Советская экономика приписок

Введение

Актуальность. Работа по тщательному изучению характера влияния теневой экономики на ход истории советского периода представляет собой интереснейший вопрос новейшей истории России. Подъем заинтересованности в социуме как среди ученых, так и обывателей, достиг своего максимума в конце перестроечного этапа в результате необходимости определения пути реформ социалистического пространства, но длился он недолго. После распада Советского союза на территориях бывших союзных республик произошли кардинальные перемены в сфере экономики и политики, что сделало анализ теневой экономики эпохи СССР совершенно несовременными. Однако, как криминалистические, так и экономические структуры оставили существенные наработки, ставшие архиполезными для современной исторической науки. В ряде исследований конца 80-х гг. прошлого столетия авторы детально осветили истоки, виды, объемы и итоги для экономики Союза влияния теневой экономики, которые играют огромную роль в сегодняшнем осознании ее сущности. На нынешний день этот вопрос должен рассматриваться в безотрывном единстве с первоистоками наступления глубочайшего криза советского прошлого, при всестороннем изучении влияния на него объективного и субъективного фактора.
В связи с вышесказанным, объектом исследования является теневая экономика СССР.
Предмет исследования - экономики приписок в СССР.
Цель - раскрыть особенности советской экономики приписок.
Для достижения поставленной цели необходимо решить такие задачи, как:
1. Выявить особенности экономической преступности в СССР
2. Раскрыть понятие теневой экономики в отдельных сферах в СССР
3. Рассмотреть сущность и структуру экономики приписок
4. Проанализировать последствия экономики приписок в СССР
1. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СССР

1.1. Особенности экономической преступности в СССР

Пресечения экономических правонарушений производились в очень серьезном плане, за планирование, осуществление или участие в преступлениях, связанных с хозяйственной деятельностью наказание могло повлечь за собой и смертный приговор. Строгость закона во всей его мере могли ощутить на себе и правонарушители в области превышения или недолжного исполнения своих прямых должностных обязанностей, такие как взяточники.
На практике к повышению уровня сознательности населения эти меры никак не приводили. Как раз в те времена в государстве стали образовываться организованные формирования экономических преступников, которые применяли контакты между объектами и субъектами в незаконной торговле, производстве товаров или услуг, и получавшие шедшие «мимо кассы» деньги. Втягивались в эти контакты и действующие члены криминалитета, которые занимались вымогательством у занятых в сфере торговли сотрудников, но при этом обеспечивали надежную охрану от рядовых мошенников или хулиганов. В то же время отмечался и рост числа константных контактов между хозяйственниками и представителями властных структур, получавшие финансовые выплаты, товары или услуги как за определенные подвижки для хозяйственников, так и просто за право спокойно работать на подвластной чиновнику территории, так сказать, «от греха подальше».
Характерно, что с 1961 г., сводки Госкомстата указывали на неуклонный рост преступлений в экономике, достигший пика в 1965 г. Далее, в ходе ряда лет, с 1965 по 1973 гг., страна вышла на ровное плато относительно падения темпов нарастания количества зафиксированных правонарушений, что историки склонны пояснять прекращением деятельности Никиты Хрущева в качестве главы ЦК КПСС. За ним на пост генерального секретаря вступил Л. И. Брежнев (1906–1982), разрешивший в Союзе деятельность индивидуальных предпринимателей, названных цеховиками.
Это понятие объединяло незаконные и полузаконные небольшие предприятия, которые наряду с официальным госпланом, с согласия директоров выполняли нелегальные работы, в специально организованных подпольных цехах, где их работники незаконно выпускали продукцию повышенного спроса. Такие действия требовали образования тайных сообществ поставщиков, производителей и реализаторов товаров или услуг, причем эта блага распространялись с активным участием правящей верхушки государства и партии практически всех уровней, что дополнительно гарантировало и отсутствие рисков со стороны правоохранительных структур при выполнении нелегальной деятельности. Характерно, что такие подпольные пути могли предоставить населению Союза минимум действительно остро необходимых товаров или услуг, лимитировано производившихся в рамках неудовлетворительного планирования потребности в них населения предприятиями административно – командного подчинения.
Между тем, такая деятельность вела к неуклонному росту материального благополучия людей из-за некоторого роста меры производительности труда. Так, отмечался своеобразный бум советского автомобилестроения. В 1968 г. на «ралли века» между городами Лондон и Сидней, общей протяженностью около 16 тыс. км, группе автомобилистов из Советского Союза на марке «Москвич-412» было присуждено в итоге заезда четвертое место. Примечательно, что «Москвич» был единственной маркой автотранспорта, достигшей финиша без серьезных поломок. В 1970 г. в автомарафоне Лондон — Мехико советские автогонщики заняли 3-е место, а в 1971 г. на автозабеге в Бельгии победили иностранные гонщики, ехавшие на марке «Москвич-412».

1.2. Теневая экономика в отдельных сферах в СССР

При власти Иосифа Виссарионовича Сталина практически не существовало предприятий теневой экономической направленности из-за повсеместного разрешения на осуществление законного мелкотоварного производства в артелях и кооперациях, как в деревне, так и в городе. Хрущев полностью ликвидировал такие предприятия, что повлекло рост теневых производственных структур.
Теневая экономика активно заявляла о себе не в центре Советского Союза, а на его окраинах, в провинции. По предположениям Г. Гроссмана, в конце 1970-х годов доходность дополнительной экономики выражалась приблизительно в 1/3 всех доходов горожан республик всего Союза. При чем на территории Российской Республики она имела среднее по Союзу значение, а в Белоруссии, Молдавии и Украины достигала 40%, в странах Закавказья и Средней Азии – почти 50%, в Армении среди коренного населения доходы от теневой экономики составляли почти 65%.
Еще одним мощным фактором, стимулирующим нарушение действующих правовых норм в экономике, являлась чрезмерная централизация планово-экономических решений. Предприятиям и организациям спускались сразу несколько планов, зачастую несогласованных и противоречивых. Это приводило к невозможности выполнения плановых заданий и стимулировало приписки. Сами по себе приписки не всегда были связаны с извлечением материальной выгоды. Приписки формировали фиктивную стоимость, которая значительно деформировала отчетность, искажала реальное состояние экономики.
Черный рынок по теневым каналам питался также за счет средств, возникших в результате гигантские потери от бесхозяйственности. Непроизводительные расходы и потери в народном хозяйстве исчислялись в пределах от 580 до 629 млрд руб., что составляло 38-40% ВВП. Можно предположить, что значительная часть этих потерь возникала вследствие расхищения и средства оказывались на черном рынке.
Теневая экономика имела чрезвычайно многообразные деструктивные последствия для социалистической экономической системы. Среди них прямые потери государства от хищений, спекуляций, приписок, уклонения теневых производств от налогообложения, углубления и усиления недостатков действующей экономической системы. Использование государственных предприятий и их оборудования в своекорыстных целях способствовало дезорганизации хозяйственной деятельности. Отечественная теневая экономика, являла собой пример подпольного предпринимательства преимущественно паразитарного типа, не вносящего никакого вклада в производство совокупного общественного продукта, поскольку ее товары и услуги в стоимостном отношении были примерно сопоставимы с ущербом от хищений и злостной бесхозяйственности.
В теневом секторе происходила концентрация особо значительных денежных сумм и объемов материальных ресурсов

. В результате тезаврации капиталов происходило омертвление ценностей, сопровождающееся организацией валютной фарцовки, проституции, подкупом работников ювелирных фабрик и магазинов, сверхпотреблением. Все более заметным становилось расшатывание финансовой системы государства путем мощной откачки денег.
В нравственной и идеологической сфере развитие теневой экономики способствовало углублению правового нигилизма и появлению лояльности к любым доходам, обеспечивая тем самым кризис официальной идеологии. С ростом доходов у работников теневых структур все большое распространение получала психология двойных стандартов, все более активно проникавшая в административно-политические структуры. Девальвировались стимулы к честному труду. В политикоправовой сфере увеличение масштабов теневой экономики напрямую было связано с разложением вертикали власти, коррумпированием правоохранительных органов, использованием теневых капиталов для организации политических мероприятий.
Накопленный ранее капитал инвестировался в организацию рэкета, наркобизнеса, валютную проституцию, торговлю оружием. Огромные масштабы приобрела спекуляция предметами народного потребления. Торговля дефицитом приобрела небывалые масштабы в результате, с одной стороны, хищений дефицитных товаров и перемещения их в сферу нелегальной торговли, а с другой, их уничтожения в интересах создания дефицита. Теневые ресурсы направлялись на организацию экстремистских группировок, участвующих в межнациональных столкновениях в ряде регионов страны.
Теневая экономика могла существовать только на базе производственного и сырьевого потенциала государства. При расхищении сырья с заводов и фабрик теневая экономика вовлекалась в перераспределение ресурсных потенциалов из промышленности и сельского хозяйства в их теневые аналоги.
Ход стремительного совершенствования схем и возможностей теневой экономики привел и к неуклонному прогрессу коррупции, взяточничества и двурушничества. Материальная заинтересованность чиновников в структурах экономики страны росла не по дням, а по часам, что и сыграло роль одного из ключевых катализаторов при распаде СССР.

2. ЭКОНОМИКА ПРИПИСОК В СССР

2.1. Сущность и структура экономики приписок

В СССР, поскольку план был законом, предприятие не могло после утверждения плана запустить какой-то иной вид продукции или снять тот, что запланировал. Да и не нужны были эти маркетинговые механизмы в условиях «железного занавеса». В случаях, например, производства одежды это приводило к тому, что предприятия годами выпускали давно уже не модную одежду и одновременно не могли запустить линию модной одежды, пока она не будет утверждена (и пока она утверждалась в Госплане, чаше всего она уже становилась немодной). Кроме того, очень часто нельзя было правильно запланировать потребности населения не только в тех или иных видах товаров, но и в тех или иных видах услуг. Планирование в легкой промышленности, сельском хозяйстве и сфере услуг населению было одной из причин из года в год ухудшавшейся ситуации с бытовой жизнью советских граждан. Также тотальное планирование приводило к такому явлению, как приписки, когда «наверх» подавались искаженные данные отчетов о якобы выполнении планов.
Конечно сегодня такое меньше распространено, потому что, во-первых, страна меньше, во-вторых, контролировать бизнес-процесс в малой структуре проще, однако, что такое работа с «головной компанией», которая в своем большинстве сидит в каком-нибудь столичном Киеве (Москве, Минске, Астане, Батуми, Ереване, Бишкеке, прочее — не важно, все, кто был когда-то в составе СССР) и общаться с позиции региона — знает, что такое план «из центра». Когда никого не колышет то, что в регионе продукция может быть неконкурентоспособна, а цена на товар/услугу/тариф неадекватна конкурентному окружению. «В голове» так посчитали — значит так тому и быть должно. Планы, планы, планы! Которые рождали в СССР приписки.
Если предприятие или организация не выполняло план, то некоторые руководители приписывали недостающие показатели, поскольку без специальных инспекций чаще всего это перепроверить было невозможно. Постепенно почти все предприятия и организации СССР стали заниматься приписками, что сильно искажало реальную картину развития советской экономики. Кроме того, приписками в политических целях занимались органы советской статистики, завышая реальные показатели развития советской экономики. В итоге к закату «развитого социализма» и переходу СССР в стадию полураспада никто не мог точно сказать о реальном состоянии советской экономики. Приписки были реже в отраслях, подлежащих особому контролю (например, в области производства вооружений) и были совершенно обыденным явлением в малоконтролируемых областях (сельское хозяйство, производство товаров народного потребления и т.п.)
В документе, изданном ЦК КПСС и Советом Министров СССР 19 мая 1961 г. «О мерах по предотвращению фактов обмана государства и по усилению контроля за достоверностью отчетов о выполнении планов и обязательств» [1] был сделан акцент на оценку фактов приписки и прочих неточности в плановых отчетах как преступления против советского народа, за что участники и организаторы таких антиправовых деяний подлежат к смещению с должности, исключению из рядов коммунистов и передачи под суд народных заседателей.
В РСФСР порядок определения уголовной наказуемости за приписки и прочих неточности в плановых отчетах определялась ст. 1521 РСФСР, внесенной в уголовный кодекс специальным Законом о внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР [10] по требованию Указа Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1961 г. «Об ответственности: за приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов».[5] В этой статье было указано, что приписки и неточности при подаче отчетов государству нужно расценивать как антигосударственные деяния, приносящие огромный урон экономике народов СССР, и их выявление влечет за собой тюремное заключение или исправительные работы на срок до трех лет.
Высокий уровень небезопасности таких правонарушений для социума состоит во внесение путаницы и неразберихи в учетную и отчетную документацию, ведет к срыву показателей госплана, подрывает авторитет руководителей хозяйств, и сами первоосновы советского строя. В своих трудах еще В.И. Ленин указывал на приоритет в хозяйствовании в буржуазном мире владельцев предприятий, а не структуры страны, тогда как в Союзе весь хозяйственный процесс представляет общее дело всего народа. Такая политика наиболее интересна нашему государству. [6]
Объектом преступления, предусмотренного ст. 1521 УК РСФСР, являлись отношения в области развития народного хозяйства, нормальная деятельность органов народнохозяйственного планирования и статистического учета.
Приписки и другие искажения государственной отчетности о выполнении плана нарушали нормальные отношения между органами, осуществляющими процесс планирования. Адекватная деятельность этих структур (производство, облстат, республиканский отдел статистики, ЦСУ СССР, Госплан СССР, управление финансов облисполкома, Минфин республики) предполагала многоступенчатую подачу точных сведений о выполнении плана с дальнейшим их упорядочением и подачей на более компетентные уровни. В случае подачи недостоверных данных структуры государственного планирования, статистики и финансирования не могли подавать достоверные сводки о ходе событий в народном хозяйстве во всесоюзном масштабе.
Практически всегда можно было заявить и о явном ущербе госплану, народному хозяйству и Минфину с момента подачи хозяйственниками фиктивных данных, такие искаженные отношения и представляли в своей сути объект посягательства. Напротив, такое ведение экономических процессов, которое не давало возможности правомерной и эффективной работы всесоюзной экономики, и представляло собой родовой объект рассматриваемого правонарушения. В ряде источников мы столкнулись с положениями об альтернативе характеристики приписок как правонарушений должностного, а не экономического плана