самое незначительное место на службе» , тема не профессионализма поднимается и с бывшем чиновником Горошковым, также из «Бедных людей»: «Горшков виновен только в нерадении, в неосмотрительности и в непростительном упущении из вида казенного интереса». Таким образом, большинство из представленных чиновников не были наделены должными профессиональными качествами
Макар Девушкин говорит о себе: «было мне всего семнадцать годочков, когда я на службу явился», а к сорока семи годам дослужился до титулярного советника, что показывает отсутствие высшего образования. Таким образом, если бы у Макара Девушкина было высшее образование, он получил бы чин 9-го класса примерно через 10 лет службы, а не через 30

.
В произведениях Достоевского присутствует и сила связей царившая в ту эпоху, так генерал Епанчин говорит Князю Мышкину «Местечко в канцелярии я вам приищу, не тугое, но потребует аккуратности.».
Следует сказать, что в канцелярии царила жесткая иерархия. При этом М. Девушкин демонстрирует спокойное отношение к такому положению дел: «Тому определено быть в генеральских эполетах, этому служить титулярным советником; такому-то повелевать, а такому-то безропотно и в страхе повиноваться.», при этом он отмечает, что субординация существует с помощью системы выговоров и порицаний: «А так как разные чины бывают и каждый чин требует совершенно соответственной по чину распеканции, то естественно, что после этого и тон распеканции выходит разночинный, — это в порядке вещей! … все мы один перед другим тону задаем, что всяк из нас один другого распекает. Без этой предосторожности и свет бы не стоял и порядка бы не было.» . Каждый выше стоящий по титулу чиновник, порицал нижестоящего, и это считалось в канцелярии абсолютно нормальным явлением. Причем на примере Девушкина видно, что критиковалось как сама работа, так и внешний вид: «Да мало того, что из меня пословицу и чуть ли не бранное слово сделали, — до сапогов, до мундира, до волос, до фигуры моей добрались: всё не по них, всё переделать нужно!».
Эта жесткая иерархичность вызывала страх перед выше стоящим начальством, например, Макар Девушкин так боялся начальства: «Задрожало у меня сердце в груди, и уж сам не знаю, чего я испугался; только знаю то, что я так испугался, … Я прирос к стулу, — и как ни в чем не бывало, точно и не я». А когда у него оторвалась пуговица, то он испытывал ещё большие моральные страдания: «я в адском огне горел! Я умирал!»
Благоговение и с трах пред выше стоящим начальством находил даже на генералов, здесь можно привести такое описание из «Идиота», описывающий страх генерала Епачина, перед старым чиновником: «Этот «сановник», муж ее, почему-то покровитель Епанчиных с самой их молодости, председательствовавший тут же, был до того громадным лицом в глазах Ивана Федоровича, что тот, кроме благоговения и страху, ничего не мог ощущать в его присутствии и даже презирал бы себя искренно, если бы хоть одну минуту почел себя ему равным, а его не Юпитером Олимпийским.»
Но его превосходительство не только карает, но и милует. И когда он соизволяет переменить гнев на милость, смертного чиновника постигает иное, но также потрясающее все его существо чувство - чувство блаженства и любовного умиления от снизошедшей к нему «божьей» благодати.
Благоговейно-молитвенным умилением к его превосходительству проникается и вновь зачисленный на службу Мармеладов, которого принял на работу Иван Афанасьевич: «Его превосходительство Ивана Афанасьевича изволите знать?.. Облобызал я прах ног его, мысленно, ибо взаправду не дозволили бы, бывшим сановником и человеком новых государственных и образованных мыслей; воротился домой, и как объявил, что на службу опять зачислен и жалование получаю, господи, что тогда было!..» Видно как было сильно чинопочитания, даже некое чинопреклонение низшего чиновника перед тем, кто занимал положение намного выше, так как судя по обращению Мармеладова, Иван Афанасьевич является чиновников III-IV класса, либо тайный советник, либо действительный статский советник