Специальные меры по борьбе с преступностью

Введение

Язык как социальное явление выполняет различные функции, связанные с той или иной сферой человеческой деятельности. Важной общественной функцией языка является сообщение, присущее официально-деловому стилю.
Официально-деловой стиль выделился ранее других письменных стилей потому, что обслуживал важнейшие сферы государственной жизни: внешние отношения, закрепление частной собственности и т.д. Необходимость письменного оформления законов, договоров, записей долгов начала формировать особый "язык", который, претерпев множество изменений, и в настоящее время сохраняет свои основные отличительные черты.
Целью данной курсовой работы является исследование формирования делового стиля русского литературного языка со времён появления на Руси письменности и до настоящего времени, а также обзор особенностей современного официально-делового стиля русского языка.
Актуальность курсовой работы состоит в том, что история развития делового стиля русского языка прослежена подробно и обстоятельно, на каждом историческом этапе отмечены особенности формирования и изменения словообразования и словоупотребления официально-делового стиля - стиля деловой переписки как одного из важнейших жанров современного документооборота.

1 Предпосылки к развитию
Развитие грамматической формы сложных конструкций в русском языке исторического периода характеризуется не столь существенными сдвигами в строении и значении, в отличие, например, от состава лексики, фразеологии, морфологии глаголов и имен, служебных частей речи, типов простого предложения, в том числе осложненного, и порядка слов.
Генетически почти все разновидности сложных конструкций восходят к общеславянскому периоду, то есть становление норм русского сложного предложения связано не столько с рождением и формированием новых его моделей, сколько со шлифовкой, совершенствованием этих моделей в разных сферах функционирования языка: отбор союзных средств связи, развитие семантически значимых позиций придаточных, замена гипопаратактических структур гипотактическими, возникновение разнообразных аналогов союзов, в том числе фразеологического типа.
Указанные структурные изменения в строе сложного предложения — необходимое следствие эволюции его семантики, синтаксических связей и отношений, магистральный путь развития которых — тенденция к дифференциации значений между предикативными частями при возможно точной вербальной выраженности этих значений.
К началу исторического периода древнерусский язык обладал развитой системой форм сложного предложения. Парадигматически в XIV–ХVI вв. в памятниках письменности представлены почти все типы сложных конструкций не только двухкомпонентого состава, но и полипредикативные, зафиксированные в современном русском языке.

2 Раннее развитие
Специфическими для древнейшего периода, полностью утраченными к концу XVII в., были лишь конструкции «цепного нанизывания» и предложения гипопаратактического строя. Следовательно, к XVIII столетию русский язык подошел с хорошо развитой системой синтаксических моделей сложных конструкций и типовых семантико-синтаксических отношений, выражаемых с помощью этих моделей. Даже в тех жанрах деловой письменности ХVII–ХVIII вв., которые, по словам В.В. Виноградова, находились на «периферии литературности» и , значит, подвергались влиянию строя устно-разговорной, ненормированной речи, мы не находим специфических для более ранних эпох развития языка моделей и отношений, которые не были бы зафиксированы, скажем, столетием раньше или позже.
Строй сложных конструкций в XVIII столетии по сравнению с предшествующей эпохой — отражение довольно пестрой картины функционирования самых разных языковых средств выражения, когда стремительно шла выработка общенациональной синтаксической нормы.
В структуре и семантике сложных конструкций в XVIII в. еще обнаруживаются архаические, свойственные XVI–ХVII вв. элементы, существенные изменения происходят в объеме предложений разного типа, заметно иноязычное (латино-польское, немецкое) влияние на синтаксис сложного предложения в этот период. Синтаксически тяжеловесный облик текстов любых стилей и жанров XVIII в. создают не столько свойственные этому времени какие-то новые модели сложных синтаксических конструкций и их лексико-семантическое наполнение, сколько закономерности порядка слов и сочетание этих моделей в сложные структурно-смысловые комплексы.
В первой половине XVIII в. неорганизованность, по сравнению с современной, в сфере синтаксиса была весьма значительной. В.В. Виноградов, говоря о большой пестроте синтаксических форм в разных стилях и жанрах литературного языка того времени, отмечает смешение характерных для старого, примитивного письменно-делового языка «присоединительных» разговорных или связанных союзами и, а, да, но конструкций, церковно-славянских, книжно-архаических, а также построений, следующих правилам и ухищрениям юго-западной (латино-польской) риторики

. Анализируя примеры из указов Петра I, трактата П.П. Шафирова «Рассуждения, какие законные причины Петр Великий к начатию войны против Карла XII имел», предисловие к «Букварю» Ф. Поликарпова, В.В. Виноградов показывает весьма сложные типы синтаксических построений, видя в них отпечаток латино-польского или немецкого синтаксиса и славяно-греческих конструкций, восходящих к «извитию словес» литературных стилей XVII в.
Рядом приводятся отрывки из переписки, записок, газет начала XVIII в., свидетельствующие о том, что в тот период не менее употребительны и простейшие синтаксические конструкции, в том числе сложные, которые отражают разговорные формы общения.
На наш взгляд, влияние иноязычного синтаксиса на русский литературный язык первой половины XVIII в. имело не столь глубинный характер, как считал В.В. Виноградов, и не только потому, что заимствование синтаксических моделей — явление в языке чрезвычайно редкое. Полагаем, что латино-польский и немецкий синтаксис существенно повлиял на словорасположение слов внутри предложения (с глаголом на конце, отрывом определяемого слова от определяющего и постпозицией первого, дистантным расположением управляемого и управляющего слова и др.) и на конструирование синтаксических периодов там, где требовалась «высота словес». Для публицистической и особенно деловой речи, из которой вырастал светско-литературный язык Петровской эпохи, эти особенности также были характерны, но в гораздо меньшей степени. Представляется, что сложные конструкции и сцепление предикативных частей в них, какими бы запутанными по структуре они ни были, не отражали синтаксической специфики других языков. В их строении в языке первой половины XVIII в. отразилась скорее логическая неупорядоченность очень непростых по структуре и значительных по объему суждений, желание пишущего дифференцированно зафиксировать по возможности все связи и отношения между элементами суждений в тексте, а синтаксическая подсистема того времени пока не выработала адекватных, иерархически выстроенных форм для их выражения.
Запутанные (латино-немецкие, по определению В.В. Виноградова) конструкции встречаются в деловом языке на протяжении всего XVIII в., но во второй половине столетия обнаруживается тенденция к их упорядочению и ограничению объема. Существовали такие сферы употребления языка, где причудливо сочетались два внутренне единых начала: книжное, уходящее в глубь веков, и обиходно-разговорное, каждое из которых в ХVIII в. ассоциировалось со «словенским» и «русским». Это прежде всего прозаический средний стиль, деловая и эпистолярная речь того времени; именно в них отразились те жизнеспособные языковые средства выражения мысли, которые впоследствии, в XIX–XX вв., будут окончательно обработаны как нормативные.

​
4 Середина
Вторая половины XVIII в. прошла под знаком «олитературивания» обиходной речи русского общества, которое, по словам В.В.Виноградова, стремилось выработать систему литературных стилей, освобожденных от излишнего груза «словенщины» и сочетавших европейскую культуру устной и письменной речи с разновидностями русского общественно-бытового языка. Те же процессы шли и в сфере делового общения. Деловой язык, и в особенности деловая письменность, был внутренне неоднороден, не являясь каким-то монолитом, в основании которого лежали нерушимые, законодательно закрепленные формы выражения. Прежде всего, это была проницаемая функционально-стилистическая речевая подсистема, которая в зависимости от цели общения и жанра по-разному реагировала на «словенское» и обиходно-разговорное начало. Первое отражалось на стиле и слоге «образцового» делового языка — царских законов, указов Сената и Синода, дипломатических документов (кодифицированный деловой язык — далее КДЯ). Регулирующая, нормализаторская деятельность государственных законодателей в строе документов этого типа была весьма высокой. Здесь мы находим немало архаических и стилистически маркированных союзов: буде, зане, понеже, егда, колико, дабы, ибо. Сложные синтаксические конструкции, состоящие из множества предикативных единиц, создают трудности в восприятии текста.
А чтоб все обще тяжелых барок легким, как весною, так летом и осенью препятствия и остановки не происходило, того против вышеписаннаго ж накрЪпко тому, гдЪ надлежит, смотреть и наблюдать, дабы тяжелыя барки, когда начнут по убыли воды в порогах, косах и в мелях останавливаться, и дном речное дно хватать, и за тем остановятся, то чтоб легкия за ними следующия барки пропущали беспрепятственно, ибо тЪ тяжелыя барки могут разгружаться, или ожидать ..