Китайская эмиграция в политике Пекина

Китайская дипломатия использовала общины переселенцев-китайцев (хуацяо) как одни один из факторов укрепления и расширения своего влияния в мире, однако прежде всего в Юго-Восточной Азии, на протяжении нескольких столетий. Однако, наиболее ярко эти процессы можно проследить на примере конца XIX-ХХ века, когда хуацяо стали одним из важных факторов политической и экономической жизни региона, продемонстрировав возможность связи миграционных процессов и политического влияния.
Стоит отметить, что основы китайского политического влияния с использованием китайских общин берет свое начало еще в начале первого тысячелетия. Это обусловлено как нестабильностью в самой Поднебесной того периода, так и расширением китайской культуры на Юго-Восточную Азию. Это было продиктовано также и стремление вести торговлю (так создавались торговые поселения) ли же сформировать новую среду деятельности. Несмотря на изначальную меньшую включенность в социальные процессы новых обществ и стран, китайские мигранты к середине XIX века сформировали в странах Юго-Восточной Азии феномен так называемых «кули» – работников, вывозимых из Китая и используемые для других стран. Сплоченность китайских переселенческих общин также дала возможность сформировать задатки коммерческой деятельности среди предпринимателей и утвердиться китайцам в достаточно иерархическом и структурированном обществе эпохи.
Китайская дипломатия использовала феномен «хуацяо» еще с середины XIX в., разрешив жителям Китая эмигрировать из Поднебесной в условиях новой политической и социальной реальности, когда в условиях первой опиумной войны 1839-1842 гг. Китай фактически был насильственно для иностранного влияния (прежде всего, со стороны европейских колониальных империй). На этот период приходится как само формирование понятия «хуацяо», так и его использование – в первую очередь, в отношении тех китайских эмигрантов, которые были представлены знатными родами китайских чиновников и ученых, которые поддерживали культурные связи с Поднебесной и фактически служили одним из факторов распространения и продвижения китайской культуры и представлений о мире, в том числе и о роли Китая в регионе.
В XIX веке численность китайской диаспоры лишь в Юго-Восточной Азии, за исключением других регионов мира, достигала почти полутора миллиона человек. Это было продиктовано рядом фактором, однако ключевым из них стало фактическое поражение Поднебесной во второй опиумной войне 1860 г. и, как следствие, иностранцы получили более широкие права в стране – как, например, селиться на территории всего государства. Более того, это сказалось на миграции из Китая – были полностью ликвидированы существующие запреты на переселение из страны. Именно колониальное вмешательство и разделение региона на сферы влияния различных империй (Французской, Английской и Голландской). Основным инструментом взаимодействия между европейскими колониальными администрациями, китайской дипломатией и местными китайскими диаспорами стали деловые ассоциации, состоящие из китайцев – «Гуанси» (Kongsi). Не только Китай, но и европейские государства использовали хуацяо, которые были саморегулирующими сплоченными сообществами, для наилучшего и эффективного управления захваченными колониями.
Трансформация взаимосвязи китайской дипломатии и эмиграции (в частности, хуацяо) в ХХ веке, с началом централизованной государственной политики по использованию китайских сообществ, можно разделить на три ключевых периода. Они обоснованы спецификой исторических и политических процессов как в самом Китае, так и в характере взаимоотношений Поднебесной с другими государствами региона и мира

.
Период с XIX века до середины ХХ столетия отличался тем что у Китая, фактически, не было четко сформулированной внешнеполитической дипломатической доктрины, направленной на взаимодействие с диаспорами. Отчасти, это было обусловлено крайне уязвимым положением Китая на международной арене и внутриполитическим противостоянием (гражданской войной и установлением власти Компартии). Именно этот период стал временем активной миграции китайцев не только в государства Юго-Восточной Азии, но и в Северную Америку (прежде всего, в США), а также создания там, фактически, поселений мигрантов чайна-таунов. Отличительной чертой эмиграции китайцев все еще продолжала оставаться четкая привязанность к общественным связям с другими ханьцами, а также сохранение традиций, языка и культуры в новой стране и в новой социальной среде. Китайские общины отличались замкнутостью и поддерживали отношения с Китаем, что давало возможность в дальнейшем использовать эти общины как непрямой инструмент китайской дипломатии и китайского культурного влияния.
Второй период взаимосвязи китайской дипломатии и хуацяо охватывает 50-90-е гг. ХХ столетия. Однако, в большей степени он был отмечен действиями Коммунистического Китая и стремлением распространить идеи коммунизма и улучшить отношения с другими государствами, в том числе и посредством формирования позитивного имиджа страны посредством эмигрантов. Но десятки тысяч китайских эмигрантов расселялись по всему миру уже из-за опасности коммунистического Китая. География эмиграции в этот период очень широкой и уже не охватывала преимущественно Юго-Восточную Азию как раньше.
Третья волна эмиграции, так же как и этап действий китайской дипломатии, охватывает и современный период. Стоит отметить что он имеет ряд особенностей, обусловленных современным положением Китая, а также его политикой, направленной на популяризацию своего имиджа во всем мире. Большая часть современных мигрантов – это представители науки и студенты, а также квалифицированные работники. Условия глобализации существенно изменили облик китайского мигранта и его места в современном мире, однако влияние хуацяо, а также взаимосвязь с китайским культурным и дипломатическим влиянием продолжает сохраняться. В связи с этим, стоит отдельно отметить стратегию включения хуацяо в политику «мягкой силы» Китая на международной арене.
Отмечая опыт культурной дипломатии Китайской Народной Республики, экономический рост которой требует его конвертации в мощь геополитическую. Цели «мягкой силы» КНР напрямую связаны с воплощением основных направлений внешней политики государства. Они отражены в официальных идеологических конструктах и документах Поднебесной, например, Резолюции XVII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая по докладу Центрального Комитета XVI созыва от 21 октября 2007 г. и Решении Центрального Комитета КПК по важным вопросам углубления культурной реформы и продвижения развития и расцвета социалистической культуры. Базисом наиболее актуального подхода китайских властей к международным отношениям является «теория гармоничного мира». Её появление стало отражением развития идеологии «мирного возвышения» и в данный момент она нацелена на сокращение опасений мирового сообщества по поводу целей возвышения Китая (даже при ее мирном характере). В данной концепции был развит взгляд на необходимость взаимодействия с лидерами ведущих мировых держав как альтернативу «борьбы с гегемонизмом».
Активная разноплановая политика руководства Поднебесной по реализации концепции «мягкой силы» способствует ощутимому улучшению восприятия страны во многих государствах (даже в тех, чьи взаимоотношения с КНР издавна сложны и неоднозначны)