Социально-политическая сатира в поэзии В. Высоцкого, А. Галича, Б. Окуджавы
Галич в своей сатирической поэзии подвергает обличению представителей бюрократической номенклатуры, создаёт сатирические образы советских обывателей. Он выступает против официальной лжи, против всевластия партийной номенклатуры, против бессилия и страха перед тоталитарной системой, которыми было наполнено советское общество. Чаще всего повествование идёт от лица героя, в котором воплощено какое-либо социально-психологическое явление. Перед нами представители простонародной среды, носители обывательского сознания, в чём-то схожие с персонажами юмористических рассказов М. М. Зощенко, где он подвергал безжалостной сатире «новых людей» первых послереволюционных лет. Галич отражает период брежневской эпохи, которую принято называть «застоем». Исследуя глубинное народное сознание, Галич использует мифологизированную форму: он показывает
Стихотворение А. Галича «Красный треугольник» (1964) обыгрывает словосочетание «любовный треугольник». Цветовой эпитет в заголовке содержит пародию на атрибуты официальной пропаганды. Автор вводит в свою поэзию семейно-бытовую сферу обывательской жизни. Предметом изображения является сфера личной жизни. Здесь сатира направлена на официальные взгляды на «образцовую советскую семью». «Лирический герой» - рассказчик-повествователь – советский обыватель, муж высокопоставленной профсоюзной чиновницы. Галич говорил, что в этом произведении повествование идёт «от лица идиота». «Семейная драма» героя обусловлена его мимолётным увлечением на стороне. История героя обрисована в трагикомических тонах в форме сказового повествования. Интересно, что в это повествование включаются и речи других персонажей: тёти Паши, которая обвиняет героя в «аморалке», жены рассказчика – чиновницы Парамоновой, чьи речевые жесты переданы сквозными комически окрашенными психологическими деталями, когда высокопоставленная особа, в зависимости от чувств, испытываемых ей, становится то чёрная, то красная, то синяя, то белая. В соответствии с духом времени частная жизнь становится предметом партийного обсуждения. Невыдуманные коллизии семейной жизни переводятся на язык пропагандистских клише. Например, когда герой говорит об итоге этого обсуждения: «залепили строгача». Сатира обличает так называемые советские собрания, где обсуждается личная жизнь граждан, в том числе и тех, кто нарушает нормы советской морали. Ролевой герой надевает на себя маску обывателя. Отметим, что художественное освоение обывательского сознания происходит с помощью повествовательной манеры рассказчика. За видимой «идиотической» наивностью и глупостью персонажа в восприятии власти скрывается фарсовая логика, которая навязывается уже разлагающейся тоталитарной системой. На всеобщем собрании он стоит, «словно голенький», то есть обнажает всю подноготную своей жизни, своей аморальной связи с «Нинулькой, с тетипашиной» и подробно рассказывает собранию, как «гулял» с любовницей, водил её в ресторан «Пекин», в парк «Сокольники», подарил ей «поролоновый поясок» и водил её в Грановитую палату. Он признаётся, что жена его, «товарищ Парамонова», находилась за границей. Официальное называние жены, её нахождение за границей – эти факты свидетельствуют о том, что жена героя занимает в советской номенклатуре определённое положение, что позволяет ей разъезжать по заграницам. Простому советскому обывателю это недоступно. Об измене мужа «товарищ Парамонова» узнала из анонимки – тоже реалии советской действительности. Затем герой сообщает, что жена ушла от него, узнав об измене. Герой бросился в ВЦСПС. Это советская аббревиатура расшифровывается как Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов, который просуществовал с 1918 по 1990 годы. Герой бросается в ноги жене, просит прощения, называя любовницу «падлою». Но товарищ Парамонова стала «вся чёрная» - на его слёзы – «ноль внимания». Она сурово заявляет, что теперь о своей измене он будет рассказывать всему собранию. Это тоже реалии советского быта, когда на общем собрании обсуждается личная жизнь. Перед собранием герой предупредительно взял «бюллетень» и «бумажку из диспансера нервного». В этой сцене Парамонова в новом шарфике «стала красная». Первый вопрос повестки раскрывает абсурд советской жизни, провозглашается тема: «Свободу Африке!» Второй вопрос – «разное», где и будет обсуждаться аморальное поведение героя. Как видно, свобода Африки и Ганы мало интересует граждан, потому что все ринулись в буфет за сардельками. Герою тоже хотелось сарделек, но с деньгами у него было плохо. А вот когда стали обсуждать «аморалку», из зала потребовали «подробности». Ещё одно советское клише вызывает недоумение читателей: герой кается, что «растленное влияние Запада» есть в его моральном облике. Он пытается воззвать к жалости и оправдывается: «Но живём ведь, говорю, не на облаке, // Это ж только, говорю, соль без запаха!» Наиболее значимым в этой части текста представляется имплицитное пародирование ходульных советских формул, которые рассказчик приводит для самооправдания, когда говорит о «тлетворном влиянии Запада». Хитроумный аморальный изменник, «порочащий облик советского человека», «брал на жалость», зачитывал бумажку, что он «псих». Здесь в подтексте читается язвительная усмешка над абсурдностью происходящего. В результате его поздравили «с воскресением», «залепили строгача с занесением», то есть строгий выговор с занесением в личное дело. Герой с букетом цветов «покрасивее», подошёл к подъезду «номер семь для начальства». Увидев его Парамонова снова изменила свой цвет: «стала синяя». Она села в «Волгу» и «отчалила». Автомобиль «Волга» - атрибут советской номенклатуры
Зарегистрируйся, чтобы продолжить изучение работы
. Герой хочет вернуться к любовнице, но тётя Паша заявляет: «С аморалкою нам, товарищ дорогой, делать нечего». Она сообщает, что племянница Нина Саввовна «всю морковь нынче продала и отбыла домой по месту жительства». Герой идёт в райком с записочкой, чтобы товарищ Грошева приняла его по личному вопросу, где и находит свою жену – «кисочку», которая «стала белая». Товарищ Грошева примиряет супругов, которые отмечают примирение в ресторане «Пекин» и выпивают «за советскую семью образцовую». Несомненно, в этой фразе явно звучит авторская ирония.
Таким образом, двуплановое – на грани серьёзного и решительного осмеяния – изображение фарсовой драматургии партийного судилища, с помощью чего Галич раскрывается перед читателями и слушателями его бардовских песен как оригинальный художник, мастер комического эпизода. Большую роль в раскрытии психологии советского обывателя играет рефрен – композиционный приём повторения стиха в конце строфы или куплета.
У Галича есть цикл стихотворений «Истории из жизни Клима Петровича Коломийцева, мастера цеха, кавалера многих орденов, депутата горсовета» (1968-1970). Здесь советский обыватель высокого чиновного ранга, с его ментальностью, особенностями языковой личности, местом в общественной жизни предстаёт наиболее полно, живописно и полнокровно. Основным рассказчиком в цикле является советский партийный функционер, с которым случаются комические, фарсовые «истории». Эти истории характеризуют не только тип его сознания, языковую личность, но и общий колорит брежневской эпохи. Автор дистанцируется от своих персонажей, а его ирония звучит только в пространных заголовках стихотворений. В цикл входят три стихотворения. Первое называется «О том, как Клим Петрович выступал на митинге в защиту мира». В нём представлены сатирический образ советского бюрократа, советской номенклатуры. Яркая характеристика героя – его неграмотная речь, насыщенная просторечиями. Начало представляет пародию на слова Евтушенко из известной советской песни «Хотят ли русские войны», где есть строчка «спросите у жены моей». Здесь герой предстаёт в бытовой, домашней обстановке, а колорит его речи передаётся с помощью лексико-синтаксических средств: «У жене моей спросите, у Даши, // У сестре её спросите, у Клавки». В словах героя обнажается актуальная для советского общества тема пьянства. Тогда существовал лозунг: «Пьянству – бой!» Герой оправдывается, что «ни капельки» не пил, только «для поправки». Он с удовольствием рассказывает, как «культурно проводил воскресенье», «попарился в баньке», сел с семьей за обед, когда пошли «подначки да байки», а выпил он только «грамм сто» «для почина». Но тут подъезжает машина «с обкомовским номером» где посыльный сообщает, что «в ДК идёт заутреня» в защиту мира. Комический эффект создаётся за счёт сочетания несочетаемого: советской аббревиатуры ДК (Дом культуры) и названия церковной утренней службы, которая неприемлема для советского атеистического государства. Здесь особенно заметно, как беспомощный партийный язык паразитирует на сакральной церковно-богослужебной лексике.
В машине «порученец» даёт нашему герою бумажку с «выдающейся речью». Чтение по бумажке – тоже реалия бюрократической советской системы, её формализм, следование форме, а не содержанию. Председатель предоставляет рабочему депутату слово: «Скажи своё рабочее слово». Абсурд заключается в том, что герой осуждает в духе советской пропаганды, используя клише того времени, «израильскую военщину» от лица матери и женщины. Он слишком поздно понимает, что «пижон-порученец» перепутал в суматохе бумажки. В зале «ни смешочков, ни вою», да и «Первый» «рожи не корчит», а кивает ему головою. Тогда Клим Петрович «дал галопом по фразам» - все захлопали. О чём это говорит? Всё происходит формально, никому не интересно содержание таких речей, никто их не слушает и даже не замечает, что выступающий мужчина говорит от лица женщины. Пафос выступающего становится кульминацией в развитии действия, так как песня-стихотворение построена по законам драматургического жанра. Выступление персонажа стилизовано под популярные в советскую эпоху «письма трудящихся». Речь героя перемежается с внутренним монологом, где она уже лишена партийного грима, где он понимает всю живость и напряжённость ситуации. Здесь высвечивается сатира на абсурд, алогизм, заорганизованность советской жизни. Мало того, начальник, первый секретарь обкома, «зазвал» героя в «свою вотчину» и похвалил рабочего депутата: «Хорошо, брат, ты им дал! По - рабочему! Очень верно осветил положение!»
Мышление обывателя подчинено словесной нелепости, бессмысленным лозунгам того времени, проникнуто «бесовщиной всеобщей подмены» Именно речь героев – главный приём и объект сатиры в обличении алогизма и абсурда советской действительности.
Мы видим, что с пятой строфы, когда Коломийцев попадает в сферу «обкомовского официоза», изменяется темп и ритм, мелодический рисунок его речи, которая теперь больше похожа на «громогласное ораторство». В этой песне заметно, как беспомощный партийный язык паразитирует на сакральной церковно-богослужебной лексике.
В этом стихотворении, используя приёмы алогизма и абсурда, Галич показал себя как последователь сатирических традиций М. Е. Салтыкова-Щедрина.
Используя ролевую лирику, поэт выводит галерею характеров и типов, разнообразных по своему социально-психологическому складу. Между героем и автором дистанция. Галич передаёт своим персонажам право говорить, и они саморазоблачаются, даже не замечая этого. В повествование включены коллизии бытового и социального характера, а частная жизнь запечатлена с помощью сказового слова героя
50% эссе недоступно для прочтения
Закажи написание эссе по выбранной теме всего за пару кликов. Персональная работа в кратчайшее
время!
на новый заказ в Автор24. Это бесплатно.
Задать вопрос
