Идея общественного договора Т. Гоббса

Вопрос об определении сущности философии, поиске ее места в жизни общества остро стоит с самого момента ее возникновения. Любой учебник по философии, как правило, начинает определять философию путем ее соотнесения с мифологией, религией, мировоззрением и наукой. Одну из таких связок - «философия и наука» - мы рассмотрим в данной работе.
Кажется, что по всем формальным признакам философию можно смело считать наукой: существуют философские факультеты, пишется огромное количеств научных работ по философии, ученые защищают диссертации и получают степени кандидатов и докторов наук, философия обладает научно-понятийным аппаратом, применяет научные методы и т.п.
Однако, если мы попробуем дать определение науки, то обнаружим следующее. Во-первых, понятие самой науки многозначно. Можно воспринимать науку как отдельную сферу человеческой деятельности, можно – как процесс, можно – как элемент духовной жизни общества. В самом общем смысле наука - это сфера человеческой деятельности, которая направлена на выработку и систематизацию объективных знаний об окружающей действительности. При этом, какое определение мы бы ни дали, ключевым в данном и других определениях всегда будет понятие «объективное знание». Объективное знание – это знание, которое не зависит от восприятия познающего субъекта, которое существует вне зависимости от его познавательных способностей, мировоззренческих установок, симпатий и т.п. Кроме того, такое знание по-хорошему должно служить еще и каким-то практическим целям: так, например, благодаря науке появляются изобретения, облегчающие жизнь человека, концепции, объясняющие те или иные социальные/экономические/политические процессы, новые лекарства и т.д.
Как отмечает А.Л. Никифоров во введении к своей работе «Природа философии»: «Все, что создает человек, служит каким-то целям, удовлетворяет какие-то потребности. Наука увеличивает наши знания, техника облегчает жизнь, искусство создает прекрасное — но зачем нужна философия? Философы вечно спорят по поводу каких-то маловразумительных проблем и порой договариваются до совершенно абсурдных вещей. Ну, например, древнегреческий философ Парменид вопреки всякой очевидности учил, что мир неподвижен, никакого движения в нем нет и что видимое перемещение отдельных вещей лишь иллюзия».
Здесь поднимается весьма важная проблема, во-первых, практической пользы философии и соотнесения ее с наукой, а, во-вторых, роли философа в процессе философствования. Кто он – шизофреник, бездельник или ученый?
А.Л. Никифоров, исходя из, можно сказать, презумпции «ненаучности философии», рассуждает о том, как соотносятся философия и наука. Прежде всего, автор говорит о том, что определение философии как науки прочно укоренилось в нашем сознании. Огромную роль в этом сыграла, по его мнению, марксистская идеология: «поскольку никаких других философских систем публика не знала и под «философией» привыкла понимать именно марксизм, постольку научный статус философии стал чем-то вроде общего предрассудка». Далее он отмечает, что понимание философии как науки в целом имеет глубокие корни: «Даже наши смутные знания истории человеческого познания подсказывают нам, что когда-то зачатки многих наук входили в философию и лишь постепенно «отпочковывались» от нее в качестве самостоятельных научных дисциплин». Однако далее автор опровергает такую установку. Он говорит о том, что для сегодняшнего для она потеряла свою актуальность: «Действительно, во времена античности нарождающееся научное знание противопоставило себя мифу именно в образе философии

. И тогда философия действительно была наукой, более того, синтезом всех научных знаний. Однако с тех пор много воды утекло. Научное знание в форме конкретных наук о природе и о духе прочно стало на ноги, и, как мне представляется, в течение последнего столетия квалификация философии как науки — это просто дань великой, но уже давно умершей традиции».
Итак, мы видим интересный тезис о том, что философия давно перестала быть наукой и осталась просто философией, хотя и сохранила некоторые наукообразные черты. Далее автор доказывает данный тезис путем выделения критериев научного знания и поиска соответствия философии этим критериям. Приведем данное сопоставление и постараемся прокомментировать его с собственной точки зрения.
Первый критерий - подтверждаемость фактами. «Наука стремится подтверждать свои гипотезы, законы, теории с помощью фактов или эмпирических данных… Философия, на мой взгляд, равнодушна к подтверждениям». То есть автор заключает, что наука стремится подтверждать свои положения фактами, философия же в этом не нуждается.
С одной стороны, мы можем согласиться с таким утверждением. Философия нуждается в фактическом материале в меньшей мере, чем наука. Так, чтобы защитить диссертацию по медицине, нужно наблюдать историю болезни множества пациентов, археологу нужно поработать на раскопках, химику – в лаборатории и т.п. Философ же не нуждается в таком количестве эмпирического материала, ему достаточно обратиться к уже сделанным до него обобщениям и сделать новые. Однако, с другой стороны, на наш взгляд, эта проблема характерна не только для философии, но и для некоторых гуманитарных наук. Приведем в пример историю. Да, как правило ученый-историк работает с историческим источником. Но прошлое – материал, которого уже нет, то есть источников может не быть или их количество весьма ограничено. Или, скажем, историк пишет работу по историографии, т.е. изучает работы ученых-предшественников. В таком случае его работа схожа с работой философа.
Второй критерий - проверяемость и опровержимость. «Утверждения науки эмпирически проверяемы и в принципе могут быть опровергнуты опытом… На мой взгляд, утверждения философии эмпирически непроверяемы и неопровержимы. Факты, с которыми имеет дело наука, всегда, уже со времен античности, были безразличны для философии, ибо с самого начала своего возникновения она пыталась говорить о тех вещах, которые находятся за пределами повседневного опыта и научного исследования — о сущности мира, о добре и зле, о совести и свободе и т.п.».
Действительно, возможность эксперимента в философии сильно ограничена. Как, например, можно проверить учение об идеях Платона или Учение Аврелия Августина о граде Божьем и граде земном? Гораздо проще проверить свой тезис химику, смешав два вещества и получив третье, физику – проверив на практике работу, например, электрической цепи и т.д. Однако, как и в случае с первым критерием, отметим, что эксперимент ограничен и в многих других науках: в истории – из-за того, что историк работает с прошлым – материалом, которого нет, а значит его нельзя потрогать/пощупать/посмотреть и т.д., в психологии – из-за того, что многие психологические эксперименты негуманны (например, мы не можем искусственно изолировать человека от общества или истязать его, наблюдая его защитную реакцию), а потому невозможны и т.д. То есть, если мы признаем ненаучность философии по данному критерию, то автоматически должны признавать и ненаучность ряда других гуманитарных наук