Значение истины в уголовно-процессуальном доказывании

Введение

Проблема истинности знаний всегда привлекала внимание мыслителей прошлого и настоящего и, конечно, специалистов в области процессуального права. Трудно также представить себе практикующего юриста – дознавателя, следователя, прокурора, а тем более судью, которого не волновали бы вопросы, касающиеся правильности и справедливости принимаемых ими решений, их соответствия фактическим обстоятельствам дела.
На рубеже XX и XXI веков в теории уголовного процесса активизировались исследования проблем, связанных со спецификой познания, целью доказывания и оценкой доказательств в уголовном судопроизводстве. Обсуждаются вопросы о том, какая истина постигается в состязательном уголовном процессе – материальная (объективная) или формально-юридическая; совместима ли в принципе состязательность судопроизводства с истинным знанием.
После принятия УПК РФ произошла переоценка взглядов на принцип объективной истины (всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела), формулируемый в теории уголовного процесса. Оживленная дискуссия возникла в связи с инициативой СК РФ, представившего законопроект о включении в УПК РФ института установления объективной истины.
Целью настоящей работы является анализ значения истины в уголовно-процессуальном доказывании.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
- раскрыть понятие истины и пределы ее доказывания
- обосновать предложение о закреплении в законодательстве требования об установлении истины.


Понятие истины в уголовном процессе и пределы доказывания

В современной уголовно-процессуальной литературе существует довольно большое количество подходов к определению понятия истины. Начиная с конца ХХ – начала XХI в. получили распространение воззрения, согласно которым целью доказывания является формальная истина. Приверженцы этой точки зрения (например, А. Я. Вышинский, С. А. Пашин, Е. Б. Мизулина и др.) утверждают, что в ходе обнаружения и установления фактов по делу необходимо соблюдать существующие требования уголовно-процессуального законодательства, иными словами, вынесение обвинительного приговора возможно только в том случае, если знание о фактах по делу соответствует критериям, установленным в законе, (относимости, допустимости, достоверности и, для совокупности доказательств, достаточности в соответствии со ст. 88 Уголовно-процессуального кодекса РФ, в противном случае подсудимого следует признать невиновным. По мнению некоторых ученых, судебное решение выносится не на основе знания объективной истины, а на базе так называемой юридической правды.
Учитывая изложенное, можно сделать вывод о том, что обстоятельства дела, составляющие предмет доказывания, признаются юридическими фактами, устанавливаемыми в ходе судопроизводства в соответствии с законом. Следовательно, предмет доказыания сам по себе отнюдь не является фактом объективной истины (или объективным фактом).
При данной трактовке предмета доказывания, пределы доказывания становятся формальным набором доказательств, подтверждающих тот или иной факт, закрепленных в установленном законом порядке. Пределы доказывания становятся сугубо субъективным понятием, которое ограничивается компетентностью и профессионализмом субъекта доказывания, т. е. культивируется принцип «что смог найти и закрепить, с тем и буду работать». И не имеет значения, достаточно ли этой информации для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела или нет. Соответственно, выводы следователя, дознавателя и судьи также становятся сугубо формальными: есть обоснованные сомнения в виновности лица – оправдательный приговор, указанные сомнения отсутствуют – обвинительный. Целые пласты информации могут остаться за пределами доказывания, но для установления юридической истины этого достаточно. Но достаточно ли этого для постановления справедливого приговора?
С позиции формальной истины, объективные факты в их онтологическом смысле не могут быть основанием для вынесения приговора суда, так как в уголовном процессе к числу таких оснований относятся только подтвержденные доказательствами обстоятельства, которые могут быть не тождественны объективным фактам по делу, имея при этом с ними очевидную взаимосвязь. Это объясняется тем, что следователи, дознаватели и суд непосредственно не воспринимают событие преступления (или его отсутствие), а также иные сопутствующие факты. Следователи и дознаватели в ходе проведения следственных действий имеют дело с последствиями совершения преступления (осмотр, освидетельствование), с личным восприятием участников уголовного судопроизводства (допрос, очная ставка, опознание) или их постпреступным поведением (наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, контроль и запись переговоров) и т. д. Суд вообще воспринимает, а точнее, имеет право воспринимать только ту информацию, кото- рая была обнаружена следователем, дознавателем (либо самим судом в редком случае проведения судебных действий) и оформлена в соответствии с требованиями закона. Вся остальная информация, даже имеющая отношение к делу, не может быть положена судом в основу приговора (ст. 75 УПК РФ). Следовательно, хотя в рамках концепции о формальной истине не отрицается существование объективных фактов в онтологическом аспекте, в гносеологическом понимании объективным фактам нет места в уголовном деле, по крайней мере, они не имеют для него какой-либо юридической значимости.
Данный подход, на наш взгляд, противоречит самой сущности уголовного процесса как деятельности, направленной на расследование и рассмотрение уголовного дела по существу с целью привлечения виновных в совершении преступления лиц к уголовной ответственности. Как судья может вынести справедливый приговор, если для него превалирующим фактором является форма, а не содержание? В надлежащую уголовно-процессуальную форму можно облечь и сфальсифицированное доказательство, которое без надлежащей проверки и оценки (в случае, если оно будет положено судом в основу итогового акта), может привести к самым печальным последствиям. В то же время важнейшие доказательства, по халатности следователя или вследствие умысла, могут не найти своего отражения в материалах уголовного дела. Судья не должен быть пассивным участником процесса. Его собственные пределы доказывания должны не только включать проверку деятельности иных участников уголовного судопроизводства, но и дополнять ее, если возникнет такая необходимость. Если суд в качестве собственных пределов доказывания установит рамки обвинительного заключения (акта, постановления) и имеющиеся материалы уголовного дела (без учета возможного наличия каких-либо иных существенных доказательств, которые по определенным причинам в деле отсутствуют), можно с большой долей вероятности спрогнозировать, что объективной истины по данному уголовному делу достигнуть не удалось.
Формалистские воззрения существовали еще в эпоху Античности, когда софисты, например, учили своих студентов побеждать в публичных спорах и судах, заставляя слушателей поверить в свою правоту. Разделяя их убеждения, Платон полагал, что в судах решительно никому нет дела до истины, важна только убедительность аргументов сторон, которая состоит в правдоподобии, на чем и должен сосредоточить свое внимание тот, кто хочет произнести искусную речь. Иной раз в защитительной и обвинительной речи даже следует умолчать о том, что было в действительности, если это неправдоподобно, и говорить только о правдоподобном

.
В связи с этим некоторые ученые, например В. Е. Стельмах, полагают, что абсолютной достоверности знания не существует, так как всегда присутствует вероятность ошибки в выводах субъектов доказывания. Единственным механизмом, способным ограничить субъективизм в работе следователей, дознавателей и суда, является принцип состязательности, который создает условия для контроля над деятельностью должностных лиц.
Однако концепция формальной (юридической) истины имеет большое количество слабых мест. Во-первых, мы согласны с позицией Г. А. Печникова о том, что с точки зрения теории познания сторонники данного подхода являются агностиками, так как считают, что объективную истину выяснить невозможно (во всяком случае, крайне затруднительно), соответственно гарантировать в приговоре можно только установление юридической истины. Критикуемая Г. А. Печниковым позиция не совсем корректна, так как тот факт, что истина может быть установлена не по всем делам, отнюдь не означает, что она не может быть установлена ни по одному делу. Несмотря на закрепление в УПК РФ принципа состязательности, стремление управомоченных органов государства установить обстоятельства исследуемого события такими, какие они были в действительности, сохраняет свое значение как ведущая тенденция доказывания. Отрицание возможности установления объективной истины зачастую вызвано неутешительными результатами работы органов расследования – слабой раскрываемостью преступлений и связанными с этим неправомерными действиями данных органов, предпринимаемыми с целью повысить раскрываемость и создать более благоприятную картину своей работы (например, уклонение от регистрации не имеющих надежной судебной перспективы преступлений, прекращение уголовных дел о фактически не раскрытых преступлениях по реабилитирующим основаниям, инициирование проведения по таким делам особого производства и т. п.).
Во-вторых, в случае, когда целью доказательственной деятельности является установление юридической истины, возможна ситуация, в которой судья, вынося обоснованное (с точки зрения формальных требований) заключение относительно фактов дела, непосредственным наблюдателем которых он не был, не в состоянии судить о верности сделанного вывода с позиции его соответствия событиям, имевшим место в реальной действительности. Значит, если неизвестно, правильно ли одно из суждений о конкретном деле, то узнать о том, что другое суждение об этом деле ошибочно, не представляется возможным. При таком ходе мыслей получается апория, когда суд не может судить об истинности или ложности выводов, сделанных им по уголовному делу.
По мнению Г. А. Печникова, выявить ошибку (которая по своей сути является субъективной) можно, лишь опираясь на нечто объективное. Соответственно, объективная реальность существует независимо от субъектов доказывания, но в то же время корректирует их мыслительную деятельность в верном направлении. В связи с этим представляет интерес суждение В.С. Соловьева о том, что истина заключается прежде всего в том, что она есть, независимо от того, мыслим ли мы ее или нет.
В-третьих, если подстраивать уголовно-процессуальное законодательство под нужды практических работников, оставляя большой простор для личного усмотрения и принятия решений на основе той или иной степени вероятности, то нельзя будет вести речь об объективной точности и достоверности выводов по уголовному делу. Уголовное судопроизводство будет строиться на субъективизме, ведь в этом случае гораздо легче интерпретировать определенные обстоятельства в свою пользу, скрыть некомпетентность и явные ошибки в работе, что в итоге приведет к торжеству неправосудия, когда виновные будут избегать ответственности, а непричастные к совершению преступления лица будут осуждены в силу неудачного для них стечения обстоятельств.
Субъективизм в работе субъектов доказывания – первый признак сужения ими пределов доказывания в угоду своему удобству и достижению высоких показателей в работе. Когда личные или неправильно понятые служебные интересы следователя, дознавателя, прокурора, судьи начинают превалировать над общественными (среди которых значится и всестороннее, полное и объективное расследование и рассмотрение уголовного дела по существу), объективная истина не может быть установлена. Только полная беспристрастность и правильно установленные пределы доказывания (включающие собирание, проверку и оценку как обвинительных, так и оправдательных доказательств) могут стать тем фундаментом, на котором будет выстроен справедливый приговор, содержащий в себе объективную истину.
На наш взгляд, именно концепция объективной истины отвечает принципам и задачам уголовного судопроизводства, в гораздо большей степени обеспечивает защиту прав и законных интересов личности, общества и государства.
В установлении объективной истины большую роль играет правильное определение пределов доказывания, ведь именно данный институт теории доказательств способен направить работу субъектов доказывания в нужное русло. Действительно, пределы доказывания являются тем ориентиром, на который должны смотреть следователь, дознаватель, суд при оценке того, достаточно ли доказательственной информации для уверенного установления значимых для уголовного дела обстоятельств или нужно провести дополнительные процессуальные действия с целью отыскания новых доказательств либо проверки уже имеющихся. А может, конкретный факт по уголовному делу уже установлен (или опровергнут) и дальнейшая работа в данном направлении утратила всякий смысл?
Действительно, с точки зрения философии установление обстоятельств дела в ходе уголовного производства – это процесс познания фактов преступления в их сущностном аспекте. В момент возбуждения уголовного дела, если рассматривать совершенное преступление как явление реальной действительности, подлежат установлению обстоятельства, составляющие предмет доказывания, установленный в ст. 73 УПК РФ, хотя субъектам доказывания они неизвестны. Несмотря на то, что познавательная деятельность уже инициирована, обстоятельства дела с точки зрения гносеологии формально не существуют, а если какой-либо факт не установлен и субъекты доказывания не знают о его существовании, какое он может иметь значение для дела? Впрочем, в ходе познавательной деятельности предмет доказывания начинает формироваться и в гносеологическом смысле. Насколько полным он будет, зависит от компетенции субъекта доказывания и от объективной сложности уголовного дела. После передачи дела в суд (в судебном следствии) предмет доказывания по конкретному делу окончательно формируется и выносится судебный приговор. Отсюда следует вывод о том, что обстоятельства дела, составляющие предмет доказывания, с точки зрения познания являются реальным основанием для вынесения приговора по уголовному делу. В этом случае предмет доказывания формируется субъектом познания на основе доказательств, отвечающих требованиям относимости, допустимости, достоверности и (для совокупности доказательств) достаточности.
В процессе совершения преступления образуются материальные следы, которые могут стать доказательствами в случае их надлежащего закрепления с точки зрения требований закона. Именно доказательства являются единственным средством познания события преступления в уголовном процессе