Сравнительный подход двух типов рациональности – западного и восточного

Введение
Развитие истории науки во второй половине ХХ века в значительной степени повлияло на изменение общего понимания истории мировой цивилизации - как соотношение центра (средиземноморский культурный ареал) и периферии (все остальные культуры) - путем формирования сравнительного подхода двух различных типов рациональности – западного и восточного.
Ранее философы и историки науки толковали развитие научной мысли на основе достижений греко-римской культуры и утверждали таким образом приоритет западной цивилизации. Преобладало мнение, что исторический центр западной науки перемещался от Вавилона классической Греции, в Эллинистический Египет, Индию и Ближний Восток, а отсюда - в средневековую Европу, достигнув таким образом современного Западного мира. На Востоке центр находился в Китае в начале периода европейской экспансии, а Корея, Япония и Вьетнам были культурными спутниками. В отличие от индийской и арабской науки, от которых шел главный поток западной научной мысли, Китай и Восточная Азия составляли независимую контркультуру. Во всех философских и исторических концепциях западной науки историю научной мысли понимали как достижение только западной цивилизации, которая линейно развивалась от Гиппократа, Аристотеля и Евклида до Дарвина, Пастера и Эйнштейна. Западную цивилизацию признавали своеобразным стандартом, по которому формировались широкие традиционалистские, циклические модели всемирной истории Освальда Шпенглера и Арнольда Тойнби, основанные на гегельянстве и солидарных с ним других школах социальной научной мысли (Огюст Конт, Герберт Спенсер, Ранке и др.).

Восточный и западный типы рациональности
Попытки унифицировать, выявить общие характеристики современной культуры, к счастью, остаются областью теоретических исследований философии, политологии, глобалистики, геополитики, культурологии и других социальных и гуманитарных наук. обычно подобные разведки сводятся к анализу взаимоотношения Востока и Запада, где последние сравниваются сквозь призму особенностей стиля мышления, способов организации социального бытия, уровня научно-технического прогресса и тому подобное.
Сравнительный анализ цивилизаций позволяет раскрыть их системообразующие детерминанты, выработать принципы диалога, установить плоскость совместных идей, задач, проблем.
Однако стремление отразить культуру как синкретическое образование вряд ли нивелирует ее внутренние противоречия, приблизит к гармоничному сосуществованию ее феномены, превратит фрагментировано человечество на мировое сообщество.
Религия, мораль, ценности, язык, традиции - эти и другие факторы, способствующие внутренней консолидации социальных образований, в мировом масштабе превращаются в источник разногласий, является причинами и поводами разного рода конфликтов. С другой стороны, неразумной представляется и обратная задача - отделить один тип культуры от другого как самодостаточные, автономные образование.
Эти же соображения касаются и соотношения различных феноменов в рамках одной культуры, в частности европейской. Исторически европейская цивилизация отличается рациональностью, то есть установлением соответствия представлений, знаний, поступков известном степени разумности.
Даже мифологическое мировоззрение (явление иррациональное относительно современной картины мира) уже был первой попыткой рационального объяснения действительности, первым камнем в строении целостной, очевидной системы Природы. Существенное влияние рациональности на культуру и их диалектическое единство утвердили мнение о том, что «культура без рациональности или недоразвитой рациональностью подобная безумном; культура, в которой рациональность вытесняет и заменяет собой все или большинство человеческих ценностей, подобная умирающему от жажды [11 c

. 5] ». Неудивительно, что не только наука, но и образование западного сорта не обошла участия рационализации, то есть выработки единых принципов, норм, методик и т.п., которые стали образцом классического европейского образования.
Запад всегда смотрел на Восток через лупу «ориентализма», то есть собственных представлений о Востоке, и при этом оказывал значительно больший вес предубеждением и априорным схемам, чем объективным реальностям восточного бытия.
Подобные соображения неизбежно привели к обсуждению в литературе общих черт западного и восточного менталитета т различных типов рациональности, различий и сходства между ними, поисков почвы для возможных контактов. Так выдвигались предположения о том, что Востоку в целом присущ правополушарный, ассоциативный, интуитивный тип мышления, в то время как Западу более свойственно левополушарный, линейный, механистический и рационалистический тип мышления; впоследствии азиатские принципы должны утвердиться во всем мире и глобализация обернется «конфуциализацией»; что экономический подъем Японии, Кореи и Тайваня не вписывается в западные модели экономического роста и т.д.[9].
Безусловно, религиозные взгляды, которые составляют существенную часть мировоззренческих установок любой нации и народа, во многом влияют на формирование национального менталитета стран, входящих в наше понимание «Востока».
Но, мы должны понимать, что отечественные описания восточных религий и конфессиональной сознания, несут на себе как западные оттенки формулировки ориентализма, так и элементы «русского ориентализма». В силу исторических условий России мы сами тяготеющие как к Западу, так и к Востоку, поэтому наше понимание не лишено конфессиональной составляющей «ориентализма», несколько отличающегося от западного понимания. Например, Е. Торчинов, указывая на разницу между западным и российским ориентализмом, писал, что на Западе увлечение Востоком имеет гедонистический оттенок, вроде поиска наслаждения, «кайфа»; россияне же интересуются идеями восточных религий и философий в поиске некоторой силы: физической (восточные единоборства), психологической, оккультной и тому подобное[10].
Вероятно здесь проявляется разница в ментальности восточных славян и западных европейцев. Восток остается Востоком, но отношение к нему, вектор интереса и влияния другой. Другая цель западного ориентализма и русского (славянского) востоковедения.
Упадок советского и российского востоковедения определил растущий интерес к западному ориентализму. Е.О.Торчинов указывал на то, что на Западе, в отношении стран Востока, закрепились определенные предрассудки, которые он считал вовсе не безобидными, так как именно на них базируется западная концепция ориентализма.
Среди этих предрассудков он перечислял следующие:
1) Запад является рациональным и научным, Восток - интуитивный и иррациональным.
2) Азиатские культуры не знают свободы и допускают только деспотизм и авторитаризм.
3) Восточные культуры игнорируют личность и преподносят коллективное (общинное) выше личности, которой вообще отказывается в статусе самостоятельного субъекта вне общины, или родом [10., С. 454-458].
Е.А. Торчинов последовательно разоблачал эти предрассудки, считая, что исследования религиозно-философского наследия Востока нужно постепенно вписывать в общий философский контекст, и в таком виде обязательно его преподавать в высших учебных заведениях, где (особенно в регионах) преподавание религиозно-философского наследия чаще все превращается в «светский вариант христианской теологии»