Детство – это огромный край, откуда приходит каждый

Летняя ночь медленно, но неотвратимо опускалась на расположение 1286-го стрелкового полка. Воздух был напоён крепким ароматом августовских трав и тишиной… Плавной, неспешной, крадущейся на мягких кошачьих лапах, ласкающей слух невидимым пушистым хвостом.
Эта удивительно спокойная ночь перед решительным боем с 46-м немецким танковым корпусом напомнила рядовому Григорию Евсееву его детство, прошедшее в глухой украинской деревушке. Молодой солдат, уютно примостившись в углу землянки, засыпал под тихий шёпот мерцающих звёзд и шелест уставших трав.
Во сне он увидел себя беспечным босоногим восьмилетним мальчишкой, с растрёпанными рыжими вихрами и щеками, которые солнце щедро усеяло золотыми веснушками. Он больше не был Григорием Ивановичем: отец с напускной строгостью звал его Гришкой, друзья – Гриней, а мама – Гришуткой. Он стоял в саду возле глиняной хаты, вдыхал пьянящий аромат разнотравья, и от безграничного мальчишеского счастья сердце мерно и гулко стучало в груди. Сумерки опускались на деревню, пряча в своей туманной дымке густые деревья в саду, соломенную крышу хаты, старый колодец-журавль, устремлённый в небо, и курящуюся горячей пылью просёлочную дорогу.
Мальчик присел на лавку, смотрел на закатное небо, переливающееся всеми оттенками красного цвета, слушал, как проникновенно поёт сверчок. В душе у ребёнка поднималось какое-то тёплое и щемящее чувство: уюта, защищённости, покоя

. Из окна хаты лился неверный свет, на который слетались проснувшиеся ночные мотыльки, трепетали хрупкими крылышками, отбрасывая на беленые стены причудливые ажурные тени. Вдалеке кто-то лениво перебирал гитарные струны, протяжно и грустно напевая, а ночь неспешно и заботливо укрывала мир своим звёздно-чёрным покрывалом.
Подошёл отец – удивительно молодой, статный, с огненно-рыжей густой бородой и озорными карими глазами, – присел рядом с сыном, ловко скручивая натруженными пальцами цигарку. Мать – такая же молодая, как и отец, невыразимо красивая и родная, русая коса толщиной с руку, огромные серые глаза, наполненные мудростью и пониманием, – вышла из хаты, вытирая руки о вышитый передник. Она молча погладила непослушные мальчишеские кудри и ласково улыбнулась сыну. Казалось, в этой улыбке были сосредоточены вся теплота и любовь мира.
– Что, сынку, пойдём сегодня ночью рыбачить? – спросил отец, глядя в высокое звёздное небо.
– Пойдём, батьку! – утвердительно кивнул Гришка.
Поверхность озера была гладкой и спокойной. Лёгкий, по-детски озорной ветерок время от времени пытался потревожить холодно-стальную невозмутимость воды, но все его попытки были тщетны. Вербы устало склонили над водой гибкие, густо поросшие листвой ветви и казалось издалека, будто стайка девушек, распустив пышные косы, полощет их в жидком хрустале озера. Трава нежными невидимыми пальчиками хватала Гришку за босые беззащитные ступни, оставляя на разгорячённой коже прохладные капельки росы