Нутка-зундский кризис (конец 18 в.)

Введение

Вплоть до половины XVIII века Северо-Западное побережье Северной Америки почти никогда не посещали европейские судна, но затем началась борьба между Великобританией, Испанией, Российской Империей и Соединенными Штатами Америки за этот регион.
Разногласия из-за пролива Нутка на острове Ванкувер, наиболее удобной гавани на тихоокеанском побережье Северной Америки, возникли в конце 1789 г. и достигли кульминации в мае-июле 1790 г. Ряд европейских стран были заинтересованы в колонизации новых земель, торговле и китобойном промысле. Спор, начавшийся с борьбы за господство в освоении новых территорий, перерос в реальную угрозу войны между Испанией и Англией, которой удалось избежать только усилиями дипломатии. В этом конфликте на стороне Испании были Россия и Франция.
На протяжении веков Испания претендовала на все тихоокеанское побережье Америки. Основания для этих претензий была булла Inter caetera выпущенная папой Александром VI в 1493 г., и Договор о Тордесильясе в 1494 г. В 1513 г. Васко Нуньес де Бальбоа пересек Панамский перешеек и объявил Тихоокеанское побережье владением испанской короны.

1. Нутка-зундский кризис. Инцидент

Со времени Второй Камчатской экспедиции петербургское правительство неизменно исходило из неотъемлемого права России на земли Северо-Западной Америки севернее 55°20' с.ш., докуда доплыл А.И. Чириков в 1741 г. В результате деятельности Г.И. Шелихова к середине 80-х годов XVIII в. были основаны российские поселения на широте 57-59°. Поскольку испанцы, в свою очередь, еще в конце 70-х годов продвинулись до залива Принс-Уильям, или Чугацкого (61° с.ш.), они были крайне встревожены утверждениями о мнимых намерениях Екатерины II публично провозгласить суверенитет над частью Американского континента между 55-й и 60-й параллелями и даже овладеть Нутка-зундом - заливом, отделяющим островок Нутку от о-ва Ванкувер (49°35' с.ш.).
Чтобы опередить русских, в Нутку отправилась испанская экспедиция Мартинеса-Лопеса де Аро, обнаружившая там вопреки ожиданиям британские суда, которые в июле 1789 г. были захвачены испанцами. Сент-джеймский кабинет стал добиваться их возврата и компенсации за нанесенный ущерб. Парламент единодушно одобрил действия министерства Питта и ассигновал 1 млн ф.ст. на военные нужды. Английский флот начал приготовления к боевым операциям.
Между тем в Петербурге посланника мадридского двора заверили, что Россия не претендует на владения пиренейского королевства к югу от 61-й параллели. В итоге ситуация, порожденная испано-российским соперничеством в данном регионе, внезапно обернулась резким обострением
отношений между Испанией и Англией.
Развитие этого конфликта, к возникновению которого Россия была непосредственно причастна, естественно, привлекло внимание ее дипломатии, пристально следившей за всеми его перипетиями.
Первые вести о плавании “кормчего королевского флота в Испании Мартинеса” и событиях, произошедших летом 1789 г. в Нутке, дошли до Петербурга к концу февраля следующего года, когда в столице одновременно были получены донесения посланника в Мадриде С.С. Зиновьева и консула в Кадисе И.Ф. Бранденбурга, содержавшие ценную информацию. Консул прислал копии и французские переводы трех важных сообщений, оказавшихся в его распоряжении. Одна из них являлось донесением Мартинеса вице-королю Новой Испании Флоресу, отправленным в середине июля 1789 г. Из него, между прочим, следовало, что, не обнаружив в Нутка-зунде присутствия российских кораблей, испанцы тем не менее не теряли надежды на их появление. “Мы ждем русских со дня на день, - докладывал Мартинес, - и надеемся с божьей милостью их одолеть”.
Второй документ, датированный 18 июля 1789 г., не имеет подписи. Можно предположить, что и он принадлежит перу Мартинеса. В Сан-Бласе была сделана приписка о том, что Мартинес просит направить в Нутку подкрепления и боеприпасы, дабы быть в состоянии оказать сопротивление русским, если те все же появятся. Наиболее обстоятельным было анонимное сообщение, составленное в Мехико на основе донесений Мартинеса 28 августа, т.е. сразу после их доставки в столицу вице-королевства. Перевод этого “достоверного письма из Мексики” направил вице-канцлеру И.А. Остерману также российский посланник в Мадриде, прося указаний - “изъясняться ли с графом Флоридабланкою по сему делу или предать молчанию”.
Российские дипломатические представители в Мадриде и Лондоне внимательнейшим образом наблюдали за изменением ситуации и, по мере обострения отношений между Англией и Испанией, регулярно информировали свое правительство об усилении конфронтации двух держав. Сообщая в начале мая о королевском послании парламенту (с изложением сути спора) и военных приготовлениях, посланник С.Р. Воронцов доносил вице-канцлеру, что англичане снаряжают 13 линейных кораблей и 12 фрегатов, “дабы действовать против Гишпании, когда она откажет дать сатисфакцию”. Несколько дней спустя он отправил в Петербург реестр судов британского военно-морского флота, насчитывавшего, по его данным, 422 боевые единицы, в том числе 158 линейных кораблей (включая строящиеся), тогда как Испания располагала всего 70. Учитывая очевидное превосходство Англии на море, посланник считал маловероятным, “чтоб война воспоследовала”. “Здесь желают сохранить мир, - полагал Воронцов, - лишь бы Гишпания отреклась от мнимого своего права не дозволять другим народам приставать к берегам той части Америки, что не она открыла и где она своих селениев не имеет, также не мешала бы китовой ловле, которая делается не по берегам, а в морях, кои никому исключительно, а всем народам вообще принадлежат... С Гишпанской же стороны нельзя думать, чтоб там желали разрыва, ибо тамошние морские силы толь слабы в сравнении здешних, что Гишпания, кроме нещасгиев, ничего другого себе от сей войны ожидать не может”.
Неделю спустя дипломат отправил в Петербург французский перевод “мемориала” некоего Джона Мирза об инциденте в Нутка-зунде. Он обращал внимание И.А. Остермана на то обстоятельство, что, судя по этому документу, “гишпанцы приписывают себе все берега, начиная от мыса Горна, даже до 60-го градуса к северу, включая, следовательно, те берега противу Камчатки, кои прежде всех народов в свете русскими были открыты, и от ирсмен капитана Беринга до днесь ежегодно нашими промышленниками из Камчатки и из Охотска посещаемы”.
На протяжении июня-июля 1790 г. Воронцов, анализируя обстановку на основе собственных наблюдений и известий, доходивших из Мадрида, продолжал в целом придерживаться прежней точки зрения, хотя неоднократно отмечавшийся им рост вооружений с обеих сторон, казалось бы, противоречил подобным прогнозам. “И как Гишпания не может бороться с Англиею, а сия без сущей крайности не желает вступить в войну, лишь бы честь ее была не тронута, - говорилось в одном из июньских донесений, - то и можно ожидать, что Гишпанский двор даст ей полное удовольствие и что сия начинающаяся ссора прекратится мирным постановлением” . А в следующей депеше, со ссылкой на испанский источник, сообщалось, будто “изъяснения мадридского двора гораздо уже мягче прежних”. Как докладывал российский посланник в начале июля, содержание донесений британского посла Фицхерберта из столицы Испании “изъявляет податливость Гишпанского двора дать удовольствие Англицкому”.
Во второй половине месяца Воронцов окончательно пришел к выводу, что правительство Питта, “видя, что война с Гишпаниею начинает казаться
нации инако, нежели то было в первом жару сей распри, желает избежать оную”. В конце июля - начале августа, еще не зная о заключении соглашения в Мадриде, он отметил, что в английском обществе доминирует стремление к скорейшему урегулированию конфликта. Как ожидают, указывал посланник, “через 10 или 12 дней распря с Гишпаниею кончится мирным условием”.
С.С. Зиновьев в отличие от своего лондонского коллеги проявлял гораздо большую осторожность в оценке сложившейся ситуации и перспектив дальнейшего развития событий. После того как 23 мая Флорида-
бланка заверил его в желании монархии Карла IV избежать вооруженного столкновения, подчеркнув вместе с тем решимость мадридского правительства в случае нападения англичан дать им отпор, посланник констатировал, что не рискует “высказывать какие-либо основательные суждения об этом неожиданном споре между обоими дворами. Время все покажет”. Но только через полтора месяца он смог доложить о появлении некоторых признаков сближения позиций Англии и Испании, а 18 июля Фицхерберт сообщил Зиновьеву, что Флоридабланка склонен частично удовлетворить претензии кабинета Питта на предоставление права рыболовства, охоты и основания поселений в Калифорнии.
Неделю спустя Зиновьев уведомил вице-канцлера об одновременном подписании испанской декларации и английской контрдекларации и состоявшемся обмене этими документами, копии которых незамедлительно выслал в Петербург. Но еще до того как они были там получены, в российскую столицу поступил присланный С.Р. Воронцовым экземпляр придворной лондонской газеты (“The London Gazette”), содержавший тексты
обоих актоﮦв, которымﮦи, по выраﮦжению послﮦанника, “пﮦламя угрожﮦаемой войны между сﮦими землями утушаетсﮦя”.
На завершаﮦющей стадиﮦи урегулироﮦвания англо-ﮦиспанского сﮦпора Воронﮦцов и Зиновьев, проﮦдолжая регуﮦлярно инфорﮦмировать прﮦавительство
Екатерины IﮦI о дипломﮦатических усﮦилиях обеиﮦх держав, в изﮦвестном смысле как бﮦы поменялисﮦь ролями. Перﮦвый из них со вреﮦменем стал все больше сомﮦневаться в возﮦможности оﮦкончательно уﮦладить конфﮦликт мирным путеﮦм. Сообщая почтﮦи в каждом доﮦнесении об иﮦнтенсивном нﮦаращивании морских вооруﮦжений и форсﮦировании воеﮦнных приготоﮦвлений в портах Аﮦнглии, он сﮦвязывал этﮦи меры с нﮦамерением сент.-джеймского кабинета прﮦибегнуть к сﮦиле. Кроме тоﮦго, подобнﮦыми действﮦиями правительство Питта рассчитывﮦало, по мнеﮦнию Воронцоﮦва, заставﮦить Францию воﮦпреки Фамиﮦльному пакту возﮦдержаться от поﮦддержки своеﮦй союзницы Исﮦпании. “Все сие, - отﮦмечал диплоﮦмат в начаﮦле октября, - подает пубﮦлике повод дуﮦмать, что неﮦгоциация с Гишпанским двором боﮦлее наклонна к воﮦйне, нежелﮦи к миру”. Есﮦли ожидаемﮦый в Лондоﮦне ответ на ультиматуﮦм, предъявﮦленный мадрﮦидскому прﮦавительству, пﮦисал он тремя днямﮦи позже, “ﮦне будет удовольствительнее прежних, то воﮦйна начнется неﮦизбежным обрﮦазом”.
В наиболее зﮦаконченном вﮦиде посланﮦник суммироﮦвал свои сообрﮦажения, основываясь нﮦа развернутоﮦм анализе аﮦнгло-испансﮦких противоречﮦий, в пространﮦном донесеﮦнии, состаﮦвленном в сереﮦдине октябрﮦя. В нем утверждалось, буﮦдто правитеﮦльство Питта, внимателﮦьно изучив иﮦюльскую декларацию Флоридабланки, вскоре прﮦишло к убеﮦждению, “что Гишпания обещает уﮦдовольствие токмо в тﮦаком случае, если доказано будет, что Аﮦнглия имеет прﮦаво его требоﮦвать”, а кﮦасаясь возﮦможности будущих устуﮦпок, исходﮦит из “искﮦлючительноﮦго своего прﮦава на береﮦга, за кои завелася ссора”. Поскольку поﮦдобная постﮦановка вопросﮦа была абсолютно неﮦприемлема дﮦля британсﮦкой сторонﮦы, она, чтобﮦы сделать противника боﮦлее сговорчﮦивым, сталﮦа наращиватﮦь свой воеﮦнный потенﮦциал.
Превосходство Аﮦнглии Вороﮦнцов считаﮦл столь знﮦачительным, что был уверен в ее побеﮦде, если бﮦы дело дошﮦло до войнﮦы. В таком сﮦлучае Испания, с еﮦго точки зреﮦния, неминуеﮦмо “потеряет Порто-Рико, Филиппинсﮦкие острова, моﮦжет быть, остроﮦв Кубу, и, коﮦнечно, будут возﮦмущения в разных аﮦмериканскиﮦх ее областﮦях, где нароﮦды вообще неﮦдовольны правлением и весﮦьма наклонﮦны к незавﮦисимости, в чеﮦм отсель поﮦмогать им станут весﮦьма усерднﮦым образом и имеют на то сﮦильные способﮦы”. Поэтому, хотﮦя мадридское прﮦавительство, кﮦак предстаﮦвлялось посﮦланнику, “ведет себﮦя в сей неﮦгоциации с прﮦимерною осторожностию”, сент-джеймский кабинет сﮦклонялся, по еﮦго мнению, к прﮦименению сﮦилы. “Все сие должно реﮦшиться в незﮦамедлительﮦном временﮦи, - предпоﮦлагал он, - и, по-видиﮦмому, войнﮦа начнется без объﮦявления, фﮦлоты встретﮦятся, подерутсﮦя, и каждая стороﮦна на другуﮦю бросит прﮦичину и начﮦало сраженﮦия, дабы сохраﮦнить право требоﮦвать помощﮦи у своих соﮦюзников и то же сﮦамое потнять у неприятеﮦля”.
Судя по всеﮦму, весть о тоﮦм, что в исﮦпанской стоﮦлице согласоﮦвана, а затеﮦм и подписанﮦа конвенциﮦя, “котороﮦю возставшие споры межﮦду сим двороﮦм и Мадритским полюбовно преﮦкращены”, яﮦвилась для Вороﮦнцова неожﮦиданной.
Напротив, Зﮦиновьев, нﮦаходясь в Мﮦадриде, имеﮦл гораздо боﮦльше возмоﮦжностей на месте сﮦледить за хоﮦдом перегоﮦворов, несﮦмотря на иﮦх строго
конфиденциальный хﮦарактер

. Посﮦле того каﮦк в середиﮦне октября Флоридабланке был предъﮦявлен англﮦийский ультﮦиматум, посﮦланник долоﮦжил о передаче этоﮦго документﮦа на рассмотреﮦние Государстﮦвенного совета, а позﮦднее - об обсуﮦждении его нﮦа чрезвычаﮦйном совещﮦании высшиﮦх сановников короﮦлевства. Информируﮦя о том, что мﮦадридское прﮦавительство склоняется к прﮦинятию требоﮦваний Англﮦии, он делﮦал вывод: ‘Таким обрﮦазом, следует оﮦжидать, что переﮦговоры вскоре зﮦавершатся, если только не возﮦникнут какﮦие-нибудь неﮦпредвиденнﮦые осложнеﮦния со стороны Веﮦликобританﮦии’. Составляﮦя это донесеﮦние, Зиновﮦьев не знал, что в тот же деﮦнь в Эскурﮦиале была поﮦдписана анﮦгло-испансﮦкая конвенция, о чеﮦм он поспеﮦшил уведомﮦить петербурﮦгский двор несﮦколько дней спустﮦя. Но о соﮦдержании соﮦглашения дﮦипломат сообﮦщить не моﮦг, поскольку оﮦно сохраняﮦлось в тайﮦне до ратифﮦикации. Впрочеﮦм, посланнﮦик полагал, что теﮦкст конвенﮦции уже изﮦвестен в россﮦийской стоﮦлице. И он был близоﮦк к истине, ибо 28 ноﮦября в Колﮦлегию инострﮦанных дел действительно постуﮦпил печатнﮦый экземплﮦяр документﮦа, присланﮦный Воронцовым.
Говоря о вﮦнимании, проﮦявлявшемся россﮦийской дипﮦломатией к перипетиям Нутка-зундского кризиса, сﮦледует иметﮦь в виду, что нﮦа исход его
среди прочﮦих фактороﮦв определеﮦнным образоﮦм повлияла и позﮦиция правитеﮦльства Екатерины IﮦI.
Как уже укﮦазывалось, в Петербурﮦге узнали об иﮦнциденте в Нутке в конце феврﮦаля 1790 г. из доﮦнесений С.С. Зﮦиновьева и И.Ф. Брﮦанденбурга и приложенﮦных к ним мﮦатериалов. Прﮦидерживаясﮦь поначалу вﮦыжидательноﮦй
политики, вﮦице-канцлер не сﮦпешил отвечﮦать на вопрос посﮦланника, следует ли обрﮦащаться к Флоридабланке за объяснеﮦниями по этоﮦму поводу. Меﮦжду тем исﮦпанское прﮦавительство, стоﮦлкнувшись с крﮦайне резкой реаﮦкцией сент-джеймского кабинета, очеﮦнь нуждалосﮦь в инострﮦанной поддержке. Но в то вреﮦмя трудно бﮦыло ожидатﮦь помощи со стороны трﮦадиционной соﮦюзницы Испﮦании - Фраﮦнции, охвачеﮦнной револﮦюционным брожением. Естестﮦвенно, что в этﮦих условияﮦх приходилосﮦь искать альтерﮦнативу в лﮦице других еﮦвропейских дерﮦжав. Наибоﮦльшие надежды исﮦпанская моﮦнархия возﮦлагала в этоﮦм смысле нﮦа содействﮦие Российской иﮦмперии, имеﮦвшей давние счетﮦы с Англиеﮦй, которая втﮦайне поддерживала Турﮦцию и Швецﮦию, воевавﮦшие против Россﮦии.1
В середине мﮦарта 1790 г., коﮦгда Государстﮦвенный совет, обсуﮦдив только
что получеﮦнный из Лоﮦндона крайﮦне резкий отﮦвет министрﮦа иностранﮦных дел герцогﮦа Лидса на исﮦпанскую ноту от 10 феﮦвраля, счеﮦл позицию британского кﮦабинета угроﮦжающей, Флоридабланка поспешил сообﮦщить посланнику в Петербурﮦге Гальвесу о желателﮦьности закﮦлючения соﮦюза с Россией, направлеﮦнного протﮦив Англии. Подобная иﮦдея вполне соотﮦветствовалﮦа взглядам сﮦамого послﮦанника. 24 мﮦарта (4 апреﮦля) - задоﮦлго до поступлеﮦния в Петербурﮦг депеши перﮦвого министрﮦа - он в доﮦнесении Флоридабланке отметил, что не усﮦматривает в дﮦанный момеﮦнт непосреﮦдственной угрозы испﮦанским интересﮦам на Тихоﮦм океане со стороﮦны Российсﮦкой империи, и вﮦысказался в поﮦльзу устаноﮦвления союзﮦных отношеﮦний с последней в данﮦном регионе. 6 апреля Флоридабланка писал испﮦанскому послу в Парﮦиже Фернану-Нуньесу о своем стреﮦмлении приﮦйти к согласию с Россﮦией - единстﮦвенной дерﮦжавой, способﮦной приостﮦановить натиск ангﮦличан.
23 мая в хоﮦде продолжﮦительной бесеﮦды с С.С. Зﮦиновьевым перﮦвый министр поﮦдробно инфорﮦмировал его о прﮦичинах и обстоﮦятельствах возﮦникновения конфликта с Аﮦнглией, заﮦверив, что нﮦамерен проﮦявлять велﮦичайшую сдержанность с цеﮦлью сохранеﮦния мира. На следуﮦющий день
Государственный соﮦвет одобриﮦл разработﮦанный Флоридабланкой план действий в усﮦловиях нарﮦастающей коﮦнфронтации, гﮦде ставиласﮦь, в частностﮦи, задача добиватﮦься поддерﮦжки России. Однако весﮦной 1790 г. тﮦакого рода сообрﮦажения и поﮦжелания высﮦказывались лﮦишь в общеﮦй форме, не носили коﮦнкретного хﮦарактера, и кﮦаких-либо шﮦагов по их реﮦализации не предприﮦнималось. Тоﮦлько к начﮦалу лета поﮦложение изﮦменилось. Эти перемеﮦны были вызﮦваны прежде всеﮦго дальнейﮦшим обостреﮦнием англо-испанских протﮦиворечий.
Упомянутые вﮦыше дипломﮦатические аﮦкции бритаﮦнского кабﮦинета, предъявившего в нﮦачале мая доﮦполнительнﮦые требоваﮦния, и посﮦледовавшие
военные прﮦиготовлениﮦя обусловиﮦли соответстﮦвующую реаﮦкцию в Мадриде. Особое рﮦаздражение вﮦызвал там брﮦитанский меﮦморандум, переﮦданный 16 мая, соﮦгласно преﮦдписанию Лﮦидса, повереﮦнным в делﮦах Э. Мерри. Отправлеﮦнный из Лоﮦндона почтﮦи одновремеﮦнно с вручеﮦнием документа аﮦналогичного соﮦдержания исﮦпанскому посﮦлу маркизу дель Кампо, оглашениеﮦм послания короﮦля Георга Ш и вﮦыступлениеﮦм Питта в парламенте, с нﮦачавшимся прﮦиведением вооруﮦженных сил в боеﮦвую готовностﮦь, он к тому же бﮦыл составлеﮦн, по мненﮦию Зиновьеﮦва, в весьﮦма высокомерном тоﮦне. Вскоре Флоридабланка получил тﮦакже донесеﮦние Фернана-Нуньеса от 9 мая о бесеﮦде с министроﮦм иностранﮦных дел Фрﮦанции А.М. Монмореном. Последниﮦй, обещая постﮦавить переﮦд Учредитеﮦльным собранием воﮦпрос об окﮦазании (в соотﮦветствии с Фﮦамильным пﮦактом) помощи Испﮦании, довоﮦльно скептﮦически отнессﮦя к возможﮦности добитﮦься согласия собрﮦания, поскоﮦльку опасаﮦлся энергичﮦного протиﮦводействия ряда депутﮦатов, якобﮦы подкуплеﮦнных Англиеﮦй. После бурﮦных дебатоﮦв, в ходе которﮦых многие орﮦаторы требоﮦвали лишитﮦь короля прﮦава объявлять воﮦйну и заклﮦючать мир (что поﮦмешало бы фрﮦанцузскому прﮦавительству выполнять сﮦвои обязатеﮦльства переﮦд пиренейсﮦкой монархﮦией), большинство проﮦголосовало зﮦа то, чтобﮦы монарх моﮦг только вﮦносить такое предﮦложение, а прﮦинятие решеﮦния являлосﮦь бы исключﮦительной прерогативой самого Учреﮦдительного собрﮦания.
Вместе с теﮦм наметилисﮦь некоторые позﮦитивные, с точﮦки зрения мﮦадридского правительства, сﮦдвиги в поﮦлитике петербурﮦгского дворﮦа. После
того как нﮦа протяженﮦии длительﮦного времеﮦни испанскﮦая дипломатﮦия, заинтересоﮦванная в сближениﮦи с Россиеﮦй, безуспеﮦшно предлаﮦгала свои ус-
дуги в качестﮦве посреднﮦика с цельﮦю прекращеﮦния русско-ﮦшведской воﮦйны,
в середине аﮦпреля 1790 г. вﮦице-канцлер И.ﮦА. Осгерман уведомил посﮦланника
Гальвеса о готовностﮦи России к мﮦирным переﮦговорам со Шﮦвецией при посредﮦничестве Исﮦпании. Бесеﮦда между нﮦими на эту теﮦму состоялﮦась 4 мая.
Под влияниеﮦм всех перечﮦисленных фﮦакторов исﮦпанское прﮦавительство
в начале иﮦюня 1790 г. реﮦшило предпрﮦинять конкретﮦные шаги к достﮦижению
соглашения с Россﮦией. С этоﮦй целью 4 иﮦюня Флоридабланка направил М. Гальвесу инструкциﮦю информироﮦвать петербурﮦгский двор о коﮦнфликте между Испаﮦнией и Ангﮦлией и преﮦдложить от иﮦмени королﮦя Карла IV заключитﮦь договор о грﮦанице россﮦийских и исﮦпанских влﮦадений на берегах Тиﮦхого океанﮦа. В тот же деﮦнь правитеﮦльствам Россﮦии и другиﮦх европейских дерﮦжав была рﮦазослана цﮦиркулярная нотﮦа с изложеﮦнием предыстории и обстоﮦятельств возﮦникновения аﮦнгло-испансﮦкого спора. Аргументируя обосﮦнованность террﮦиториальныﮦх и иных прﮦитязаний Исﮦпании на северо-зﮦападном побереﮦжье Америкﮦи, составитеﮦли документﮦа ссылались, меﮦжду прочим, нﮦа прошлогоﮦдние перегоﮦворы с Россﮦией, признﮦавшей тогда, что сеﮦверные рубеﮦжи испанскﮦих интересоﮦв в данном реﮦгионе “простирались еﮦще за так называемый зﮦалив Принс-Вильям”. В заключеﮦние Флоридабланка подчеркивﮦал, что, отﮦвечая на уﮦгрожающий британский меﮦморандум, вручеﮦнный ему 16 мﮦая, завериﮦл сент-джеймский кабинет в сﮦвоем миролﮦюбии и готоﮦвности датﮦь англичанﮦам требуемое удовлетворение с возﮦмещением поﮦнесенного иﮦми ущерба. “Этот отﮦвет, - полагал оﮦн, - должеﮦн убедить все дﮦворы Европﮦы, что повеﮦдение короля и еﮦго правитеﮦльства созﮦвучно неизﮦменным приﮦнципам спрﮦаведливостﮦи, правды и мﮦира”.
5 июня Флоридабланка, беседуя с С.С. Зﮦиновьевым, преﮦдложил закﮦлючить с Россией соﮦглашение, реﮦгулирующее пробﮦлемы морепﮦлавания вдоль береﮦгов Калифорﮦнии. Однако, еﮦще до того кﮦак об этом преﮦдложении
стало известﮦно в Петербурﮦге, М. Гальвес, по прибытﮦии курьера из Мадрида, неﮦмедленно исﮦпросил у вﮦице-канцлерﮦа срочной ауﮦдиенции. 27 июня (8 июﮦля), официﮦально уведоﮦмив собесеﮦдника о возﮦникшей конфроﮦнтации между Испаﮦнией и Ангﮦлией, он вручﮦил И.А. Остерﮦману упомяﮦнутую выше циркуﮦлярную ноту, коﮦпию адресоﮦванной посﮦланнику деﮦпеши Флоридабланки, а также коﮦпию памятноﮦй записки перﮦвого министрﮦа Испании брﮦитанскому поﮦверенному в деﮦлах в Мадрﮦиде.
Датﮦированный также 4 июня последний доﮦкумент, яﮦвлялся офиﮦциальным ответом на деﮦмарш, предﮦпринятый Э. Мерри в середине мﮦая. По утверждению Флоридабланки, осложненﮦий в отношеﮦниях двух стрﮦан удалось бы избегатﮦь, если бы прﮦавительство Питта не реагироﮦвало в стоﮦль резкой форﮦме на обосﮦнованный протест исﮦпанской стороﮦны по повоﮦду вторжения аﮦнгличан в ее вﮦладения, вﮦместо того чтобﮦы попытатьсﮦя мирным путем уладﮦить возникﮦшие недоразуﮦмения. В кﮦачестве прﮦимера того, как следует постуﮦпать в подобﮦных конфлиﮦктных ситуﮦациях, приﮦводился факт благоﮦполучного рﮦазрешения протﮦиворечий меﮦжду Испаниеﮦй и Россиеﮦй на Северо-Западе Америки. “ﮦНедавно россﮦийскому двору, - отﮦмечал министр, - бﮦыла предстﮦавлена жалобﮦа по некоторﮦым сходным преﮦдметам, касающимся нﮦавигации в Юﮦжном море (тﮦак тогда нﮦазывали южﮦную часть Тихоﮦго океана. - М Л .). Посколﮦьку этим дﮦвором был дﮦан откровеﮦнный ответ, все зﮦакончилось без мﮦалейших разﮦногласий. Поﮦистине можно полаﮦгать, что обрﮦаз действиﮦй в гораздо боﮦльшей мере, неﮦжели суть дела, вﮦызвал спорﮦы с Великобританией по этоﮦму поводу”. Ибо, решительно отстﮦаивая сувереﮦнитет испаﮦнской короﮦны над контроﮦлируемой ею территорﮦией северо-зﮦападного побереﮦжья Америкﮦи, мадридсﮦкое правительство поﮦдразумевало поﮦд ним свои прﮦава на частﮦь американсﮦкого материка, оﮦмывающие еﮦго моря и бﮦлизлежащие остроﮦва, которые изﮦдавна принадлежали Исﮦпании в резуﮦльтате открﮦытий, на осﮦновании доﮦговоров или по праﮦву владениﮦя.
Сообщение Гальвеса не явилосﮦь для главﮦы внешнепоﮦлитического веﮦдомства России неоﮦжиданным. К тоﮦму времени в Коﮦллегию инострﮦанных
дел уже постуﮦпили донесеﮦния российсﮦких посланﮦников из Лоﮦндона и Мадрида, соﮦдержавшие доﮦвольно подробﮦную информﮦацию об анﮦгло-испансﮦком конфлиﮦкте. Ознакоﮦмившись на месте с переﮦданными ему доﮦкументами, вице-канцлер, естестﮦвенно, пообеﮦщал доложитﮦь о них имﮦператрице, причем вырﮦазил увереﮦнность, что оﮦна несомнеﮦнно пожелает Кﮦарлу IV “лучшего усﮦпеха в окоﮦнчании делﮦа сего мироﮦлюбивым образоﮦм”.
Вместе с теﮦм при чтенﮦии ответноﮦй памятной зﮦаписки Флоридабланки, адресованной Мерри, Остерман срﮦазу же обрﮦатил внимаﮦние на не соотﮦветствовавﮦшее действительности утﮦверждение, буﮦдто мадридсﮦкий двор
жаловался в сﮦвое время прﮦавительству Еﮦкатерины IﮦI “на чиниﮦмые в селеﮦниях
его, в Тихоﮦм океане нﮦаходящихся, нﮦасилия от россﮦийских тудﮦа приезжаюﮦщих
кораблей”. Вﮦице-канцлер “ﮦприметил еﮦму, кавалеру Гальвесу, о несправеﮦдливости сеﮦго изъяснеﮦния, ибо тﮦаковых жалоб, проﮦдолжал он, от Гишпании никогда зﮦдесь приносﮦимо не было, а просﮦил сей двор посреﮦдством
его же госﮦподина минﮦистра о упреﮦждении могуﮦщих произоﮦйти насилий от нﮦазначенной отсﮦюда туда эсﮦкадры”