Управление и коммуникация в политике

Введение

Актуальность исследования обусловлена следующим. Сегодняшнее время является временем господства коммуникации, которая может передавать данные «в пределах одной и той же пространственно-временной сферы». Безраздельное влияние представленного феномена, на основании многих социологов, приводит к кризису культуры, утрате связи между прошлым и настоящим, «между когда-то и теперь». Учеными отмечено, что ренессанс коллективной памяти, хронологии, обладание общим прошлым пролегает через «континент Передачи», сущность которой — в переносе данных «во времени, между разными пространственно-временными сферами», «между „до“ и „после“» [8, c. 53]. Это связано с передачей ценности, знания, концепции, осуществляемых при помощи института и авторитета, с опорой на главные локусы (музеи, библиотеки, школы и т. д.).
Медиология в качестве учения о средствах передачи знаний и традиций является методологическим основанием прослеживания пути духовного наследования, а также разрывов отношений между поколениями. Однако на данном этапе именно коммуникация является главнейшим элементом в общественном существовании. Один из основных ее маркеров, особая модификация – это коммуникация политическая.
В исследовании последнего времени выделяют, обычно, три участника политической коммуникации. Сюда относят саму политическую сферу: государство и обслуживающие его политические деятели; негосударственное учреждение (организации с политическим уклоном, юридическое лицо и избиратель); СМИ, где обсуждается политика, и которые влияют как на общество, так и на политическую сферу.
Проблема политической коммуникации, ее функционирования на разных этапах развития общества людей была и остается предметом пристального анализа. Французским исследователем Р.-Ж. Шварценбергером предлагается нижеприведенная характеристика термину: «Политическая коммуникация является процессом по передаче политической информации, при помощи которого данные циркулируют между разными элементами в политической системе, а также между политической и социальной системами» [5, c. 132]. При этом возможным способом реализации политической коммуникации является ряд нижеприведенных направлений: коммуникация через печатные и электронные СМИ, коммуникация через организацию, коммуникация через неформальный канал при использовании личной связи.
Целью работы является анализ управления и коммуникации в политике.
В соответствии с целью поставлены следующие задачи:
изучить политические коммуникации в России;
рассмотреть перспективы использования сети интернет для политипической коммуникации.


1 Политические коммуникации в России

Политическая коммуникация в России характеризуется большим усилением роли СМИ в процессе информационного обмена между властными органами и общественностью. Такое обстоятельство делает коммуникацию сложной и многомерной, ведь СМИ из технического канала передачи информации становятся влиятельными участниками взаимодействия властных органов и общества. Они выступают в качестве неотъемлемой части в «символической власти» (П. Бурдье), которая запускает механизмы «медиатизации политики» [1, c. 102]. Так, на смену манипулятивной технологии приходит коммуникативная технология взаимодействий органов власти и общества.
С одной стороны, СМИ испытывают серьезнейшее влияние со стороны правящей политической элиты, которая толкает их использовать манипулятивную технологию для воздействия на общество. В РФ самые влиятельные политические субъекты устремлены превращать собственные предпочтения в систему приоритетов СМИ, реструктурировать медиа повестку при помощи привлечения внимания журналиста к некоторым проблемам, способным склонить общество на их сторону. В данном случае политическая элита рассматривает СМИ в качестве силы, способной поменять представление о мире и социуме. С их помощью осуществляют замену реального события его интерпретацией. Эффект унификации приобретает широкий размах. Объективная реальность заменяется виртуальной.
Рассмотрение социальных проблем в медиапространстве заменяется совокупностью стереотипов и развлекательных сюжетов, поскольку СМИ, действуя в рамках теории «волшебной иглы» У. Липпмана, в качестве получателей информации рассматривают среднестатистических людей, а не «лидера мнений», способного критически мыслить и осуществить рациональный анализ полученных данных [6, c. 58].
Неверное понимание статуса и роли получателя данных (среднестатистические представители целевой аудитории вместо «лидера мнений») приводит к ошибке при кодировании и декодировании информации в системе политических коммуникаций, а таким образом, и к проблеме адекватного восприятия и интерпретации СМИ. Искажение при приеме данных связано с их ситуативным, локализованным восприятием. М. Херманном отмечается, что СМИ в современном обществе связаны с относительно простой, краткой и неожиданной информацией, основанной на принципе негативизма, персонализации, избыточности. Это способствует концентрации внимания общества на наиболее общей и в то же время далеко не самой актуальной и важной теме. «Расширение средств информации за последние 10—20 лет, — отмечается ученым, — вызывает снижение объемов политической информации, укрупнение организаций СМИ, увеличившиеся тенденции к сенсационности, снизилось качество журналистики» [4, c. 201].
Это привело к такого рода явлениям, как политический нигилизм и апатия, начинающим преобладать среди так называемых незаядлого зрителей, т.е

. «лидера мнения». М. Херманном приводится в качестве доказательства этого нижеприведенные выводы: «все большая численность индивидов отрицает политическую компетентность государственного деятеля, все больше людей отрицает его индивидуальную компетентность и способность собственным участием повлиять на политику, все больше индивидов приведены в замешательство политической ситуацией». И в то же время на основании такой апатии и разочарований в силе и авторитете политического института рождается вера в способности общественности и отдельного индивида решить насущную проблему современности самостоятельно, минуя институциональный уровень. «Человек в действительности все меньше интересуется работой администрации, парламента. Он проявляет меньшую заинтересованность в личном участии в представленных органах. Однако отметим и растущий интерес к тому, как общество сможет решить собственные насущные проблемы. Человек все более заинтересован в конкретном способе решения данных срочных проблем» [4, c. 203]. Представленные процессы в политических коммуникациях способствуют унификации сознания современных людей, что, таким образом, может использоваться в качестве основы для властного контроля, управления и манипулирования мнением общества.
Однако на основе процесса «медиатизации политики» российская правящая элита должна считаться со СМИ и воспринимать сотрудничество с ними в качестве долгосрочных инвестиций в информационное пространство. Так, СМИ, вписанные в многоуровневую коммуникацию, ориентируются на «лидера мнений», который выступает в качестве представителя некоторой социальной группы, публично выражающего собственную позицию с четко сформулированными интересами, находящими отражение в мнениях общества. Исследование, проведенное в России в 90 - х гг., говорит о том, что российские «лидеры мнений» находятся в оппозиции к официальной точке зрения по важнейшим вопросам политики.
Представленная оппозиционность делает их влиятельными людьми среди окружающих, потому что это трактуется в качестве проявления независимости, самостоятельности суждения. Кроме того, при развитии Интернета в качестве канала массовой коммуникации в России получают бурное развитие сетевая коммуникация в виде социальных сетей. Специфика сетевой коммуникации значительным образом увеличивает степень рефлексивности общественности по проблемам. Она фиксирует самые актуальные темы, которые волнуют общество, разворачивая «спираль говорения» и конституируя общественное согласие по самой важной социальной проблеме кроме желания и контроля власти, тем самым влияя на повестку дня. Таким образом, в неформальном пространстве сетевых коммуникаций конституируется общественная повестка дня, которая связана с иерархией конкретных социальных проблем, формирующуюся под давлением общества в качестве некоторой социальной общности в определенное время.
Э. Гидденсем приводится пример того, что волнует молодых людей в эпоху глобализации. «Самые важные вопросы с точки зрения молодых людей – это экология, права людей, политика в отношении семьи и сексуальная свобода. Что же касается экономической системы, то они не верят в способность политика справиться с силами, определяющими развитие мира. Таким образом, не удивительно, что политически активный человек предпочитает вкладывать собственную энергию в деятельность группы по «конкретным интересам», ведь она обещает то, чего традиционная политика, судя по всему, просто не сможет дать» [6, c. 152].
Представленное мнение является интересным, главным образом, тем, что изменяется сама логика политической коммуникации. Если в манипулятивной модели общественная повестка дня формировалась коммуникатором при помощи слияний политической повестки дня с медиа повесткой, где актуальность тем определялась по критерию их значения для органов власти, т.е. демонстрации ее действий в наиболее благоприятном смысле и контексте и, соответственно, попадающих в публичное пространство СМИ, то в диалоговой модели основными критериями являются темы критической оппозиционной направленности, которые выносят на обсуждение участники сетевого взаимодействия.
Это не означает, что темы не пересекаются и не коррелируют между собой, чаще всего, присутствуют разные интерпретации одной и той же проблемы, которые связаны с разной логикой, подходом к ней со стороны властных органов и общественности, и это естественный и продуктивный «конфликт интерпретаций». Главное, чтобы ни одна интерпретация не абсолютизировалась и не представлялась как единственно верная, и у субъектов взаимодействия было стремление отыскивать общность позиций властных органов и общественности по животрепещущей проблеме. Такие коммуникационные возможности социальных сетей и их широкое использование, главным образом, «лидерами мнений» - это основа для становления диалоговой модели политических коммуникаций. Не случайно Э. Гидденс говорил: «Коммуникационная революция привела к появлению более активных, мыслящих граждан» [5, c. 163].
В свою очередь, подобный сдвиг приводит к перенесению информационного интереса и запроса СМИ и массовой аудитории из области «высокой политики», организованной партийным представительством социальных интересов как главным инструментом борьбы за голоса избирателей, в сферу повседневной жизни и поведения отдельного индивида и порождает новую форму политической жизни. В данном контексте СМИ в качестве общественных представителей пытаются находить обновленный адекватный язык для их выражения и описания