Основной конфликт

Конфликт между Юпитером и Прометеем вводится в начале I действия. Он обвиняет Юпитера в несправедливости. Это обвинение относится к тому, что Юпитер угнетает человечество, то есть порабощает тех, кого Прометей обеспечил огнем и сознанием. Бог богов требует слепого послушания, внешне продемонстрированного «преклонением колена, молитвой и восхвалением». Эффект, который это угнетение оказывает на людей, заключается в том, что они страдают от «разбитых сердец», разрушенной надежды на прогресс, правду, счастье и, прежде всего, любовь, идеалы, ради которых готов страдать Прометей. В речи Прометея Шелли выразил страсть, безудержную ярость и ненависть к Юпитеру.
П. Б. Шелли изначально отказался от возможности примирения Прометея и Юпитера, что отобразил в своей драме Эсхил. Если бы Шелли не пытался следовать своему собственному плану, он всего лишь просто переписал древнегреческое произведение. Поэтому он не стремился просто подражать Эсхилу, считая, что это будет не творчески и не «по-гречески». Кроме того, его не устраивал тот факт, что произведение будут сравнивать с ранее созданным, и велика была вероятность того, что первый вариант пересказа древнего мифа нашли бы более удачным.
Однако основная причина вольности Шелли заключалась не в этом. На самом деле Шелли не устраивала классическая, общепринятая развязка мифа, которая была изложена у Эсхила, где Поборник человечества примирился с его Утеснителем. Образ Прометея передает нравственное высшее и умственное совершенство, он повинуется самым чистым и бескорыстным побуждениям, которые ведут к самым прекрасным и благородным целям. Шелли не согласен с тем, что Прометей может отказаться от гордого своего языка и робко склониться перед торжествующим и коварным соперником. Это означало бы отсутствие морального интереса всей этой истории, которую поддерживают страдание и непреклонность Прометея.
В тоже время Шелли отрицает дидактизм своего произведения, т.к. его «задачей до сих пор было – дать возможность наиболее избранному классу читателей с поэтическим вкусом обогатить утонченно воображение идеальными красотами нравственного превосходства».
Муки, претерпеваемые Прометеем, не сломили его волю, помогли преодолеть чувство ненависти к мучителю. Он верит, что «любовь, свобода, правда» восторжествуют, он вспоминает свое страшное проклятие тирану и не сомневается, что деспот падет и возмездие — бесконечная мука вечного одиночества — постигнет его. Прометея не пугают ни физические мучения, ни фурии, терзающие его ум и душу. Он твердо верит в свое предназначение: «быть опорой, спасителем страдальца-человека».
Отвергая всевластие Юпитера, Прометей у Шелли ополчается и против человечества

. Его охватила жажда возмездия за присущие ему слабости и грехи, ему необходимо самому пережить духовный катарсис, потому что только так он сможет исцелиться от ненависти. Только после того, как исполнится его мечта о сообществе людей, которым больше не будет присуща эгоцентричность, покорность угнетению и стремление к компромиссу.
Человеческому роду уготована вечная весна, однако для этого необходимо, чтобы своим верховным божеством люди признали любовь, отказавшись от духовного рабства, которое вызывает горечь и презрение у титана, который похитил для них огонь.
Бунт Прометея, наделенного истинной мощью духа, которая позволила ему выдержать все испытания, ниспосланные Юпитера (орел, который терзал прикованного к скале героя, фурии с железными крыльями, испепеляющая молния), носит, однако, трагический и обреченный характер. Им движет лишь мысль о противоборстве, оправдывающем и насилие, и зло, так как он не видит иной возможности воздействовать на косную и трусливую человеческую природу. Низвергая тирана, Прометей отчасти становится подобен ему из-за своего стремления к радикальной перемене сложившегося порядка вещей.
Только после того, как титан начинает осознавать собственную причастность к человеческой семье и готов взвалить на свои могучие плечи страдания всех, Прометей обретает черты истинного героя. Тем самым, по замыслу автора, освобождаясь от ненависти, Прометей освобождается и от власти Юпитера.
Неописуемый страх Юпитера перед «тайной известностью получает голос в речи Меркурия, когда он просит Прометея отказаться от своего проклятие, покаяться и попросить прощения. От имени Юпитера Меркурий угрожает Прометею «медленными муками в аду», «невообразимой болью» (I, 375). Меркурий признает достоинства Прометея, но в то же время обращается к «надменному сердцу» титана (I, 387), требуя согнуть свою душу в молитве и попросить прощения у Юпитера. Прометей, все также уверенный в истинности «тайны», упомянутой Меркурием, сурово возражает ему. Меркурий даже предлагает Прометею восстановить того на небесах и чтобы иметь возможность участвовать в «сладострастной радости» богов, он титан отвергает это нечестное предложение.
Драматическая коллизия Прометея и Юпитера у Шелли приобретает вселенские масштабы. Кроме того, у него, как и у утопических социалистов, просветителей, история представлена не в качестве цепи ошибок и заблуждений, но в качестве закономерного, хотя и трагического для человечества, поступательного движения. Общественной среде в подобных исторических концепциях отводится значительно более активная роль. В то же время, не признающие классовой и политической борьбы и ограничивающие борьбу за переустройство общества пропагандой своих идей, утопические социалисты оставались в своем понимании истории на позиции идеализма: «неустойчивость – этот постоянный, заметный для современного читателя, но незаметный для автора переход от материализма к идеализму»