Роль Н.М. Карамзина в развитии русского литературного языка

Введение

Н.М. Карамзина можно с уверенностью назвать основателем русского сентиментализма после прочтения «Писем русского путешественника», написанных им по прибытии из заграничной поездки, и «Бедной Лизы».
Родиной сентиментализма была Англия. В конце 20-х годов XVIII в. Джеймс Томпсон своими поэмами «Зима», «Лето», «Весна» и «Осень», впоследствии соединёнными в одно целое и изданными в 1730 году под названием «Времена года», содействовал развитию в английской читающей публике любви к природе, рисуя простые, непритязательные сельские ландшафты, следя шаг за шагом за различными моментами жизни и работ земледельца и, видимо, стремясь поставить мирную, идиллическую деревенскую обстановку выше суетной и испорченной городской[7].
Сентиментализм в Западной Европе 20-х годов 18 века был достаточно ярким явлением, чтобы писатель пренебрег им для заимствования в отечественную литературу. Данные литературные реформы являются исключительной заслугой Н.М. Карамзина, он «открыл нам новых мир понятий, ощущений и духовных потребностей»,- по словам Грота. Прозаика называли «русским Стерном», сравнивая его творчество с творениями одного из самых ярких британских сентименталистов Лоренса Стерна[11].
Цель работы: рассмотреть содержание языковой реформы Н.М. Карамзина, ее связь с русским сентиментализмом как литературным направлением.
Для более понятного представления о сентиментализме как о направлении, укажем основную особенность работ писателя: выстраивание произведения на стилистических фигурах, приемах и уловках («непонятное звучит загадочно, да и с расчетом на загадочность», «дигрессия о дигрессии»), роман практически состоит из них. Автор всячески старался насытить свое творение неподдельными эмоциями с помощью олицетворений, гипербол, перифразов и иных образов, синтаксических приемов, таких как повторы, параллелизмы, риторические вопросы, обращения, эллиптические пропуски, умолчания,… Еще одним приемом, используемым Стерном, можно назвать возвышение речи, использование красивых слов[12].
Но стоит заметить разницу между манерой написания произведений британским сентименталистом и отечественным: если первый сочетает высокие строчки с резким понижением стиля, то второй этого не приемлет и выравнивает стиль на протяжении написания всей своей работы

.
Базой в первом случае являются две эстетические фигуры. Категория прекрасного, выражающая восторг и любование, которая ставит своей целью уход от бытового представления предметов, искажающий, несомненно их реальные черты, но тем самым добавляющим поэтический оттенок. Использование таких приемов, как эвфемизация и архаизация речи, например: «с отвращением помышлял он о презрительном сладострастии» или «там часто полная луна посребряла лучами своими светлые ее волосы» или замена слов родного языка иностранными эквивалентами («нектар из рук Гебы не мог бы показаться ему вкуснее»). Второй эстетической фигурой является величественность, выражающаяся в употреблении второстепенных членов для расширения предмета в пространстве, повторе языковой единицы, нагнетании однородных по содержанию слов[4].
Это встречается как в произведениях французских сентименталистов, так и у Н.М. Карамзина: «но когда горячка юности пройдет, когда оскорбленное самолюбие, когда его сто раз обманутое самолюбие научится смирению, когда обманутое надеждою, наконец перестанет ей верить, тогда, с досадою оставляя будущее, обращаем глаза на прошедшее и хотим некоторыми приятными воспоминаниями заменить потерянное счастье лестных ожиданий, говоря себе в утешение: «И мы, и мы были в Аркадии» (из «Писем русского путешественника»).
Сентиментализм стремится к возвышенным чувствам, темам, пространности речи, удлиненным периодам, однако русский писатель внес некие новшества в сфере синтаксиса, заменив сложные синтаксические конструкции латинского и церковнославянского типа стройными, короткими и изящными.
Я.К. Грот написал о Карамзине следующее: « Он обладал в высшей степени даром пластического употребления языка, что в соединении с живой восприимчивостью и сердечной теплотой, образованным умом и большой начитанностью доставило его повестям небывалый успех» [3].
У сего успеха было 2 составляющих: установка на возвышенную и яркую эмоциональность с большим количеством фигур и ясность речи: «Свидания их продолжались, но как все переменилось! Эраст не мог наслаждаться простыми ласками Лизы, одними ее любви исполненными взорами, прикосновениями руки, поцелуями, объятьями