Кейнсианские подходы в антикризисной политике

ВВЕДЕНИЕ
Проблемы, которые касались роли государства в экономике, занимали учёных всегда, с момента зарождения экономики, как науки. Причём их взгляды периодически менялись – это напрямую зависело от условий, в которых находилась мировая экономика: периоды войн, мира, всплески роста экономики и резких падений, скачков инфляции и многого другого. При этом процессы эволюции хозяйствования в мировом масштабе толкали экономическую теорию на познание закономерностей экономики в развитии государства, как такового, и выработке его экономической политики. Со временем, в процессе эволюции, в западной науке сложились две альтернативные концепции макроэкономического регулирования - «кейнсианство» и «монетаризм». Последователи принципов кейнсианства утверждали, что в функционировании свободного рынка отсутствует механизм, гарантирующий макроэкономическое равновесие и активное участие государства в экономике необходимо. Их оппоненты – «монетаристы» утверждают, что рынки сами по себе конкурентны, и их система самостоятельно должна приходить к макроэкономическому балансу. Когда в 2008 году грянул мировой финансово-экономический кризис, он в очередной раз вынудил искать новые рычаги стабилизации экономических процессов. Именно тога возникла новая волна интереса к идейному наследию кейнсианцев, предложенным ими механизмам выхода из кризисных ситуаций.
Цель написания данного реферата – раскрыть суть кейнсианских подходов к антикризисной экономической политике.
1. Суть кейнсианской экономической модели
Кейнсианская модель опирается на теорию одного из известнейших экономистов прошлого столетия Дж. М. Кейнса. Его макроэкономические показатели имеют не просто количественную определенность, а конкретную – деньги. Кейнс не воспринимал принцип «невидимой руки» «по Смиту». Он утверждал, что схема свободного рынка не имеет внутреннего механизма, который бы гарантировал макроэкономический баланс системы. Разбалансировка сбережений и предполагаемых инвестиций тянет за собой спад деловой активности, одновременно «подогревая» инфляционные процессы и рост безработицы. Следуя этому учению, перемены в общих запасах потребительских и инвестиционных товаров напрямую влияют на степень производства и занятости. По этой причине кейнсианство поддерживает контроль государства в смысле дискреционной фискальной политики. Тут ударение ставится на совокупных расходах и их составляющих, и в прошлом веке их доля в бюджетах большей части государств мира постоянно росла. Причём кейнсианские методы фискальной политики эффективно применяли такие индустриальные страны, как Гонконг, Малайзия, Сингапур, Южная Корея, Таиланд. Основной упор Д. Кейнс делал на уязвимость экономики от финансовых кризисов и безработицы. Он считается основным разработчиком основ антикризисной политики государства [2, с. 248].
Кейнсианство интегрирует в общем механизме «настройки»: финансовые рычаги по направлению рыночных процессов; финансовую политику государства; концентрацию бюджетных ресурсов, направляемых на социально-экономическое продвижение. Последователи Д. Кейнса в 60-х годах «достроили» экономическую схему, регулируемую и рынком, и государством, теперь её называют кейнсианской смешанной экономикой.
В её основу заложена частная собственность, а государство – некое приложение к ней и никоим образом не составляет конкуренцию частному капиталу, оно лишь выступает в качестве некоего «внутреннего стабилизатора», сводя «на нет» зыбкость социально-экономического продвижения. Пол Самуэльсон был убеждён, что смешанная экономика, по сути, есть колоссальная система всеобщего спасения от наихудших катастроф в экономике. На базе этой концепции кейнсианцы выработали прикладные методы экономической политики государства в смешанной системе.
Одна из самых известных теорий - антициклического регулирования и теория экономического роста (это влияние на инвестиции). Главные её составляющие: государственный бюджет; налоговая политика; регулирование процентной ставки. В регулировании упор делается на государственные расходы, их расширение иногда гарантируется дефицитным финансированием. Причём задача их роста – увеличить спрос непосредственно от государства и благоприятствовать частному вложению капитала. В итоге эти меры дают эффект мультипликации, это когда инвестиции правительства благоприятно влияют на валовый внутренний продукт, поднимается уровень занятости, увеличивается потребление [2, с. 249].
Теперь понятно, что без поддержки государства ни одна страна Европы и США не смогли бы такими темпами развивать передовые отрасли экономики, и подавляющее число западных экономистов сегодня уверены в том, что в своё время была найдена практически идеальная концепция смешанной экономики.
Удивительно, но Россия, где десятилетиями процветала чёткая система планирования, и государство всегда исполняло главную роль в экономическом сценарии, в 90- х годах прошла жёсткое испытание экономическим и финансовым кризисом. В самом начале экономических трансформаций в России ликвидировались какие-либо планирующие органы и полностью развалены основные промышленные объекты. В подобной тяжёлой ситуации зарождение клановых и мафиозных групп в разы вероятнее, нежели появление рынка, где основное место занимает честное ведение бизнеса. Государство играет тут роль «постороннего наблюдателя», давая возможность развиваться новым формам капиталистической экономике под наблюдением иных институтов, виновников катастрофического финансового кризису.
Образования, наполнившие институциональную пустоту «постсоветской» экономики, не могли перевести общество на рыночные рельсы, что способствовало «успешному» зарождению «бандитского капитализма», тёмный след которого виден в России и по сей день. Про кейсианские методики спасения экономики пришлось вспомнить во время экономического кризиса 2008 г. Эта экономическая катастрофа может сравниться разве что с великой депрессией 1929–1933 гг. Отличительная черты последнего кризиса – это системность и глобальность. Кризис финансовый «совместился» с институциональными инвесторами, а кризис фондового рынка потянул за собой кризис доверия.
2. Предпосылки современного использования кенсианской модели в экономической политике
Последний мировой кризис подвёл итог в противостоянии «кейнсианства» и «монетаризма» по вопросу вмешательства или невмешательства государства в проведении экономической политики. Кризис выявил пробелы в теории монетаризма, где в базе заложено понятие о том, что рынки конкурентны и рыночная система может самостоятельно сбалансировать макроэкономику. При достижении апогея финансового кризиса буквально все промышленно развитые государства быстро перешли на «ручное» управление своих экономик [1, с. 32].
Без капитальной государственной поддержки в виде денежных средств, повальной национализации финансовых институтов - банкротов и прочих мероприятий по бюджетной политике, подавляющее число государств потерпело бы финансовый крах, что и случилось с Исландией, поэтому теперь ясно видно, что главным условием социально-экономического прогресса совершенно любой страны есть устойчивость и стабильность.
Устойчивость-это одно из свойств концепции экономического баланса, удержание в равновесии экономики, можно сказать, главная макроэкономическая задача. Тут нужно сказать, что мнения кейнсианцев и монетаристов по поводу влияния на экономику свойства устойчивости совпадали. Но пути к устойчивости у них совершенно не имели между собой ничего общего. Следуя понятиям системного анализа, для устойчивости необходима саморегуляция. Причём на микроэкономическом уровне экономической системы – саморегулируемые объединения; на уровне макроэкономики – функциональные экономические системы; в мировом масштабе - специализированные мировые экономические группы и мегарегуляторы. Подобная трехуровневая схема саморегулирования в любом случае поднимет уровень устойчивости экономики мирового масштаба.
На «сейчас» нашей стране нужна замена экономической парадигмы, разворот на социально-рыночный способ хозяйствования и разработку устойчивой и саморегулирующейся экономики. Нужно создать такую систему регулирования экономическими процессами, когда на микроэкономическом этапе устойчивость смогут гарантировать саморегулируемые группы, и на макроэкономическом - целые экономические системы. Основой основ постулатов экономической теории и рычагом макроэкономического урегулирования служит экономическая политика государства, реализуемая при помощи Правительства страны.
Понятно, что полномасштабной экономической политики нашему государству потребуется «управленческая панель», указывающая верные ориентиры на социально-экономическом направлении. Нужно выбрать такую схему показателей по управлению экономикой, как, например, система пропорциональных социально-экономических критериев устойчивого развития. Причём, туда бы включались макроэкономические, социальные и экологические критерии: рост ВВП; степень инфляции; дефицит государственного бюджета; государственный долг; количество золотовалютных резервов; степень монетизации экономики и многое, многое другое

. Причём таргетирование обязательно должно стать нормой экономической политики [1, с. 33].
Мировой кризис 2008-2009 гг. и, соответственно, задача какого-то выхода из него, заставили обратить взоры на кейнсианскую теорию и искать в ней решения, и вновь с «головой окунуться» в полемику о сути экономической науки, которая, вновь как бы «восстав из пепла», оказалась жизненно важной для выживания человечества, направленной против докризисной политики неолиберализма. П. Кругман характеризовал нынешний неоклассицизм как «заново написанную книгу с образцовым рынком», и пришёл к тому, что «кейнсианские взгляды на экономику на поверку оказались единственно верными» и в итоге их конкретика и реалистичность делают такую теорию «самой правильной из всех теорий о происхождении рецессий и депрессий». Переориентирование на модель экономики, базирующейся на спросе при усиленном влиянии непосредственно государства, есть главное направление в схватке с рецессией и застоем.
Противник П.Кругмана Дж. Кокрейн, представитель неолиберализма был категорически не согласен с кейнсианством, говоря о его полной дискредитации. Он утверждал, что суть «эффективных рынков» заключается не успешности исполнения своих непосредственных функций, а в непредсказуемости рынков снаружи. То есть, государственное влияние на их работу несёт в себе большую угрозу, нежели их якобы самокоррекция при кризисах. Он заключает, что «свободные рынки — худшая из систем», но контроль рынков государством - ещё большее зло. По этой причине «пальма первенства» отдаётся экономике предложения, где главная роль по сценарию отдаётся частному бизнесу, которому понижают налоги, дают льготные кредиты и пр., т.е. именно этот вариант видится «спасательным кругом» в нынешнем кризисе. Так что страсти по поводу правильности этих теорий и дальше имеют место быть. Они, конечно, несколько усложняют объективность анализа, но нужда в нем, несомненно, есть. Причём ставка делается на кейнсианскую экономическую модель, и в нынешней России её пропагандирует большое число экономистов.
Мы основной акцент делаем на саму политику выхода из кризиса, потому что прослеживается явное сходство существующих проблем между кризисом 30-х годов, который рассматривал Кейнс, и нынешней экономической ситуацией. Невольно задаёшься вопросом: первое, чем так притягивают идеи Кейнса и какое отношение они имеют к современному кризису и поискам выхода; второе, можно ли приложить идеи Кейнса и его советы к сегодняшней международной экономике; и третье, есть ли какая-то польза от теории Кейнса для наших соотечественников? [1, с. 33].
Преимущества кейнсианской теории заключаются в том, что Кейнс и продолжатели принимают, как должное, неизбежность кризисов при капитализме. Причины кризиса – капитал, как главная категория этого способа производства, а особенности его существования - начало нарастающих, как «снежный ком», проблем. «Главное объяснение кризиса», как говорил Кейнс, «нужно искать не в росте процента, а во внезапном падении предельной эффективности капитала».
Касательно неоклассицизма, то зацикливаясь на всеобщем балансе, отсутствует фундаментальная база изучения сути и причин экономического кризиса, которые именно и рассматривают разбалансированные процессы в экономике. Примечательно, что следуя логике неоклассицизма, ее пропагандисты уже предсказывали вероятность купирования прихода крупных кризисов. Неимение объективных показаний неотвратимости кризисов в рыночной экономике обычно объясняют безотказностью саморегулируемого рынка. Так как по сути рыночная экономика - это прибыли и убытки и именно по этой причине изначально обладает программированным отбором лучших бизнесменов, М. Я. Ротбард утверждает, не нужно прогнозировать, что чересчур много предпринимателей потерпят фиаско. Следует резюме, что рыночная экономика отнюдь не вызывает депрессию, которая есть неприятной, но адекватной реакцией на болезненный стресс.
Плюс кейнсианской теории - всеобщее признание объективного свойства периодических кризисов, неизбежных при капитализме, состоит в выработке особенной антикризисной политики, проверенной жизнью, на примере восставшей буквально из «пепла» экономики во времена Великой депрессии и последующим за этим экономическим «всплеском».
Оппоненты антикризисных мероприятий (по Кейнсу), напирали на то, что до 1939 г. США не достигли предкризисных показателей, восстановление параллельно шло со спадом в 1938 г, но и он начался по той простой причине, что правительство Штатов, рассчитывая получить баланс в бюджете 1937 г, урезало государственные расходы в надежде, что бизнес сам сможет дать экономический толчок, по причине существования рыночного инструмента по саморегулированию. Но чуда не случилось, и в Штатах случилось неотвратимое понижение спроса со следующей проблемой избыточного производства. Непонимание чёткой политики «экономики спроса» явилось поводом очередного экономического краха, а нужно было учесть необходимые инвестиции в долгосрочное пользование жильём, транспортом и коммунальным обслуживанием. При этом возведение жилья, самое хорошее подспорье в восстановлении после кризиса из-за постоянно имеющегося спроса; из-за распространения по всему миру, и его источники финансирования не имеют зависимости от скачков фондовых бирж [4, с. 7].
Ф. Рузвельт всё-таки признал свои ошибки, что касалось урезания государственных расходов. И он предложил мероприятия по преодолению экономического кризиса:
1) найти необходимые средства на препятствование роста безработицы и организацию дополнительных рабочих вакансий;
2) задействование банковских запасов для компенсации государства по кредитам;
3) финансирование новых действий, не оставляя при этом предыдущие работы (снос ветхого жилья, повышение качества инфраструктуры в государстве и продолжение строительства автомобильных дорог, возведение объектов по защите от наводнений и др. катастроф, в том числе и объектов по мелиорации и пр.).
Эти меры полностью совпадали с «рецептами» Кейнса. В экономике Штатов это явилось стимулом. А ещё рецессия в экономической жизни нашей страны очень сильно напомнила, по сути, кризис США 1937 года. Это говорит о том, что второй наплыв американского кризиса с оглядкой на спрос послужит очень хорошим уроком при выработке антикризисных мер в нашей сегодняшней российской ситуации.
Сомнения в правильном продвижении антикризисных мер 30-х подкрепляются непреложным фактом: экономика США восстановилась только к 40-м годам, наверняка из-за наращивания военного потенциала. И правда, по этой причине как-то скрасились последствия депрессии. Кладут ли «на лопатки» приведённые факты антикризисную политику Кейнса по поводу стимуляции спроса?
Тут уже рассматривается трансформация кейнсианства мирного плана в «военное исполнение». И в том, и в другом случае, упор делается на увеличение спроса в смысле главной составляющей при выведении экономики из кризисного состояния. Конечно, встаёт вопрос о «победе мирного характера», но ответ на него мы уж точно не получим. Быстрее всего тут «зарыта собака» не просто в результатах антикризисных мер Кейнса, а в свойстве капиталистической схемы производства качественно его проталкивать, «перепрыгивая барьеры» бизнес-структур, и в результате обнаруживать новые горизонты приложения капитала, как вариант - мирные технологии.
Возникновение кейнсианства означало потребность в развязывании узлов экономики капиталистических стран системных ям кризиса, и уже его «сегодня» провозглашает такую же потребность в хозяйствовании. Тут практика включения прогрессивных капиталистических стран в стадию роста присутствует в дискуссиях учёных-экономистов. По сей день существуют неоднозначные итоги экономического движения вперёд после обвала экономики в прогрессивных странах мира, и даже в постсоциалистических государствах, касательно России, в том числе. Хорошим показателем посткризисного периода есть то, что преодоление разгрома в «сильных мира сего странах» в 2010 г. проистекал не экономическим ростом, а его падением. И ещё более, Европа в 2012-2013 гг. снова в рецессии, если придирчиво осмотреть обычные характеристики. Прогноз на стабилизацию ситуации после кризиса в европейских государствах не подтвердился, пришла «двойная рецессия» в экономике европейского свойства [4, с. 8].
Центральные банки Швейцарии пошли «ва-банк», приняв отрицательные процентные ставки для того, чтобы «заставить» частные банки расширить кредитование промышленного сегмента, а домашние хозяйства вынудить «транжирить», а не «откладывать в кубышку» свои финансы. Определённо, антикризисная политика завела прогрессивные страны «в глухой угол» с некоей безысходностью «пожизненной стагнации», тому факт - упадок Японии в начале нынешнего века. «Японская ситуация» запросто может оказаться для стран Европы и Штатов «новой неизбежностью».
Тут встаёт вопрос, логична ли политика стимуляции всеобщего спроса на «сейчас» и существует ли выбор?
А выбор есть всегда, особенно, когда присутствует альтернатива