Самозванцы на Руси в Смутное время.

Введение

Отправной точкой русской Смуты стал 1598 год, когда со смертью царя Фёдора Иоанновича пресеклась династия Рюриковичей; поскольку покойный царь не оставил ни сыновей, ни чёткого указания того, кто должен будет стать новым правителем русского государства этот вопрос перешёл в компетенцию коллективного органа власти – Земского Собора. Он и «выкрикнул» на роль царя Бориса Годунова – одного из самых лучших государственных деятелей администрации ещё Ивана Грозного, справедливо рассчитывая, что этот управленец высочайшего класса сможет привести страну к процветанию. Однако против нового царя оказалось всё от капризов природы до социально-политической конъюнктуры, что в немалой степени и поспособствовало срыву страны в штопор Смуты.
Годунов действительно оказался неплохим управленцем: он не боялся ни вводить прогрессивные нововведения, ни рубить головы – по мнению Александра Бушкова, будь у него запас исторического времени, то ещё при нём в России начались бы реформы сходные с петровскими, но без характерных для оных перегибов. Главной причиной краха новой династии стало отсутствие её легитимности, что и продемонстрировали последующие события.
Итак, 1601 год выдался аномально холодным – урожая просто не было; следующий год после майских заморозков принёс засуху – погибли и озимые, и яровые хлеба. Как результат, в 1603 году просто нечего было посадить в землю, но не везде – на черноземных окраинах и юге нечерноземной полосы урожай был такой, что хватило бы для всей страны и на прокорм и на семена. Дело было за малым – не хватало авторитетного царя, которому повиновались бы «не за страх, а за совесть»: Годунов таковым не являлся, а потому принимаемые им меры для борьбы с голодом саботировались алчными торговцами, что и усугубило катастрофу.
По некоторым оценкам от голода погибло до трети населения страны, выжившие разбегались на её окраины, пополняя ряды казачьих отрядов и просто разбойничьих шаек – на дорогах «шалили» даже дворяне во главе своих крепостных – а что им ещё оставалось делать? Разумеется, в условиях повсеместного кризиса популярность «неприродного» царя Бориса упала до нуля, а потом и вовсе достигла отрицательной величины. В немалой степени этому также поспособствовало появление в том же 1601 году в Польше первого самозванца, вошедшего в историю как Лжедмитрий I.
Дмитрий Иванович, младший сын Ивана Грозного по наиболее популярной исторической версии был убит в 1591 году в Угличе киллерами Годунова рвавшегося к высшей государственной власти. Однако практически сразу же после не давшего результатов расследования угличского дела в народе родилась молва о том, что царевич жив и рано или поздно вернёт себе престол. Когда до Руси дошли слухи о том, что он объявился у поляков, население, жадно ловило их, привычно ожидая от нового правителя «послабления режима». В этом контексте очень примечательно поведение царя Бориса сразу всерьёз воспринявшего угрозу в лице польского «царевича», а ведь если это он стоял за устранением Дмитрия, то должен был точно знать – жив тот или нет.
Как бы там ни было, Годунов начал «копать» «изменное дело», для чего поощрял повальное доносительство в результате «сталась у Бориса в царстве великая смута; доносили и попы, и чернецы, и проскурницы; жёны на мужей, дети на отцов, отцы на детей доносили». Поскольку подследственные в лучшем для них случае теряли всё своё имущество, а в худшем умирали на дыбе, это никак не добавило царю популярности, а её остатки он потерял, когда выступил в поход против Лжедмитрия I, 13 октября 1604 года со своим воинством перешедшего границу России, дабы вернуть «прародительский престол».
Царские полки без особых проблем разгромили эту ни то рать, ни то свиту под Добрыничами, сумевший бежать с поля боя Лжедмитрий намеревался вернуться в Польшу, но его удержали жители Путивля, уверовавшие в его «природность». Здесь он и перезимовал, собирая своих сторонников, число которых в связи с тем, что Годунов бросил на «замирение» присягнувшей самозванцу волости касимовских татар постоянно росло. Как результат, после скоропостижной кончины Годунова 13 апреля 1605 года, войска также недовольные такой его политикой отказались присягать его сыну Фёдору, и перешли на сторону Лжедмитрия.
1 июня 1605 года он прислал в Москву грамоту, в которой вопрошал москвичей: желают ли они видеть его своим государем? Проворно умертвив Марию и Фёдора Годуновых, народ московский изъявил согласие на это и 20 июня 1605 года Лжедмитрий I под колокольный звон вступил в столицу. Надо отметить, что в мировой истории было множество самозванцев, но далеко не многие их них смогли сесть на трон. Успех Лжедмитрия I и фиаско его менее удачливых «последователей» в рассматриваемый исторический период определяет актуальность этого вопроса и данной работы.
Её целью является изучение феномена самозванства на Руси в период Смуты начала XVII века.
Объектом исследования являются события связанные с военно-политической деятельностью самозванцев.
Предметом исследования является военно-политическая деятельность самозванцев.
Задачей работы является рассмотрение исторических событий с участием самозванцев в рассматриваемый период.
Структурно работа состоит из содержания, введения, трёх глав, трёх параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы.
При написание работы использовались следующие источники:
Бушков. Россия, которой не было – 1, 2 – автор имеет нестандартный подход в вопросе рассмотрения событий русской Смуты, в частности активно лоббирует идею о том, что Лжедмитрий I мог быть сыном Ивана IV для чего помимо приведения аргументов в пользу своей версии акцентирует внимание на некоторых явно нелогичных аспектах канонической версии событий.
«Самозванцы Смутного времени» - статья содержит общую информацию о периоде Смуты.
«Самозванцы Русской истории» - статья содержат общую информацию об этих «героях» того исторического периода.
«Восстание Ивана Болотникова» - статья содержит общую информацию об этом историческом событии.
«Правление Лжедмитрия II», «Лжедмитрий 2. Кратко», «Лжедмитрий II» - статьи повествуют о событиях связанных с этим самозванцем.
«Лжедмитрий III» - статья повествует о взлёте и падении этого «государя».
«Лжедмитрий IV» - статья содержит некоторые данные об этом полувиртуальном самозванце, возможно, созданном князем Урусовым.
«Илейко Муромец: Биография» - статья повествует о боевом пути, пожалуй, главного из сподвижников Ивана Болотникова.


1. Лжедмитрий I – а был ли он самозванцем?
Стоит отметить, что вопрос о том, кем действительно был Лжедмитрий I остаётся актуален уже пятое столетие: в Российской империи в необходимости приставки «лже-» сомневаться не полагалось, ибо версия была утверждена «высочайше». В СССР, историческая наука которого формировалась в период противостояния с Западом и белогвардейским подпольем, версия о подлинности царевича – возможного ставленника поляков также воспринималась весьма прохладно. Ну а в современной РФ этот вопрос отдан на откуп маргиналам от истории, один из них, Александр Бушков, привёл ряд логических выкладок, свидетельствующих в пользу подлинности царевича Дмитрия.
Итак, прежде всего, примечательно то, что князья Вишневецкие, собственно и организовавшие рокош Лжедмитрия против Годунова, имели веские основания для того, чтобы сразу же поверить в его подлинность. По-другому просто не объяснить, что заставило богатейших людей Польши ввязаться в военную авантюру, не сулившую им ровным счётом ничего, кроме трат и хлопот, следовательно, это могло быть сделано только «за идею». То же самое можно констатировать и в отношении жителей Путивля – как бы ни достал всех царь Борис, вряд ли они горели желанием ввязываться с ним в войну из-за самозванца, а значит, что-то должно был убедить их в подлинности царевича.
Весьма показательно и поведение боярина Басманова, которому Годунов зимой 1605 года буквально обещал царевну (Ксению) и полцарства (Сибирь и Нижнее Поволжье) в придачу, если тот сможет убить Лжедмитрия в Путивле. Если бы боярин переметнулся к нему в чаянии больших благ – это было бы понятно, но он сделал это, когда ещё не было ясно кто победит, причём впоследствии защищал нового царя до самого конца, вместе с ним и погиб.
Бушков, основываясь на придворных конъюнктурах царя Ивана Грозного, делает вывод о том, что после смерти ряда его детей и в частности старшего Ивана среди бояр созрел «комплот», который особо оберегал его младшего отпрыска, а в 1591 году, когда уже было очевидно, что Годунов станет политическим наследником Фёдора, разыграл историю с убийством царевича. Ну а впоследствии, когда стало ясно, что политическая агония царя Бориса может стать и агонией страны эта партия решила возвести на трон «природного царя».
В пользу этой версии, разрушая классическую, свидетельствует и то, что Лжедмитрий прекрасно знал о том, кто он такой – об этом свидетельствует понимание им собственного значения, да и не мог же он действительно забыть, кем был до восьми лет, когда «погиб» в Угличе? И, наконец, его публично признала своим сыном, Марфа Нагая, которой в тот момент никто не грозил ни свечкой глаза выжечь, ни бердышом зарубить и с которой он впоследствии не раз общался.
Правление Лжедмитрия можно охарактеризовать, прежде всего, как очень спокойное – новый царь не делал «резких» движений, стараясь основательнее устроиться на престоле русского государства. Начал он, как и многие государи до него с милостей: вернул ссыльных, возвратил им часть конфискованного имущества, между прочим, раздал долги покойного отца. Увеличил жалование служилым людям и облегчил положение низших классов общества, введя бесплатное судопроизводство и ужесточив наказание за взятки.
В экономической сфере им были отменены все законы, препятствовавшие свободному развитию ремёсел, промыслов и торговли, отныне всем разрешался въезд и выезд из России, а также свободное перемещение по ней. Иностранцы, за столетия, привыкшие к тому, что если «что с воза упало, то пропало», поражались, насколько привлекательной в деловом отношении стала страна при этом государе, считавшем, что от свободной торговли «государство только богатеет».
В социальной сфере Лжедмитрий I отметился тем, что реформировал институт холопства: отныне человек по тем или иным причинам попавший в это состояние по смерти своего господина вновь становился свободным, кроме того рабство не наследовалось его детьми. Также было узаконено, что помещики не сумевшие прокормить своих холопов во время голода 1601-1603 годов, не сумевшие обеспечить их зерном и инвентарём для сельскохозяйственных работ теряют на них всякие права. Аналогично освобождались от нарождающейся «крепости» и беглые, которых не сумели поймать в течение пяти лет – на тот момент огромный процент населения русского государства.
Новый царь охотно занимался государственными делами, председательствуя в Боярской Думе, куда он ввёл также и духовенство, Лжедмитрий быстро и эффективно решал государственные дела, был склонен перенимать прогрессивные новшества, и не стеснялся уличать «коллег» в невежестве. Кстати, опять же вопреки классической версии он вовсе не собирался раздавать западные русские земли полякам, которые возвели его на престол или вводить на Руси католичество – дело ограничилось богатыми подарками кланам Вишневецких, Мнишеков и других участников рокоша, а также строительством в Москве на территории Польского посольства католического костёла.
Во внешней политике его ближнесрочной целью стало покорение Крыма, бывшего постоянной головной болью для южнорусского региона – началась интенсивная подготовка к походу: производилось оружие и заготавливались разного рода ресурсы, устраивались учения и манёвры

. Как знать, быть может, русскому воинству и сопутствовал бы успех, но с убийством царя это дело заглохло почти на столетие.
Во внутренней политике Лжедмитрия отличал невероятный по московским меркам гуманизм: он не только всемерно стремился облегчить жизнь своих подданных независимо от чинов и званий, но и на протяжении одиннадцати месяцев своего правления никого не репрессировал. Так, например, когда был раскрыт первый заговор братьев Шуйских, он не только помиловал всех трёх заговорщиков, но и вернул их ко двору, что в конечном итоге и стало для него фатальным.
Возможно, царь просто не считал их опасными и таким немудрёным способом рассчитывал снискать популярность, однако польский король Сигизмунд, который посадив его с помощью своих магнатов на российский престол, рассчитывал на определённые политические дивиденды и был де-факто «кинут» им был намного более опасным противником. А Лжедмитрий по версии Бушкова ещё и вознамерился переиграть королевскую партию с точностью до наоборот – дело в том, что незадолго до событий в России польский «круль» заключил дипломатический брак с принцессой дома Габсбургов и теперь шляхта справедливо опасалась усиления «немецкой» придворной партии. В Москве побывали её оппоненты и предложили ему, как некогда их политические пращуры его отцу польскую корону – предполагалось создание восточнославянского государства с русским царём во главе!
Примечательно, что шляхтичей не смущала перспектива оказаться по одну сторону границы со «схизматиками», адептами агрессивной религиозной концепции «Москва – третий Рим» – Лжедмитрий славный своей религиозной толерантностью был гарантией того, что под его скипетром смогут сосуществовать самые разные верования. Очевидно, среди этих посланцев были и шпионы короля Сигизмунда, который весьма оперативно узнал о перспективе отстранения его от власти и передачи его короны московскому властителю. А поскольку он был осведомлён и о других событиях в Москве, то немедленно принял контрмеры, что и продемонстрировали события 17 мая 1606 года.
Жителей столицы в этот день поднял на ноги набат и вопли неизвестных агитаторов о том, что «ляхи царя убивают» при этом слободки, где расположились верные Лжедмитрию польские участники похода на Москву, были блокированы людьми Шуйских, вооружёнными даже артиллерией, наличие которой у «стихийно возмутившихся москвичей» выглядит, по меньшей мере, странно. В Кремле была нейтрализована охрана царя, её командир, упоминавшийся выше боярин Басманов – убит при исполнении служебного долга, а вывихнувший ногу при попытке сопротивления царь схвачен заговорщиками.
Однако даже в таком положении он не утратил присутствия духа, требуя публично предъявить ему обвинения на Лобном месте и очной ставки с матерью, которая сможет подтвердить – её ли он сын. Это был сильный ход против заговора Шуйских особенно с учётом того, что большая часть города всё ещё считала его законным государем. Поэтому Лжедмитрия торопливо убили, а в народ была запущена легенда о том, что Гришка Отрепьев (стереотип, созданный ещё во времена Годунова) только что признался, что он не сын Грозного, после чего в дезориентированном городе началась вакханалия.
Весьма примечательно, что когда москвичи начали истреблять верных Лжедмитрию поляков, польское посольство не только не открыло им свои ворота, но и было оцеплено людьми Шуйского, что лучше всего свидетельствует о том, кто и в содействии с кем организовал переворот. Многие историки сходятся во мнении, что в бесновавшуюся толпу был вброшен «катализатор» – выпущены из тюрем уголовники, внёсшие немалый вклад в общую неразбериху. В результате в этот день погибло до 3000 тысяч человек: как иностранцев, так и жителей столицы, временами встречавших умелое сопротивление.
Итак, возможно, последний истинный Рюрикович был убит, многие москвичи, вероятно, были рады уже тому, что пережили этот лихой день, но тут на престол державы российской взошёл «царь Васька» Шуйский, уже очень скоро заставивший многих из них пожалеть об этом.


2. Прочие Лжедмитрии
Правление Шуйского не задалось с самого начала – не успели толком решить, что делать с телом убитого царя, как он оперативно «воскрес» в Польше, где на некоторое время нашёл приют у Мнишеков, которые не оставляли надежды посадить Марину на русский трон. Лжедмитрий «промежуточный» отметился в истории главным образом тем, что удостоил аудиенции возвращавшегося из турецкого плена в Россию боевого холопа боярина Телятьева Ивана Болотникова, которого командировал в Путивль к князю Шаховскому откуда и стартовал его поход на Москву. В дальнейшем самозванец которым оказался Михаил Молчанов, один из соратников Лжедмитрия I, действовал уже под своим именем, то ли не желая разделить участи своего патрона, то ли понимая, что поскольку его слишком многие в Москве знают в лицо, то царём ему не бывать.
Это и стало причиной того, что на протяжении всей крестьянской войны, которая оказалась прочно связана едино лишь с именем Болотникова тот периодически имел проблемы со своими воинами примитивно требовавшими показать им того за кого они воюют. Поскольку Болотников мог им предъявить только грамоту Молчанова и собственные утверждения о том, что он беседовал с царём ему не очень-то и верили. Это в конечном итоге заставило его обзавестись собственным самозванцем, им стал Илейка Муромец, выдававший себя за царевича Петра – сына бездетного Фёдора Иоанновича, после подавления восстания в 1608 году он был повешен в Туле. Однако здесь стоит отметить, что ещё на заключительном этапе восстания Болотникова на политическую арену вышел второй по величине самозванец Смутного времени – Лжедмитрий II, сыгравший немалую роль в последующих событиях.

2.1. Лжедмитрий II
Если подлинность Лжедмитрия I, по крайней мере, является предметом дискуссий историков, то происхождение Лжедмитрия II никому особо не интересно, так как даже его соратникам было ясно, что он – лишь пешка в чужой игре, предположительно эмиссар Молчанова, долженствующий сыграть роль столь необходимого Болотникову царя Дмитрия. В пользу этого также свидетельствует то, что по определению современников «Лжедмитрий II был бездарный невежественный мужик, грязный и сквернословный, которого поляки тщетно обучали хорошим манерам». Надо полагать Марина Мнишек, вынужденная родить от него (?) «наследника престола» успела не раз помянуть «добрым словом» гостя своих родственников во всей России не сыскавшего более подходящей кандидатуры на русский трон.
Впервые он появился в начале 1607 года в Витебске откуда послал в Москву свой первый манифест о «чудесном спасении» и намерении вернуться на своё законное место. Впрочем, впоследствии он, оценив свои перспективы и, видимо, будучи наслышан о судьбе своего предшественника попытался сбежать от царского венца – поляки лишь несколько месяцев спустя обнаружили его в небольшом городке Пропойске и бросили в местную тюрьму. Заодно они предложили ему подумать – как он собирается жить дальше и, выбирая между плахой за самозванство и неясной перспективой стать царём, он предпочёл последнее.
В мае 1607 года Лжедмитрий II появился в Стародубе, где стал распространять информацию о скором возвращении царя Дмитрия; будучи схвачен местными властями до последнего отказывался назвать место его пребывания. Однако когда стародубцы по такому случаю призвавшие делегацию путивлян, большинство которых знало покойного Лжедмитрия в лицо пригрозили ему пытками, то он обильно перемешивая свою речь национальными идиоматическими выражениями «сознался», что это он и есть. То ли собравшихся убедило его фантастическое «красноречие», то ли они решили, что такой царь им и надобен, но «его величество» был признан народом Северской земли и при помощи поляков среди которых были князья Вишневецкие, гетманы Мехновецкий и Рожинский, а также кондотьеры Заруцкий и Лисовский начал формировать армию, в которую вошли казаки, болотниковцы, европейские наёмники и просто «гулящие люди».
Тем не менее, под предводительством польских полководцев она смогла 20 сентября захватить Брянск, 8 октября нанести поражение войскам Шуйского под Козельском и двинулся на Тулу, где все ещё держался Болотников. Возможно, если бы он узнал о приближении войск Лжедмитрия, то сумел бы убедить своих людей продержаться ещё несколько дней в полузатопленном городе, но 10 октября Болотников капитулировал и войска самозванца были вынуждены отступить к Карачёву, куда другой самозванец, его «племянник» Фёдор Фёдорович вёл отряд донских казаков. Донцев Лжедмитрий II принял, а вот «родственник» ему чем-то не приглянулся и он повелел его повесить; после того как его войска дополнительно усилились отрядом бывших болотниковцев, которые вместо того, чтобы по велению «царя Васьки» штурмовать Калугу ушли к нему, он вновь двинулся на Брянск. Тогда Шуйский командировал на помощь городу воеводу Литвинова-Моссальского, который смог отбросить «царя» от Брянска и тот ушёл зимовать в Орёл.
За зиму 1608 года его армия доросла примерно до 10 000 только профессиональных бойцов, для того, чтобы обеспечить приток в неё новых ополченцев он издал указ отдающий холопам земли служащих Шуйскому бояр, которые, таким образом, были объявлены изменниками. В результате к весне лжедмитриева рать выросла едва ли не вдвое и в апреле Рожинский и Лисовский вновь повели её на Москву. 1 мая было разгромлено воинство Шуйских, возглавляемое братьями царя, и армия Лжедмитрия II продолжила триумфальный марш на столицу. И хотя города на её пути сдавались без боя взять Первопрестольную с хода не удалось – «царь Васька» мобилизовав всех кого смог мёртвой хваткой вцепился в свою корону.
Интервентам-инсургентам пришлось начать осаду города, поскольку ни одна из сторон не могла уничтожить другую сложилась патовая ситуация, сохранявшаяся несколько месяцев. Так как самозванец расположил свою ставку в селе Тушино, это и определило его историческое прозвание – «Тушинский вор». Здесь он начал формировать своё правительство в которое вошли представители оппозиции сидевшего в столице Шуйского – примечательно, что многие бояре не раз меняли сторону, перебегая из одного лагеря в другой.
Стоит отметить, что среди них был и представители клана Романовых, причём Филарет Романов был произведён самозванцем (!) в патриархи. В августе 1608 года Лжедмитрий II зачем-то повелел ему обвенчать его с Марией Мнишек, к тому времени «слюбившейся» с Заруцким: если это была игра на публику, то очень грубая – всей Руси было известно, что Лжедмитрий I и Мария были венчаны в мае 1606 года, накануне государственного переворота.
Фактически во второй половине 1608 года государственная власть в стране принадлежала Лжедмитрию II, сидевший в Кремле Шуйский контролировал только Москву и мог рассчитывать на поддержку лишь немногих государственных сановников решивших до конца держать его сторону. Для того, чтобы переманить их к себе, а также обеспечить большую лояльность прочих представителей служилой элиты Тушинский вор пошёл на опрометчивый шаг: начал раздачу поместий, что стало причиной недовольства успевших почувствовать вкус воли крестьян, которые начали открытое сопротивление крепостничеству.
Это, а также боевые действия в исполнении шведского корпуса Делагарди, нанятого Шуйским в обмен на земли восточной Прибалтики стали причиной того, что с весны 1609 года территория подвластная Лжедмитрию II начала постепенно сокращаться