Роман-антиутопия в современной массовой литературе

Современный книжный рынок переполнен текстами массовой литературы, как переводной, так и отечественной. Эта тенденция определяется общекультурной и литературной ситуацией в нашей стране и в мире. Термин «массовая литература» имеет множество синонимов – бульварная литература, паралитература, популярная литература, чтиво и т.д. Вся синонимика дает обозначение ценностному «низу» в иерархии литературных репутаций (классика – беллетристика – массовая литература), т.е. в таком рассмотрении массовая литература становится оценочным явлением, ценностной оппозицией к «высокой литературе». Маргинальные характеристики массовой литературы имеют и другую сторону подхода к явлению, согласно которой произведения массовой литературы остаются чужды «господствующей литературной теории эпохи» [Массовая литература…, 1993, с. 380].
Однако массовая литература – это не только «низшая» ступень в иерархической литературной лестнице, это еще и социокультурный феномен, а также и литературное явление со специфической поэтикой. Значимым социокультурным феноменом, как подчеркивает Н. Г. Мельников, массовая литература «становится лишь в индустриальную эпоху нового времени» [Массовая литература…, 2000, с. 182], эпоху коммерциализации писательской деятельности, вовлечения ее в рыночные отношения, возникновению в этой связи массовой читательской аудитории, выпуску стандартизированной серийной развлекательной литературной продукции. Рубеж XIX-XX веков – эпоха формирования массовой культуры в результате сложных социальных, научно-технических процессов, изменения способа формирования функционирования факторов художественного сознания, смены идеологических и культурных векторов.
Жанровое ядро современной массовой литературы составляют детективы, боевики, авантюрно-приключенческие романы, фантастика (научная и фэнтези), дамские романы, исторические романы, популярные песни и т.д. наиболее популярными жанрами последнего десятилетия можно назвать детективы, фэнтези и дамские романы. В. А. Кухаренко, например, выделяет три основных жанра массовой литературы: romance (любовный), suspense (роман – напряжение), fantasy (фантастика) с последующим делением на поджанры, которые охватывают практически все вышеназванные [Новый романс].
Трактовка жанра антиутопии как разновидности социальной фантастики присутствует в работах Е. Брандиса, В. Гакова, А. Бритикова, Ю. Кагарлицкого, В. Ревича.
В 2004-2008 годах был «бум антиутопий»: писатели и журналисты один за другим выпускали романы, в которых ближайшее и отдаленное будущее России представлялось в дистопических формах (С. Минаев «Media Sapiens», А. Проханов «Теплоход «Иосиф Бродский», О. Славникова «2017» и др.). Причиной такого поворота стала, прежде всего, неопределенность политического будущего. Дистопия, как один из альтернативных терминов понятия «антиутопия», связан с наличием проблемы в современном литературоведении – отсутствием единой, унифицированной трактовки понятия «антиутопия».
Отметим, что в отечественном литературоведении существует проблема терминологического разграничения понятий «антиутопия» и «дистопия». Однако, например, в статье «Об антиутопии» Айс де Трейн указывает, что «…в России существует точка зрения, четко разделяющая понятия дистопии и антиутопии: дистопия есть абсолютная противоположность утопии, тогда как антиутопия – это отрицание возможности утопии (часто – на конкретном примере). Свободы и возможности выбора в антиутопии больше» [Об антиутопии].
Анализируя феномен молодежной антиутопии в контексте массовой литературы, Е. Лекаревич, пишет, что «Одни и те же произведения (например, романы Евгения Замятина «Мы» (1924), Рея Бредбери «451 градус по Фаренгейту» (1953), Олдоса Хаксли «О, дивный новый мир» (1932) в русскоязычной традиции рассматриваются как «антиутопия», но в англоязычной - как «dystopia», то же самое касается и жанра антиутопии для подростков; между тем, понятия эти не тождественны» [Лекаревич, 2016, с

. 138].
У читательской аудитории подросткового возраста (12 – 18 лет) сегодня популярными становятся так называемые молодежные романы-антиутопии, для которых характерными темами являются распад общечеловеческих ценностей, несправедливая социальная иерархия, угнетение и террор, проблемы самоопределения личности, мужество, выживание и любовь. Само понятие «молодежная антиутопия» не является устоявшимся и в основном используется в качестве атрибуции книг для молодого читателя (от 12 до 18 лет, иногда – до 21 года).
Популярность молодежных антиутопий в англоязычном читающем мире приходится на 2000-е годы. Российские книжные издания, ориентируясь на международный успех произведений «young adult dystopian fiction» («антиутопия для подростков»), обеспечили рынок сериями переводной подростковой литературы, уже в начале 2010-х гг., повлияв и на динамику выпуска произведений жанра антиутопии в целом. Таким образом, «молодежные антиутопии» можно считать одним из популярных жанров в литературе XXI века для аудитории «young adult» .
Мойра Янг, анализируя интерес к жанру антиутопии в настоящее время, приходит к выводу, что это дух времени. Особенно важны книги антиутопического жанра, предназначение для подростков и молодежи: взрослые, обеспокоенные современным состоянием самой планеты и проживающих на ней людей, нищетой, деградацией гражданского общества и тем наследием, которое они оставляют молодым, пишут антиутопические книги, пишут для них книги, предостерегающие от возможных последствий развития человеческой цивилизации, связанных как с техническими достижениями, так и с духовным упадком [Why is dystopia…, 2011].
Для современной подростковой антиутопии и дистопии характерны свои специфические художественные приемы и мотивы, сюжеты и образы, трансформирующие в какой-то степени наследие классических произведений этого жанра. Так, И. В. Игнатова в статье «Отличительные черты молодежной антиутопии как жанра художественной литературы (на примере трилогии С. Коллинз «The Hunger Games»)» [Игнатова, 2015, с. 440-451] проводит анализ типичных признаков антиутопического произведения для молодежной аудитории, частично опираясь на характеристики, представленные Л. М. Юрьевой [Юрьева, 2005, с. 319]. Рассмотрим данные признаки.
1. Пространство антиутопии представляет собой государство с тоталитарной системой управления. Вымышленный мир трилогии С. Коллинз – государство Панем – типичное государство с жесткой тоталитарной системой управления, выработанной после серии природных катастроф на североамериканском континенте и последовавшей за ними кровопролитной войной, а позднее и восстанием против узурпировавшего власть и ресурсы Капитолия. Жизнь как голодающего населения дистриктов, так и богатых жителей регламентируется государством и ограничивает возможность развития личности человека, поскольку: «умы первых заняты изобретением способов выживания в ужасных условиях, вторых – погоней за новомодными вещами, зрелищами, развлечениями и украшательством собственного тела» [Игнатова, 2015].
2. Отгороженность государства от другого мира стеной. Государство в «Голодных играх» географически замкнутое пространство, в котором каждый дистрикт отгорожен высоким забором с колючей проволокой и никто не может укрыться от «всевидящего ока Капитолия». При этом в молодежных антиутопиях в отличие от классических образцов жанра ограниченное место действия может расширяться до более крупных масштабов (например, «Дивергент» В. Рот, «Бегущий в лабиринте» Д. Дашнер, «Мето» И. Греве).
3. Мотив страха в антиутопии как одна из базовых эмоций, побуждающая главного героя бороться с Системой.
4. Вымышленный мир антиутопии использует результаты научно-технического прогресса. Для молодежных антиутопий характерно построение поведенческого, психофизического, социального, медицинского, политического и т.д