Является ли личное, наследственное, неограниченное владение землею единственно возможным для развития личной свободы

Вопрос, на который нам предстоит ответить, был задан А.И.Герценом в середине XIX века, в период, когда Россия стояла перед выбором дальнейшего пути своего социально-экономического развития. К этому времени образованные русские люди уже смогли увидеть все те ужасы разорения и обезземеливания, которые несет эпоха первоначального накопления массам мелких собственников. Западные философы, в том числе и очень нелюбимый Александром Ивановичем Карл Маркс, вообще, считали крестьянство реакционным классом, обреченным на уничтожение в ходе общественного развития. Но вопрос, сформулированный Герценом, по моему мнению, и предполагает отрицательный ответ.
Если же отвечать, не учитывая вышеуказанных нюансов, то ответ на вторую честь вопроса абсолютно ясен – спасти неимущее большинство от рабства и разорения невозможно. Первая часть более дискуссионна и о ней мы поговорим чуть позже.
Ответ на поставленный вопрос надо искать, исходя из тех альтернатив, которые предлагались русскими обществоведами в условиях перехода от феодализма в его специфически русском варианте к капитализму. И с учетом этих вводных замечаний ответ может быть несколько иной.
Прежде всего следует отметить, что частное владение землей, а именно об этом идет речь в высказывании Герцена, не обязательно является залогом развития личной свободы. Формальное толкование этого текста может быть опровергнуто как фактами времени, предшествующего периоду становления капитализма, так и фактами, относящимися к эпохе социализма

. В первом случае, частное, наследственное владение землей крепостными крестьянами Западной Европы не делало их свободными людьми. Более того, для страны классического капитализма – Англии, - личное освобождение, как правило, было связано с обезземеливанием (так называемые огораживания). Мы можем даже говорить, что наследственное владение землей для немногих оборачивалось отсутствием земельных наделов для основной массы населения.
Если рассматривать это высказывание с точки зрения реалий дореформенной России, то ситуация становится еще более запутанной. Кроме частновладельческой земли в империи существовало еще несколько видов собственности на землю. Были черносошные, удельные, кабинетские крестьяне, которые формально занимая земельные участки, принадлежащие государству или царской фамилии, фактически были владельцами этих земель. Например, по указу императора Павла Первого 1800 г. удельные крестьяне могли покупать земли у частных владельцев, только оформляя купчую не на свое имя, а на Департамент уделов. Государственные крестьяне с 1797 г. могли записываться в купцы и мещане.
Таким образом, мы видим, что, с одной стороны, примерно половина российских крестьян имела в личном наследственном владении участки земли (пусть и с целым рядом условностей и ограничений), не будучи при этом абсолютно свободными