Сравнение формирования национальной идентичности в XIX-XX вв. в Турции, с одной стороны, и в Сирии с другой

Вопрос сравнения формирования арабской и турецкой национальной идентичностей очень сложен, прежде всего, потому, что они складывались в разных условиях. Турецкая идентичность складывалась относительно непрерывно, начиная еще с эпохи Османской империи, и развивалась вместе с трансформацией турецкого национального государства. Отсюда в ней присутствует значительно больше системности и последовательности, хотя вектор развития периодически и менялся. Современная арабская же национальная идентичность формировалась с огромным разрывом по времени относительно первичных арабских государств. Долгое время арабы были частью Османской империи и их национальное самосознание не было развито, тем более, что единство веры (в большинстве случаев) сглаживало противоречия между арабами и тюркским населением. Однако в дальнейшем кризис империи привел к закономерному развитию арабского национализма. Впрочем, очень различного и по срокам и по формам в случае отдельных арабских государств. Отсюда развитие сирийской национальной идентичности является значительно более сложным и многослойным явлением, чем формирование современного турецкого народа.
Турецкая национальная идентичность в XIX веке формировалась в сложных условиях стремления страны к модернизации и одновременно все большего ее отставания от передовых европейских стран. Если ранее тюркизм синтезировал в себе имперский османизм, панисламизм и собственно этнический национализм. То ослабление роли Турции на международной арене и рост сепаратизма в ее провинциях привели к закономерному ослаблению первых двух факторов, как непосильных для слабеющей империи. Соответственно, на первый план выдвинулся этнический тюркизм, логично приведший к власти младотурков, сосредоточивших с 1913 года в своих руках всю полноту власти в стране. Кроме того, усиление внимания к этническому компоненту позволяло сконцентрировать наиболее лояльные патриотические силы и пытаться укреплять свою культурную независимость от Запада при одновременном копировании ряда его цивилизационных достижений.
Соответственно, так называемый арабский мир на ослабление Османской империи отреагировал собственными поисками национальной идеи, призванной дать народам региона процветание. Обращение к древней арабской истории стало естественным, и не менее естественной стала ее мифологизация. Однако фундаментальным различием между арабами и турками уже в XIX веке здесь является то, что арабский национализм получил толчок к развитию не из-за внутренних процессов, а благодаря внешним факторам, то есть ослаблению Османской империи и усилению влияния в регионе европейских держав

. Относительные внутренние предпосылки были разве что у Египта с его развитой государственностью и сепаратизмом Мухаммеда Али и у будущего государства Аль Сауда. Однако и эти государства формировались с учетом реальности, когда большую часть османских провинций контролировали европейцы. А Египет и вовсе с 1882 года был оккупирован англичанами. При этом в Сирии возникла интересная ситуация религиозного синтеза, когда арабизм, возникший в христианских сирийско-ливанских кругах в 1840-х начал адаптироваться к арабскому мусульманскому большинству. И развитие турецкого национализма в начале XX века сопровождалось одновременным быстрым развитием тайных мусульмано-христианских тайных обществ, которые апеллировали к общеарабской идее. Закономерным итогом развития этих обществ стал манифест Азури 1905 года, где он открыто заявлял о необходимости независимости от османов. Таким образом, вплоть до Первой мировой войны главным сходством формирования турецкой и арабской национальной идентичностей была вторичная роль ислама. Религиозный фактор оттеснялся на вторые роли, поскольку воспринимался, как нечто мешающее ускоренной модернизации страны. Кроме того, общность вероисповедания турок и мусульманского большинства сирийцев мешала использовать религию, как разграничительную линию между двумя народами. Главным же различием была первичность развития турецкого национализма и уже проистекавшая из нее вторичность арабской национальной идеи. Кроме того турецкий национализм особенно при младотурках противопоставлял себя европейцам. А сирийское арабское движение напротив искало у европейцев поддержку.
Важнейшим рубежом в формировании сирийской и турецкой национальной идентичностей стала Первая мировая война и распад Османской империи. Для турок окончание мировой войны и затем национальная освободительная война 1919-1922 годов стали временем, когда уже возможно говорить о формировании турецкого этноса. С одной стороны это характеризуется окончательным размежеванием между турками и арабами, а с другой формированием патриотической кемалистской идеи, завязанной на противостоянии оккупации европейских держав. Низвержение власти султана в 1922 году и закрепление в следующем году статуса Турции, как республики ознаменовали основную политическую линию кемализма. Это отказ от имперской захватнической политики, опора на национальное самосознание, дальнейшее ослабление роли религии и явственное отделение Турции от европейской культуры при стремлении усвоить ряд достижений европейской цивилизации