Психологическое направление в языкознании: труды А.А. Потебни

Введение
В середине XIX в. под влиянием идей Гумбольдта формируется психологическая концепция в языкознании. Психологизм стал характерен для сравнительно-исторического языкознания всей второй половины XIX в. Взгляды языковедов на язык, на отдельные языковые процессы были подчас весьма далекими друг от друга, хотя они и привлекали в своих исследованиях психический фактор. Поэтому говорить о психологическом направлении в лингвистике как о какой-то замкнутой языковедческой школе не представляется возможным. Это направление широко и многообразно в своих представителях, идеях и трудах.
Психологическое рассмотрение языка и языковых явлений находим в работах крупнейших ученых XIX в.: Ф. Кайнца, Ф. Бенеке, Г. Лотце, Г. Штейнталя, М. Лацаруса, А.А. Потебни, В. Вундта, К. Бюлера, а также в трудах младограмматиков.
«Представители психологического направления выдвигают требование, чтобы язык рассматривался как особый механизм деятельности индивидуальной психики, как механизм представлений в сознании отдельного человека (одно ответвление) или как специфическое проявление психологии народа (другое ответвление).
Первое положение наиболее характерно для ответвления индивидуального психологизма. Здесь в основе всего оказываются отдельный индивид и его психика.
Второе положение характерно для социального психологизма. В центре внимания социального психологизма находится народ, коллектив, нация и свойственные ему как некоторому целому психологические проявления и процессы».
Важнейшими представителями направления были Г. Штейнталь и А.А.  Потебня.
Учение Г. Штейнталя как основоположника психологического направления в языкознании
Гейман Штейнталь (1829-1899 гг.) – основоположник психологического направления в языкознании, профессор Берлинского университета. Он автор многочисленных работ по лингвистике. Наиболее существенные из них: «Классификация языков как развитие языковой идеи» (1850 г.), «Происхождение языка» (1851 г.), «Грамматика, логика и психология (их принципы и взаимоотношения)» (1855 г.), «Введение в психологию и языкознание» (изд. 2-е, 1881 г.), «Характеристика важнейших типов языкового строя» (1860 г.), «Произведения В. Гумбольдта по языкознанию и философии Гегеля» (1848 г.), «История языкознания со времени греков и римлян со специальным вниманием к логике» (1863 г.), «Философия языка» (1858 г.), «Философия, история и психология и их взаимоотношения» (1863 г.).
Язык, по Штейнталю, есть выражение осознанных внутренних, психических и духовных движений, состояний и отношений посредством артикулированных звуков. При этом Штейнталь различал:
«Речь, говорение, т.е. происходящее в настоящее время или мыслимое как происходящее в настоящее время проявление языка.
Способность говорить, т.е. с одной стороны, физиологическую способность издавать артикулированные звуки и, с другой стороны, совокупное содержание внутреннего мира, которое мыслится предшествующим языку и должно быть выражено посредством языка.
Языковой материал, т.е. созданные речевой способностью в процессе говорения элементы, которые постоянно употребляются каждый раз, как только снова должен быть выражен тот самый внутренний предмет, для выражения которого впервые они были созданы, или правильнее: действие, производимое при каждом первом выражении какого-либо отдельного внутреннего элемента и повторяемое каждый раз, когда снова должен быть выражен тот же внутренний элемент.
Какой-либо конкретный язык, или отдельный язык, есть совокупность языкового материала какого-либо народа» (Штейнталь, 1960, ч. 1, с. 108).
Штейнталь старался опереться на философию языка Гумбольдта, но в действительности перестраивает идеи Гумбольдта. Он подчеркивал, что Гумбольдт хотел лишь обрисовать состояние человеческого сознания, при котором язык возник и должен был возникнуть, хотел открыть путь, на котором человек создал язык и должен был его создать. Для Гумбольдта речь шла о главе метафизики. Для Штейнталя же дело шло о состоянии сознания и управляющих им законах при образовании речи как и в ее первичном начале, так и всегда, в каждый момент речи.
Создавая концепцию психологии народов, или народной психологии, Штейнталь опирался на ассоциативную психологию Гербарта. Иоганн Фридрих Гербарт (1776-1841 гг.), исходя из учения субъективного идеалиста Фихте, сводил всю деятельность человеческого сознания к самодвижению представлений, управляемому законами ассимиляции (т.е. объединения и закрепления тождественных или близких представлений), апперцепции (т.е. определяемости нового восприятия массою уже наличествующих в сознании представлений) и ассоциации (т.е. установления связей различного рода между представлениями). Из этих законов Штейнталь пытался объяснить происхождение языка и законы его развития. Психология Гербарта прилагалась к изучению психики индивида. Штейнталь же подчеркивал роль коллектива. Он писал: « …современная психология есть индивидуальная психология, т.е. ее предметом является психический индивидуум, как он вообще проявляется в каждом одушевленном существе, в человеке и до известной степени и в животном. Но существенным определением человеческой души является то, что она не является обособленным индивидуумом, но принадлежит к определенному народу. Таким образом, индивидуальная психология требует существенного дополнения в виде психологии народов. По своему рождению человек принадлежит к какому-либо народу; тем самым его духовное развитие обусловлено определенным образом. Следовательно, нельзя полностью составить понятие об индивидууме, не принимая во внимание той духовной среды, в которой он возник и живет».
И далее: «Мыслить человека только живущим в составе народа – это значит одновременно мыслить его подобным многим индивидам, это значит мыслить понятие «человек» только как различные национальные единства, каждое из которых охватывает многих одинаково мыслящих индивидов».
Сходная физическая организация и сходные впечатления, получаемые извне, производят сходные чувства, склонности, желания, а эти в свою очередь – сходные мысли и сходный язык

. Такое разграничение психологии индивидуальной и психологии народов было необходимо для обоснования общих положений и развитии языка вообще и отдельных, конкретных языков. Язык вообще (как явление), по мнению Штейнталя, возник и развился из индивидуальной психологии. Что же касается отдельного языка, то его не создал индивид сам по себе, так как индивид говорил в обществе и его «понимали, когда он в процессе речи создавал язык; следовательно, то, что говорил один и как он говорил, уже присутствовало до момента речи и в уме слушающего. Итак, говорящий создал язык одновременно из своей души и из души слушающего, и поэтому произнесенное слово принадлежит не только ему, но и другому».
Таким образом, отдельный, особый язык Штейнталь рассматривал как продукт сообщества, определяя его, однако, при рассмотрении в качестве особого явления, как продукт психологической деятельности индивида.
Так как речь, способность говорить и языковой материал в конечном счете обусловливаются духовным началом, то языкознание относится к числу психологических наук.
Психологическое направление в трудах А.А. Потебни
Видным представителем психологического направления был Александр Афанасьевич Потебня, – великий русский и украинский языковед и мыслитель, прогрессивный общественный деятель второй половины XIX века. В 1862 г. вышла в свет книга ученого «Мысль и язык», в которой были затронуты глобальные проблемы языкознания. Потебня увлекался психологическими идеями Гумбольдта и Штейнталя, но развивал их совершенно самостоятельно и творчески.
Потебня много внимания уделял положению о языке как деятельности, в процессе которой беспрерывно происходит обновление языка. С этим связывается, с одной стороны, его интерес к проблеме речи, с другой – к проблеме художественного творчества в его отношении к языку. Его суждения отличаются большой глубиной и убедительностью.
Рассматривая вопрос зарождения, развития и сущности языка, Потебня пытается осмыслить этот вопрос на фоне широких наблюдений над психической деятельностью человека, над связью языка и мышления. Так, определяя разницу между языком человека и так называемым языком животных, Потебня отмечает, что сходство между человеком и животным в ходе образования звуков далеко не полное. Главное отличие заключается в том, что членораздельный звук все же есть исключительная принадлежность человека; в криках животных, наиболее близких к нам по устройству тела, он вовсе не встречается. Членораздельный звук определяется тем, для чего он нужен. Он служит только для изображения мысли, а потому только от свойств мысли заимствует все свои признаки. Звук есть внешнее выражение мысли в слове. Образование же слова есть весьма сложный процесс, который с точки зрения развития языка распадается на три этапа: во-первых, на простое отражение чувства в звуке; во-вторых, на осознание звука, на способность по звуку вспомнить сочетающееся с ним действие; в-третьих, на сознание содержания мысли в звуке. В слове Потебня видит два содержания: ближайшее этимологическое значение и субъективное содержание. Этимологическое значение устойчиво и едино для всех членов данного общества, а поэтому и является основой понимания слушающим говорящего.
В слове человек находит новый для себя мир, не вешний и чуждый его душе, а уже переработанный и ассимилированный душою другого.
«Итак, – отмечает Потебня, – образование слова есть весьма сложный процесс. Прежде всего – простое отражение чувства в звуке, такое, например, как в ребенке, который под влиянием боли невольно издает звук вава. Затем – создание звука; здесь кажется не необходимым, чтоб ребенок заметил, какое именно действие произведет его звук; достаточно ему услышать свой звук вава от другого, чтобы вспомнить сначала свой прежний звук, а потом уже – боль и причинивший ее предмет. Наконец – сознание содержания мысли в звуке, которое не может обойтись без понимания звука другими. Чтобы образовать слово из междометия вава, ребенок должен заметить, что мать, положим, услышавши этот звук, спешит удалить предмет, причиняющий боль».
Этимологическое значение слова представляет собою внутреннюю форму слова. «Внутренняя форма слова есть отношение содержания мысли к сознанию; она показывает, как представляется человеку его собственная мысль».
При создании слова, а также в процессе речи и понимания, уже полученное впечатление подвергается новым изменениям, как бы вторично воспринимается, другими словами, апперципируется.
Потебня приводит такой пример. Когда одна дама из «Мертвых душ» полагает, что губернаторская дочка слишком румяна, а другая, – что она слишком бледна, то обе они различно апперципируют восприятия, полученные ими в одно время и первоначально весьма сходные. Апперцепция – везде, где данное восприятие дополняется и объясняется наличным, хотя бы самым незначительным запасом других. Она сводится к участию (само участие) известных масс представлений в образовании новых мыслей. Таким образом, «слово, взятое в целом, как совокупность внутренней формы и звука, есть прежде всего средство понимать говорящего, апперципировать содержание его мысли». В слове человек находит новый для себя мир, не внешний и чуждый его душе, а уже переработанный и ассимилированный душою другого.
Решая вопрос о соотношении языка и мышления, Потебня считал, что «слово есть средство образования понятия, и притом не внешнее, не такое, каковы изобретенные человеком средства писать, рубить дрова и проч., а внушенное самою природою человека и незаменимое». Вот почему, по мнению Потебни, язык есть средство не выражать уже живую мысль, а создавать ее, он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность. Вместе с тем, «можно думать без слов, ограничиваясь только более-менее явственными указаниями на них или же прямо на самое содержание мыслимого, и такое мышление встречается гораздо чаще (напр., в науках, отчасти заменяющих слова формулами)… Не следует однако забывать, что умение думать по-человечески, но без слов, дается только словом, и что глухонемой без говорящих или выученных говорящими учителями, век оставался бы почти животным».
Потебня подверг развернутой критике отождествление языка с «живым организмом»