Мир ребёнка-инвалида в повести «Слепой музыкант»

Начало пути к полноценной жизни Петра началось с предоставления ему свободы. В повести воспроизводится картина того благодатного влияния разумной свободы, которая даётся маленькой личности, пусть даже такой маленькой, как герой. Он начинает развиваться, как все дети, реагировать на звуки, стремиться к ним. Более того, в нём даже проявляется «необычная живость» при тактильных ощущениях. Любой предмет, который попадал к нему в руки, вызывал активный эмоциональный отклик.
Начинает ребёнок узнавать мать и других людей, живущих в доме. Но, как и у всякого младенца, на первом месте у него оказывается мать. Автор очень точно передаёт ощущения и пластику слепого ребёнка, передавая характер ощупывания руками знакомых и незнакомых людей. Кроме того, особенным чётким чутьём Петя научился определять приближение матери по звукам, таким, как шелест платья. Из-за слепоты у мальчика обострились остальные органы чувств. Особенно это касалось слуха и тактильных ощущений. Так в нём постепенно формировались качества, необходимые для игры на музыкальных инструментах – будущего призвания Пети.
В его натуре как будто постоянно боролись недуг и его природные проявления. Например, отмечая тот факт, что мальчику от природы была свойственна эмоциональность, живость, он тут же говорил о том, что слепота, её воздействие на психику начинали доминировать: «Живость движений понемногу терялась; он стал забиваться в укромные уголки и сидел там по целым часам смирно, с застывшими чертами лица, как будто к чему-то прислушиваясь. Когда в комнате бывало тихо и смена разнообразных звуков не развлекала его внимания, ребёнок, казалось, думал о чём-то с недоумелым и удивленным выражением на красивом и не по-детски серьёзном лице» [1: 1989, с.436].
Таким образом, уже в младенческие годы в личности Петруся наметилась и определилась двойственность, которая во взрослые годы приведёт его к временному кризису.
Петрусь пребывает в своём, особенном мире – «двигающемся», «сверкающем», «звучащем» – учась познавать жизнь не через зрения, которого лишён, а через осязание и слух

. Эти органы развились у него до совершенства, до изощрённости. Мир вокруг него соткан из мельчайших градаций звука. Мальчик различает самые тонкие оттенки: «…скрип стула под инвалидом-дядей, сухое, размеренное шоркание нитки в руках матери, ровное тикание стенных часов» [1: 1989, с.436].
Это же замечание касается и тактильных ощущений: «По временам казалось даже, что он не чужд ощущения цветов; когда ему в руки попадали ярко окрашенные лоскутья, он дольше останавливал на них свои тонкие пальцы, и по лицу его проходило выражение удивительного внимания» [1: 1989, с.436]. Однако слух впоследствии доминировал в его ощущениях. Малейший шорох побуждает Петруся к исследованиям. Например, улетающая со стены муха заставляла его поворачивать голову в том направлении, куда она улетала – «изощрённый слух улавливал в воздухе тонкий звон её крыльев» [1: 1989, с.436].
Тем не менее, жизнь ребёнка нельзя было назвать идиллической. Многое из того, что он слышал и ощущал, беспокоило и тревожило его, поскольку он не мог объяснить сам себе полностью свои ощущения. Постоянные изменения мира становились тому причиной. В повести это показано на приходе весны, принесшей с собой новые звуки.
Сложные психологические переживания Петруся выражены в повести через его пластику: «Он с усилием сдвигал свои брови, вытягивал шею, прислушивался и затем, как будто встревоженный непонятною суетой звуков, вдруг протягивал руки, разыскивая мать, и кидался к ней, крепко прижимаясь к её груди» [1: 1989, с.437].
Выход Петруся на природу сопровождается ещё большими трудностями. Жизнь, совсем иная, чем в замкнутом пространстве, приносит множество новых впечатлений, которые ему трудно принять и осознать.
Примечательно, что описывая прогулку к реке, автор преподносит пейзаж только посредством звуков и ощущений. Зрительные, визуальные объекты практически отсутствуют