Позитивизм как философия и идеология науки: критический анализ

Введение

Позитивизм в общекультурном наследии традиционно видится как направление исследовательской мысли, обладающее рядом общих характеристик, среди которых: сциентизм; распространение естественнонаучного метода познания на изучение социальной сферы бытия; вера в сущность прогресса; стремление достичь «позитивного» знания, предполагающего согласованность между фактами и явлениями.
В этой связи позитивизм долгое время рассматривался как философское направление, лишенное гуманистического замысла. П. С. Гуревич, А. В. Малинов в числе первых обосновали позитивистскую версию понимания человека, его истории, культуры и социума как важную веху в общем историко-философском процессе . Данный посыл получил раскрытие в работах С. П. Бельчевичена, Е. Е. Михайловой, Е. О. Ковалевой, Е. С. Косарской, Л. А. Никонова, Л. В. Пьяновой, А. В. Тюлиной, М. М. Шибаевой и других отечественных исследователей.
Разработка теории общественного прогресса в сочинениях русских мыслителей середины XIX в. создала платформу для позитивистских конструкций социокультурной преемственности в тональности диалога культур. Так, панорамное видение Д. И. Писаревым «вечного круговращения» природы и человека, базирующегося на идее «приращивания» знаний, нашло свое продолжение в концепциях «социокультурных рядов» П. Н. Милюкова и «культурных кругов» Р. Ю. Виппера. Критика линейного видения социокультурного развития, осуществленная усилиями Н. Г. Чернышевского и В. Г. Белинского, а также смоделированные ими векторные движения истории, стимулировали Н. И. Кареева в его рассуждениях, что прогресс сопряжен не только с совершенствованием форм жизнедеятельности, но и с периодами застоя и реакции. Все историки-позитивисты солидаризировались с идеей Н. К. Михайловского о том, что прогресс следует рассматривать двояко: как совершенствование общественного и индивидуального начала.
Сочинения Н. И. Кареева наполнены последовательной и конструктивной критикой экономического материализма и теории культурно-исторических типов. Эта критика оказалась важной для понимания многофакторной типологии исторического прошлого, поскольку время показало односторонность формационного и цивилизационного подходов, базировавшихся, в первом случае, на абсолютизации роли экономического фактора, во втором - культурного. Будучи сторонником поливариантного объяснения прошлого, Н. И. Кареев призывал избегать «односторонних» подходов к изучению истории. В этом контексте под прицел его критики попадает «органическая школа» с ее абсолютизацией естественнонаучного фактора, и «юридическая школа», рассматривающая правой аспект как единственно верный взгляд на историю.


1 Позитивизм как философское мышление

Позитивизм - это особый тип философского мышления. Во-первых, русские историки-позитивисты не были кабинетными учеными, их интересовала история «здесь-и-теперь», как ресурс для преобразования настоящего. Здесь надо учитывать, что позитивизм развивался в новой исторической ситуации пореформенной России. Это наложило особый отпечаток на воззрения исследователей прошлого: после долгого отсутствия «уважения к личности» в условиях крепостного права, они испытывали острый интерес к вопросу о свободе личности.
Исследователи оказались не просто профессорами и наставниками студентов и аспирантов, но и общественными деятелями, членами кадетской партии, участниками разного рода общественных проектов. Так, сфера приложения жизненной энергии К. Д. Кавелина весьма разнообразна, он - профессор Московского и Санкт-Петербургского университета, Военно-Юридической академии, преподаватель русской истории и гражданского права у цесаревича, активный участник реформы по освобождению крестьян (именно его проект выхода крестьян из крепостной зависимости был принят за основу), президент Вольного Экономического общества, служащий двух министерств - внутренних дел и юстиции, член кадетской партии.
Позитивисты выступили в роли своеобразных усмирителей эпох и воззрений, в частности, они «поднялись» над полемикой метафизиков и позитивистов, славянофилов и западников, народников и марксистов, взяв от каждого учения общезначимое, на их взгляд, зерно: у метафизиков - нравственно-практическую ориентацию, принцип диалектики, идею свободы личности, правового и гражданского общества; у западноевропейских позитивистов - научное мышление, доверие фактам, принцип релятивизма, идею статики и динамики общественного развития (Конт), версию закономерности социальной эволюции (Спенсер) и множественности ее вариантов (Тард); у славянофилов - идею национально-культурной самобытности России, необходимости сильной государственной власти; у западников - включенность России в контекст европейской истории, признание самоценности и самодеятельности личности, а также правовое обеспечение ее свободы; у народников - интерес к социальным проблемам; у марксистов - видение личности как части социального организма; в неокантианстве их привлекало рассмотрение полярной противоположности природы и культуры, интерес к проблематике ценности.
Общим посылом всех представителей русской философии истории является то, что разработка проблемы социокультурного развития была сопряжена с дискуссионным по своему характеру поиском национально-исторической идентичности России. Одни мыслители призывали к сохранению и воспроизводству древних традиций, другие - ратовали за скорейшую интеграцию в западноевропейское культурное пространство, третьи - проявляли обостренное чувство переживания по поводу нарастающих социальных проблем, четвертые - рисовали перспективу социокультурного развития через осмысление религиозно-национальных ценностей. Не остались в стороне и сторонники многофакторного развития. Особенно ярко это проявилось в вопросе типологизации истории, культуры и общества, а также в вопросах, связанных с сохранением и преемственностью социокультурных традиций.
2 Идейно-теоретические воззрения русских мыслителей
Идейно-теоретические воззрения русских мыслителей послужили смысловыми ориентирами для историков-позитивистов в их обретении новых ценностных представлений о месте и роли России в мировом сообществе. Поэтому процедура типологии культуры и общества рассматривалась ими не только в когнитивном ключе, но и виделась важным ресурсом, способным помочь человеку в поиске ответов на вопросы «Кто я?», «Какой я?», «Где мои корни?», «Чем я отличаюсь от других?»

. Свой исследовательский потенциал представители позитивистской философии истории использовали как символическую борьбу за идентичность, выраженную через признание важности диалога культур, через рефлексивную самоотнесенность, опосредованную доверием к уже выработанным культурным формам других культур, в первую очередь, западноевропейской. Разрабатывая проблему социокультурного развития, русские позитивисты выражали готовность России приобрести собственную индивидуальность, обрести полноту самой себя.
Русские позитивисты разработали оригинальную версию философии языка, основанную на признании единства текста и его автора, погруженного в определенную среду и в силу этого демонстрирующего через высказывания свои оценки и переживания. В этом смысле историки-позитивисты оказались серьезными и умелыми интерпретаторами текстов. Так, Ключевский и его ученики осуществили громадный прирост конкретного знания, основанного на беспрецедентном по своей точности и критичности исследовании источников. Однако со временем стало понятно, что громадные эмпирические построения без теоретических обобщений опасны утратой смысла. Особенно остро это опасение проявилось в процессе изучения древних летописей. Понимая, что интерпретатор текста любой эпохи всегда находится в рамках своих ожиданий и пристрастий, Ключевский критически оценил и самих редакторов средневековых летописей, и немецких историографов, впервые прочитавших эти рукописи. Первые, на его взгляд, еще не владели техникой изучения письменных артефактов древности, а в своих оценках событий ориентировались на княжеский авторитет. Вторые - уже владели навыками работы с летописями, но при этом проявили свои ученые амбиции. Как сторонник поливариантного анализа текстов, Ключевский охарактеризовал работу и средневековых книжников, и историков XVIII века как пример демонстрации одномерного подхода к исследованию. Он поставил перед собой задачу «достучаться» до автора: с одной стороны, погрузиться в менталитет средневековых редакторов, с другой - реализовать свою собственную исследовательскую ситуацию, в частности, преодолеть «почтенное ученичество» по отношению к немецким историографам. Испытав на себе всю сложность работы интерпретатора текста, Ключевский пришел к выводу о том, что надо стремиться прежде всего к пониманию как способу познания. Сначала интерпретатор должен объяснить, т. е. указать источник летописи, восстановить хронологическую связь событий, перепутанную в силу редакционной незрелости древних сводчиков летописей. Далее он должен решать более сложную задачу - задачу понимания исторического смысла текста . Такой синтез «объяснения» и «понимания» сам Ключевский называл «исторической критикой летописей». Но, по сути, своими рассуждениями он продемонстрировал герменевтическую установку о том, что, если хочешь понять текст, ты должен быть готов как исследователь «раствориться в нем».
В качестве обобщения отметим. Восприятие позитивизма в проблемном поле русской истории совпало с процессом становления и оформления социальных и гуманитарных наук. Русские позитивисты, будучи носителями интеллектуального и нравственного духа в науке, яркими индивидуальностями в личной жизни, оказались вовлеченными в дискуссию о перспективах развития страны, развернувшуюся на рубеже XIX-XX вв. на фоне конфликта университетской профессуры и правительственной бюрократии, став в итоге активными общественно-политическими деятелями. В этой связи они рассматривали разработку социокультурного развития не только как важный познавательный ресурс, но и как символический способ выражения своих патриотических переживаний в перспективе поиска национальной идентичности России.
Методологические и мировоззренческие противоречия западноевропейского позитивизма были в полной мере унаследованы и российскими авторами, чье творчество являет собой наглядный пример самокритических попыток вырваться из тисков так и оставшейся не преодоленной дилеммы эмпирической истории и априорных построений. Их представления о задачах философии истории включали две основные установки: первая - найти факты, провести наблюдение за ними и обобщить их; вторая - определить законы общественного развития. Результатом решения первой задачи стал громадный прирост конкретного исторического знания. Однако решение второй задачи оказалось невыполнимым. В итоге в позитивистском мыслительном пространстве сложилась уникальная ситуация преодоления и одновременно непреодоления спекулятивной философии истории. С одной стороны, позитивистски настроенные авторы пытались отказаться от глобальных схем, с другой стороны, продолжали держаться мыслительных конструкций всемирно-исторического процесса. Выстроенные ими модели всемирной истории на основе всеобъемлющего эмпирического материала на деле превращались в историю Запада и Востока в лице ее отдельных народов.
Если суммировать сильные и слабые стороны позитивистской интерпретации взаимосвязи истории, культуры и общества, то к несомненным успехам следует отнести признание инвариантности эволюции народов в различных исторических и социокультурных условиях, построение всеобщей и национальной истории на принципах поливариантности. Это не только способствовало уходу от одномерного видения исторического процесса, но и создавало меньше простора для авантюризма мысли. Однако, дальнейшее развитие историософских воззрений обнаружило недостаточность такого методологического подхода к познанию истории. В философию истории XX в. стали проникать новые методы осмысления исторического прошлого, которые раздвинули прежние представления об истории, культуре и социуме.
3 Критика позитивизма К. Р. Поппера

К. Р. Поппер - фигура, безусловно, выдающаяся среди философов ХХ в., именно поэтому споры о принадлежности его в рамках философии науки к той или иной философской традиции не утихают и по сей день. Одни утверждают, что Поппер - прямой продолжатель традиций позитивизма, другие определяют его как ярого противника этого течения, при этом возможна аргументация как одной, так и другой позиции.
На наш взгляд, вопрос заключается не в том, связана ли философия К