Д. Норт, Дж. Бьюкенен, М. Олсон: трансакционные издержки и институты

В своей известной статье Д. Норт и Дж. Уоллис предприняли попытку разделить трансформационный и трансакционный секторы и предприняли попытку измерения трансакционных издержек на макроуровне [15]. Они ввели следующие определения: «Трансакционные издержки — это затраты, связанные с проведением обменов, издержки, связанные с выполнением трансакционной функции. Трансформационные издержки — это затраты, связанные преобразованием материальных затрат (запуска) в конечную продукцию (выпуск)» [16, с. 68]. Далее они выделили «чистые» трансакционные отрасли —торговлю, финансовый сектор, включая риэлтерскую деятельность, банки и страхование (отметим, что последние два вида экономической деятельности учитывались отдельно от финансового сектора), юридические услуги. Существенной новацией было то, что Д. Норт и О. Уоллис попытались оценить и трансакционные издержки внутри трансформационного сектора: внутри больших корпораций, таких как «Форд компани», можно выделить административные издержки, связанные с контролем совета акционеров над исполнительной дирекцией, издержки ведения корпоративного учета и т. д. Следует отметить, что в таком выделении, конечно, присутствует определенная доля произвола (например, услуги транспорта внутри автомобильного завода будут оцениваться как «трансформационные», а услуги по доставке комплектующих за пределами завода будут включены в торговую наценку и окажутся «трансакционными»). Как бы то ни было, в результате своего анализа они получили следующий результат (таблица 3):
Таблица 3 - Рост трансакционного сектора в ВНП США (1870–1970 гг.,%)
Годы Частный трансакционный сектор Государственный трансакционный сектор Всего
1870 22,49 3,60 26,09
1920 35,11 4,87 39,99
1970 40,81 13,90 54,71
При взгляде на эту таблицу становится ясно, что здесь что‑то не так. Если трансакционные издержки растут существенно быстрее, чем ВНП, так что их удельный вес в ВНП достигает в 1970 г. уже больше половины, это вроде бы слишком высокая плата за использование ценового механизма.
И если бы это было верным, то экономика СССР, где в качестве механизма аллокации ресурсов использовалось централизованное планирование, была бы намного эффективнее экономики США.
Однако Д. Норт не делает подобного вывода; напротив, рост трансакционного сектора соответствует идее перехода к постиндустриальному обществу, где основная роль в создании добавленной стоимости будет принадлежать услугам.
Это странно. Можно предположить, что производительность работников трансакционного сектора отстает от производительности в трансформационном секторе, поэтому первый сектор обеспечивает все большую занятость, однако в таком случае доля трансакционного сектора в ВНП должна была бы снижаться, а не увеличиваться. Более того, трансакционный сектор в этом случае оказался бы технологически отсталой, а не передовой сферой, так что вряд ли его можно было бы представлять в качестве основного «локомотива роста» постиндустриального общества.
Очевидно, что проблема заключается в интерпретации Д

. Нортом понятия «трансакционные издержки». И эта проблема со временем только углубляется. Так, как указывает Р. Шиллер, в сфере финансов и страхования сейчас занято порядка 20,3 % работников, в то время как еще в 2002 г. в сфере предоставления охранных услуг в той или иной форме было занято 19,7 % рабочей силы США [18, с. 48–49]. Понятно, что все эти работники должны неплохо оплачиваться. Одновременно это означает, что на охранные услуги в США есть большой спрос.
Но что (кого) требуется охранять? При такой занятости остается предположить, что существуют большие угрозы жизни и имуществу американских граждан и фирм. Какова природа такой экономической системы, где более 20 % занято в «производстве и распределении» денег (финансовый сектор) и еще почти 20 % — в охранной деятельности? И каков удельный вес тех, кто занят в преступном бизнесе, связанном с покушениями на жизнь и имущество граждан США? Это — модель грядущего постиндустриального общества? В этом отношении дискурс Д. Норта и О. Уоллиса оставляет большое пространство для сомнений в своей инструментальности. Тем не менее используя введенное ими определение трансформационного сектора, к трансакционному сектору многие исследователи теперь относят и «сферу услуг»: образование, здравоохранение, НИОКР, обработку информации. Это, естественно, напоминает о старом, идущем через А. Смита и К. Маркса, дискурсе «производительного и непроизводительного труда». Но в статистике уже давно не используется деление на «производственную и непроизводственную» сферы, перейдя к нейтральному «виду экономической деятельности» (выделение такого вида, как «охранная деятельность», в ОКВЭД, видимо, дело не такого уж далекого будущего). При этом деление издержек внутри ВЭД на прямые и косвенные, переменные и постоянные, релевантные и иррелевантные выглядит намного более инструментальным, чем рассуждения об их «трансакционности/трансформационности».
В свою очередь, интерпретация трансакционных издержек Дж. Бьюкененом основана на том, что такие издержки возникают при осуществлении выбора в политической сфере. Результатом выбора, например, являются принятые парламентом законы, которые Дж. Бьюкенен рассматривает как бессрочно служащие активы: «Система законов, формализованы ли они на практике или нет, представляет из себя общественный капитал, отдача от которого повышается с течением времени…
Характеристика закона как капитального блага очень важна и при его составлении на конституционной стадии, и при поддержании уже существующего закона. В той степени, в какой достижение соглашения о законе или об изменениях в нем сопряжено со значительными трансакционными издержками, выгоды от соглашения могут быть недостаточными для принятия формализованных правил, если ожидается, что они будут действовать только в течение короткого времени. Многие правила, которые могли считаться взаимовыгодными в долгосрочной перспективе, могут остаться не принятыми, если необходимо будет проводить переговоры и заключать соглашения снова и снова, в начале каждого периода… Отношение между доходом на общественный капитал, каким является конституционно-правовая система, и временем таково, что непрерывный вечный поток дохода, если вдруг он прервался, может быть восстановлен только за период, превышающий горизонт планирования отдельного индивида