Политические и правовые учения

Введение

Актуальность темы. Личность А.И.Герцена в истории русской философии до сих пор остаётся неразгаданной до конца. Начало ложной интерпретации его идейного наследия было положено и сформулировано В.И. Лениным в статье «Памяти Герцена», посвящённой столетию со дня рождения мыслителя. Вся деятельность Герцена, по мысли Ленина, есть доказательство того, «…что беззаветная преданность революции и обращение с революционной проповедью к народу не пропадает даже тогда, когда целые десятилетия отделяют посев от жатвы…». Подобная трактовка философии Герцена, которая практически не имеет ничего общего с оригинальными взглядами философа, на долгое время привязала его к партийной идеологии и стала отправной точкой для всех последующих советских исследований его творчества. Из-под материалистического взгляда ускользало подлинное содержание и глубина идейных воззрений мыслителя, которые сосредотачиваются на широком спектре проблем. Среди них вопросы воспитания, философии культуры и истории, этики и эстетики.
Кроме того, в эмигрантских трудах Герцена с наибольшей очевидностью проявляется позиция прямо противоположная той, что обычно приписывалась ему коммунистической партией касательно революционно-демократических настроений. Тем не менее, штамп, поставленный на творчестве Герцена, характеризующий его как ярого революционера, по сей день прочно укоренён в сознании большинства представителей философского и обществоведческого корпуса, кому известно имя А.И.Герцена.
Пренебрежение, с которым в советское время относились к эмигрантским работам Герцена, свидетельствует об отсутствии полного представления о том, каким на самом деле мыслителем являлся Герцен. Переживания А.И. Герцена неразрывно связаны с осмыслением событий Французской революции 1848 года. Эмоциональное восприятие и оценка философом событий тех лет сопряжена с его размышлениями о месте и назначении человека в истории, его свободе и, конечно же, смысле жизни.
Целью работы является изучение политико-правовых взглядов А.И. Герцена. Для выполнения данной цели ставятся следующие задачи: охарактеризовать взгляды Герцена на Французскую революцию и террор; исследовать народничество А.И. Герцена.

Взгляды Герцена на Французскую революцию и террор


Как известно, Герцен очень рано пришел к резко негативной оценке России в сопоставлении с Европой, которая представлялась ему идеалом общества, в полной мере реализовавшего принципы свободы, демократии и уважения прав личности. Можно сказать, что первоначально его понимание отношения России и Европы определялось вполне традиционным взглядом на европейские достижения. Но затем взгляды Герцена резко меняются, он принимает точку зрения Фихте и в связи с этим начинает очень критично относиться к европейской действительности середины XIX века, он приходит к выводу, что Европа перестала отвечать своей исторической «идее», хотя во многом сохранила верность принципам свободы и демократии. Тезис Герцена о засилии «мещанства», как представляется, нужно понимать именно в этом ключе; по мнению Герцена, европейцы перестали понимать культуру как высшую ценность и стали рабами материального благополучия и успеха. И далее Герцен признает, что это окончательная форма европейской цивилизации. Дальнейшее развитие на прежнем пути, по мнению Герцена, невозможно: европейская цивилизация пришла к критическому моменту своей истории и должна, по сути, погибнуть. В книге «С того берега» Герцен утверждает, что Европа должна вступить в эпоху полного разрушения и деградации, за которой последует воцарение нового варварства и дикости. Что будет итогом нового периода, новых «темных веков», Герцен не рискует предсказывать, но он видит преимущество русского народа именно в том, что он уже готов к этим страшным испытаниям и лучше старых европейских народов перенесет их и сумеет возродиться к какому-то неведомому будущему. Однако, к такому выводу А.И. Герцен пришел не сразу.
Герценом в «Былом и думах» было написано, что он уже в юношеские годы заинтересовался историей Французских революционных событий. Узнав некоторые подробности из разговоров с гувернанткой и учителем французского языка, а также из немногих доступных ему книг, Герцен встал на сторону якобинцев, оправдывая применение ими жестоких насильственных мер. С одним из своих друзей юный Герцен даже прервал всякие отношения после того как тот отказался признать справедливость казни Людовика XVI, назвав его помазанником божьим

. В последующие годы заметное влияние на Герцена оказали французские социалисты, такие как П. Балланш, В. Консидеран, П. Леру, которые отвергали насильственный путь развития общества. Однако их влияние не стало определяющим: в начале 1840-х годов в спорах о Французской революции, разгоревшихся в кругу западников, он вместе с В.Г. Белинским занял крайнюю позицию, защищая якобинцев от жиронды, за которую выступали Т.Н. Грановский и В.П. Боткин. В эти годы Герцен утверждал, что исторический прогресс без насилия невозможен: «Без крови не развяжутся эти узлы. Отходящее начало судорожно выдерживает свое место и, лишенное всяких чувств, готово всеми нечеловеческими средствами отстаивать себя».
Через несколько лет, в 1848 г., Герцен столкнулся с живыми наследниками якобинцев, которые активно участвовали в начавшихся европейских революциях. Они, как и множество других сил, были вовлечены в политическую борьбу, сопровождающуюся в условиях революции ростом насилия. Однако Герцен занял в те годы несколько иную позицию. Он подчеркивал, что никого не защищает и не обвиняет. Революция представлялась ему природным явлением, где нет места ни морали, ни праву; революцию со всеми ее кровавыми ужасами и несправедливостями, как и любой природный катаклизм, можно лишь, по его словам, воспринимать как данность. «Мы видим, – писал он, – куда несется поток; доказывать юридически водопаду, чтоб он не разливался, не топил бы чужих берегов, ни к чему не ведет».
Неизгладимое впечатление на Герцена оказали события 22– 26 июня 1848 г. в Париже. В это время рабочими было поднято восстание и все были очевидцами его подавления правительствующими войсками. После этих дней, симпатизировавший рабочим и крайне левым лидерам Герцен, как «социалистический Иеремия», оплакивал неудачи революции и закат европейской цивилизации. Но в отличие от ветхозаветного пророка Герцен свои надежды на спасение возлагал не на Бога, а на силу сопротивления в гражданской войне и иноземное вмешательство. Он понял, что правительства до последнего будут отстаивать статус-кво силой и что достичь успеха возможно лишь путем насилия и разрушения.
Наиболее вероятными кандидатами на роль разрушителей старой Франции и всей европейской цивилизации в целом Герцен считал европейский пролетариат и Русскую армию.
Принимая во внимание события мая и июня 1848 года во Франции Герцен убедился, что сила не на стороне революционеров и что никакого общего восстания не произойдет, как и не будет никакого вмешательства извне. Герцен наблюдал за тем, как французское правительство все более жестко действует против радикалов, не встречая серьезного сопротивления. Настрой его статей все больше менялся: теперь он осознал, что преимуществами, которые дают право сильного, могут воспользоваться лишь контрреволюционные верхи. В этот период народ представлялся Герцену скорее безропотной жертвой властей, которая, подобно Лаокоону, запечатленному в скульптуре, терпит мучения, насланные на него богиней Афиной.
В мировоззрении Герцена после завершения революции произошли изменения. Особенно когда события 1848–1849 гг. завершились, и консервативные правительства вышли из нее победителями.
Цель революций всякого рода – вовсе не сугубо прагматическая, революции – вечное выражение идеи свободы, неподчиненности жизни узким рамкам определенных государственных формаций и социальных устоев. По Герцену, развитие рода человеческого неостановимо, и революции (как религиозные, так и социальные – важно, что истинные) будут (и должны) происходить на всех последующих витках истории, стряхивать обветшалые и замедляющие ее ход общественные формы. Когда-то «…начнется смертная борьба, в которой социализм займет место нынешнего консерватизма и будет побежден грядущею, неизвестною нам революцией... Вечная игра жизни, безжалостная, как смерть, неотразимая, как рождение…».
Но если идея революции до последних лет жизни представлялась Герцену неизменно высокой, а сами революции – неотъемлемой частью развития человечества, то его отношение к отдельным «методам» (террору) и целесообразности ускоренного «проведения» революций принципиально менялось.
Так или иначе, итальянские события весны 1848 г. поначалу дали надежду на революционное обновление. Но с приездом во Францию Герцен быстро перешел от оптимистических прогнозов к мрачному скептицизму. После июньских событий Герцен окончательно разочаровался в способности Европы стряхнуть с себя ветхие одежды и возродиться