Работа Вл. Соловьева "Три разговора"

Введение
Творчество В.С. Соловьева занимает особое место во всей русской философии. Сыну знаменитого историка, как указывают многие исследователи, удалось наиболее полно отразить в своих работах именно «русскую идею», русский стиль мышления. Характерными для русской философии являются и те темы, которые избирал В.С. Соловьев для своего философского анализа. Среди таких тем можно отметить онтологическую природу добра и неонтологическую природу зла, влияние веры на человеческую жизнь, философский анализ феномена благоговения и т.д. Философ стал знаменитым не только в России, но и в Европе уже при своей жизни.
При этом стоит отметить, что, несмотря на большую известность произведений философа, изучение его трудов по-прежнему представляет собой большую актуальность для современного философского знания. Так как творчество В. С. Соловьева является эталонным для всей традиции русской философии, которая во многом и начинается с этого творчества. Следует также сказать, что фигура Соловьева оказала значительное влияние не только на философскую мысль России, но и на многие аспекты ее культуры. 
Говоря об исследователях, которые осуществляли философский анализ работ В.С. Соловьева, необходимо отметить таких мыслителей как Бердяев Н. А., Лосев А.Ф., Леонтьев К.Н., Трубецкой Е., Гайденко П.П. Объектом нашего исследования выступает философия С.В. Соловьева.
Основные идеи трудов и философии Владимира Соловьева
Общая направленность философии В. Соловьева во многом проистекает из понимания им сущности философии, ее значения в общем строе бытия (в наличии таковой он не сомневался). Мыслитель стремится показать неслучайный характер философствования, вывести вместе с действительным определением философии ее включенность в историческое становление человечества, его духовное самораскрытие. Но присутствие философии как духовного феномена в исторической действительности, носящей практический характер, требует размежевания в самом понятии философии. В «Философских началах цельного знания» Соловьев дает два определения философии: «По первому, философия есть дело только теории, есть дело только школы; по второму, она есть больше, чем теория, есть преимущественно дело самой жизни, а потом уже и школы». Важнейшее значение для него имеет второй тип философии.
Но тогда философия должна существенно измениться по сравнению с господствующим каноном; она должна стать синтезом философии и теологии, т.е. «свободной теософией» или же цельным знанием. Только такая перестройка философского знания «отвечает высшим стремлениям человеческой воли и высшим идеалам человеческого чувства». Свободная философия обладает не только теоретическим, но и нравственным, эстетическим значением, смыкаясь со сферами творчества и практической деятельности, хотя и отличаясь от них, как теория вообще отлична от непосредственного чувства и жизненного опыта. Соловьев уверен, что философия призвана осуществить человеческое в человеке, служить гармонизации в нем «божественного и человеческого начала, вводя то и другое в форму свободной человечности». Подлинная философия может освободить личность от насилия внешних обстоятельств, раскрыть свое внутреннее содержание. Христианская философия в «свободно теософской форме» не может ограничиваться только сферой теории, уподобляясь позитивной науке.
Оптимизм в отношении роли философии в мировом процессе зависит от разрешения принципиального вопроса: как возможно достижение истинного знания о мире сущего. Вопрос этот тем острее, чем тверже убеждение в том, что сами по себе факты, чувственный опыт и даже теоретический разум не дают такой возможности, замыкаясь в собственных ограниченных сферах. Соловьев уверен, что именно философия дает шанс освободиться от внешности, познать собственную сущность как идеальную сущность всего мира и как частицу безусловного начала. Это предполагает внутреннее, интимное (ибо «философия есть всегда дело личного разума») соединение с сущим посредством «перемещения центра человеческого бытия из его данной природы в абсолютный, трансцендентальный мир», что совершается в познании. Обосновывая идею «цельного знания», Соловьев разделяет само знание на фактическое, формальное и абсолютное. В культуре им соответствуют «положительное знание», «отвлеченная философия» и теология. Предметом первого является факт, второго — идея, и, наконец, третий род знания направлен на постижение абсолютно сущего. Но поскольку цель подлинной философии есть соединение с абсолютным во внутреннем его постижении, то и абсолютное знание приобретает преимущественное значение. По словам Соловьева, такое внутреннее отношение человеческого духа к трансцендентному именуется мистикой. Следовательно, истинная философия не может существовать вне мистики.
Это значит, что философия, лишенная или лишающая себя осознания предельных истин, дающихся только в мистико-интуитивном опыте, оказывается замкнутой в сфере «отвлеченных начал», абстрактных форм, лишенных действительного содержания. Теоретическое знание такого рода не может служить «достижению вечной и блаженной жизни», ведь Благо и Абсолют всегда за горизонтом наличного существования и рассудочно-прагматического мышления. Сам философ так характеризует тенденции современной ему философии: «Если на Востоке абсолютный монизм исключает самость человека и оставляет бесчеловечного Бога, то Запад стремится к утверждению безбожного человека, поверхностного, взятого в наружной отдельности, признаваемого как единое Божество и ничтожный атом»

. Таким образом, истинные цели и смысл мироздания недоступны одностороннему рационализму, равно как и эмпирической науке. Какой же тип гнозиса способен на это? Если ни посюсторонняя природно-материальная реальность, ни социальный порядок, ни ограниченность конкретного индивида не вмещают в себе безусловной сущности мира, то следует признать существование иного уровня реальности, или «безусловный, божественный мир, более действительный и живой». Человек «по своему вечному началу» принадлежит к нему и сохраняет способность к актуальной связи с ним в пределах телесного бытия. Причем связь эта может быть только мистической по своей сути.
Полное осознание этого, по Соловьеву, дано лишь в откровении божественного в личном мистическом опыте, для чего необходимо личное усилие. Соответственно, мистицизм у него — не только отдельный род познания, но и целостный способ отношения к миру, точнее, установления с ним взаимоотношений. В силу этого мистическое восприятие выдвигается на первый план в осмыслении реальности. В «Критике отвлеченных начал» Соловьев пишет: «... В основе истинного знания лежит мистическое, или религиозное, восприятие, от которого только наше логическое мышление получает свою безусловную разумность, а наш опыт — значение безусловной реальности. Будучи непосредственным предметом знания мистического, истина (всеединое сущее) становится предметом знания естественного.». Там же он утверждает: «Истинное познание. предполагает истинно-сущее, или абсолютное. Само же абсолютное, чтобы быть таковым, требует другого, неабсолютного; единое, чтобы быть всем, требует многого; абсолютный дух для своей действительности требует материи; сверхприродное существо Божие требует природы для проявления божества своего. Истинно-сущее, чтобы быть истинно-сущим, то есть всеединым или абсолютным, должно быть единством себя и своего другого».
Поскольку для истинно-сущего таким «вторым абсолютным» является человек, то именно в нем сосредоточен потенциал всеединого знания. Определяется это так: «Каждый действительный человек, будучи безусловно-сущим, как настоящий субъект и последнее основание всех своих деятельностей (ибо человек не есть ощущение, а ощущающий, не есть мысль, а мыслящий, не есть воля, а волящий, не есть, одним словом, бытие, а сущий), сверх того имеет в сознании своем божественную идею, как безусловную норму, которою он оценивает все свои деятельности, а вместе с тем подлежит и природным, эмпирическим состояниям, в которых он получает материал для окончательного осуществления своего безусловного существа, для последней реализации своей идеи через сведение внешней множественности к внутреннему единству и случайных частностей к всеобъемлющему целому». В этом высказывании звучат два мотива: во-первых, человеку доступно и присуще непосредственное знание о Сущем («не выходя из самого себя»), но, во-вторых, «неабсолютность» человека как абсолютного требует восполнения за счет иных средств и способов познания. Что, в свою очередь, требует всеединой «организации действительности», чем подчеркивается актуальность всеединства как «дела самой жизни»: «В человеческой форме каждое существо идеально есть все, поскольку может все заключать в своем сознании, поскольку все имеет для него действительное, положительное, хотя и идеальное бытие, как норма всех его деятельностей. Таким образом, то всеединство, .в котором каждое существенно есть все, это всеединство, устраненное, перешедшее в чистую потенцию в природном бытии, в котором каждое есть не все, восстановляется идеально в человечестве, в котором каждое идеально есть все и реально становится всем». Из этих определений «начал человечества» выводится двойственный характер человеческого бытия и познания: «Поскольку “становиться абсолютным” для данного субъекта предполагает, с одной стороны, абсолютное, чем становится этот субъект, и, с другой стороны, неабсолютное, из чего он становится, то мы имеем необходимо два порядка бытия, относительно противоположные: с одной стороны, порядок логический и метафизический по существу, и, с другой стороны, порядок генетический, феноменальный.».
В выделяемых философом трех общих сферах человеческой деятельности — творчества, знания и практической деятельности — главенство принадлежит сфере творчества, а в ней первое место отводится мистике. Здесь она — как верховное начало жизни: в мистическом опыте сама жизнь находится в непосредственном соприкосновении с действительностью абсолютного. Мистика имеет определенные соответствия и в иных сферах. Например, в сфере знания таким соответствием является теология, в практической сфере — «духовное общество» (Церковь). В этом ключе утверждение Е.Н. Трубецкого о том, что Соловьев видит свою действительность «насквозь мистично», кажется совершенно справедливым. Действительно, для философа, направившего свое творчество на «восстановление христианской культуры», мистика есть верховное начало во всех сферах деятельности; и в этом начале исконно присутствует нерасторжимая связь с сущим.
Даже в сфере творчества, выделяя рядоположенные мистике начала, проявляющиеся в «изящном художестве» (в сфере знания им соответствует «отвлеченная философия») и «техническом художестве» («положительные науки»), Соловьев обнаруживает родство мистическому восприятию. Можно предположить, что и значение этих творческих проявлений для него отчасти обосновывается их близостью к мистике. Основанием для сближения мистики и художественного творчества служит их общая опора на чувство, а не на строго дискурсивное мышление или «деятельную волю»