Особенности художественной реальности романтизма, магического реализма и фэнтези

Романтизм возник как оппозиция классицизму с его строгими законами первоначально в поэзии, затем это течение охватило всю литературу и распространился на другие виды искусства. Немецкий писатель и философ Ф. Шлегель (1772-1829) писал, что романтическая поэзия «должна превратить остроумие в поэзию, насытить искусство серьезным познавательным содержанием и внести в него юмористическое одушевление».
Романтики мыслили творчество как алогичный процесс. В романтической литературе эстетическое чувство сближалось с чувством мистического. Во вступительной статье к изданию «Философии искусства» Ф.-В. Шеллинга М.Ф. Овсянников пишет о романтическом культе «божественной гениальности», когда «иронически-аристократический гений» смотрит на остальных свысока и объявляет их «плоскими и ограниченными». Возможно, М.Ф. Овсянников был не совсем прав, но ирония, не всегда добрая, по отношению к людям ограниченным явно присутствует, например, в новеллах Э.-Т. Гофмана, одного из самых ярких немецких романтиков. Анализируя «Философию искусства», М.Ф. Овсянников указывает на основную особенность концепции искусства Ф.- В. Шеллинга — модель мира он конструирует при помощи объединения противоположностей: идеального и реального, субъективного и объективного, бесконечного и конечного, свободы и необходимости. Эти противоположности прочитываются и в художественной реальности, созданной писателями-романтиками, где потустороннее соседствует с реальностью как совершенно естественное явление. В литературе появился новый тип персонажа — маска, следует отметить, что это совсем не та «маска», которую надевали актеры итальянского театра, чтобы отразить реальные человеческие характеры, у маски романтиков прототипа в реальности нет. Описывая реальность, писатель-романтик незаметно выходит за пределы действительности, и описывает уже не её, а продукт собственного воображения, жизнь превращается в театр, в котором персонаж играет иную роль, чем в своей реальной жизни, т. е. становится актером идеального мира, но, в то же время, живет как обычный человек. В художественном пространстве перетекают одна в другую две действительности, разделить которые почти не представляется возможным, и герой оказывается одновременно в двух пространствах, реальном и идеальном, взаимопроникновение которых вошло в литературоведение как «двоемирие».
Ф.-В. Шеллинг не пишет о писателях-романтиках своего времени, но его тезис «нельзя пренебрегать приключениями, если они могут служить целям символики. Обыденная действительность подлежит воспроизведению, чтобы стать предметом иронии и какого-либо противопоставления», — соответствует художественной реальности, которую создавали писатели-романтики.
Единственный современник Ф.-В. Шеллинга, мимо творчества которого он не мог пройти — И.-В. Гёте. В литературоведении иногда выделяют направление предромантизма, и в нём наиболее мощной фигурой был Гёте. Его творчество оказало влияние не только на европейскую литературу XIX века, но и на всё дальнейшее развитие литературы вообще

. В его творчестве появилась, затем развитая писателями-романтиками «романтика ужасного». Так, в конце 1770-х годов он пишет баллады, тесно соприкасающиеся с фольклором, этот прием будет использоваться и в литературе магического реализма, и в литературе фэнтези. Баллады Гёте стали основой первого романтического музыкального цикла XIX века, созданного Ф. Шубертом. Одна из этих баллад, «Лесной царь», была переведена на русский язык В.А. Жуковским и стала предтечей романтизма в русской литературе.
Ф.-В. Шеллинг первым отметил то, что стиль трагедия «Фауст» «по замыслу гораздо более аристофановский, чем трагический». Это объединение трагического и комического также присутствует в художественной реальности романтизма. И еще одна важная черта «Фауста», отмеченнная Шеллингом, важная для настоящего исследования - «мифологическая» личность Фауста. мифологическая составляющая присутствует в художественной реальности магического реализма и фэнтези.
Трагедия И.-В. Гёте «Фауст» вдохновляла творчество многих литераторов последующих времен. Её мотивы явно прослеживаются в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», написанного в жанре магического реализма.
Магический реализм был своеобразным оппонентом реализму и рационализму ХХ века, как романтизм оппонировал уходящим классицизму и сентиментализму. В самом названии стиля очевидно объединение противоположностей — магии и реальности, которые являются основными составляющими художественной реальности произведений этого направления. Магический реализм это не только смешение идеального и реального, как это было в романтизме, здесь происходит сближение жизни и смерти, и персонажи на какое-то время могут перейти их границу, которая становится совсем зыбкой, а могут и не вернуться оттуда. М.М. Бахтин увидел признаки магического реализма в творчестве Ф.М. Достоевского, хотя этот термине не употребил, он пишет: «Участники действа у Достоевского стоят на пороге (на пороге жизни и смерти, лжи и правды, ума и безумия). И даны они здесь как голоса, звучащие, выступающие «перед землею и небом»». Это, действительно, можно отнести к магическому реализму, сохранившему внутреннюю театрализацию романтизма. Е.Н. Тахо-Годи делает из этого вывод, что карнавализация действа у Ф.М. Достоевского по М.М. Бахтину превращает «двоемирие» в «двумирность», «позволяет раздвинуть узкую сцену частной жизни… до предельно универсальной и общечеловеческой мистерийной сцены». Продолжая цитату, приведенную Е.Н. Тахо-Годи, можно сделать вывод, что М.М. Бахтин писал о созданном Ф.М. Достоевским художественном пространстве как о пространстве «карнавально-мистерийном».
Именно эта «двумирность» и является основой художественного пространства магического реализма. М.М. Бахтин видит в поэтике и художественном пространстве произведений Ф.М. Достоевского то, что станет основой магического реализма, его бинарности, слиянию противоположностей: «в смерти провидится рождение, в рождении — смерть, в победе — поражение, в поражении — победа, в увенчании — развенчание и т