Научные традиции и научные революции.

Введение

Цель настоящей работы – проследить, как изменялись от эпохи к эпохе представления о т.н. «научной рациональности», а вместе с ними и в тесной связи с их изменениями – сама наука и соотношение традиционного и революционного в ее рамках. В соответствии с поставленной целью, в работе решались следующие задачи:
рассмотреть понятие «научные традиции» и кумулятивную модель развития науки;
рассмотреть концепцию Т. Куна об историческом развитии научного знания, научной традиции (в терминологии Куна - «нормальной» науки) и научных революций;
охарактеризовать «классический» тип научной рациональности;
дать характеристику «неклассическому» типу научной рациональности;
рассмотреть «постнеклассический» тип научной рациональности.
Объект исследования – историческое развитие научного познания.
Предмет исследования – роль «традиционного» («нормального») и «революционного» научного познания, их соотношение и динамика.
Материалом послужили работы европейских ученых, представляющих тот или иной тип научной рациональности, а также посвященные им научные публикации.
Методологическая база. В ходе работы автор опирался прежде всего на:
1) концепцию научных революций, предложенную Томасом Куном;
2) подходы, разработанные на основе концепции Куна видным советским и российским исследователем В.С. Степиным – автором концепции трех исторических типов научной рациональности (классического, неклассического и постнеклассического).

Научные традиции

Научные традиции – термин, который обозначает социокультурный алгоритм, включающий:
- накопление (кумуляцию) имеющегося научного опыта;
-   сохранения научного опыта;
- передачи (трансляции) научного опыта.
Помимо собственно научного опыта,, в рамках научных традиций также аккумулируются, сохраняются и транслируются специфические нормы и ценности науки, образцы постановки и решения проблем, методологические алгоритмы исследования. 
Научные традиции  представляют собой интегральный базис развития научного познания. Этот базис способствует:
- объединению тех или иных существующих в науке направлений с их контекстуальным содержанием;
- представлению целостной картины эволюции научного знания.
Научные традиции представляют собой устойчивую совокупность фундаментальных теоретических убеждений, познавательных предпочтений, исследовательских стратегий, особого стиля мышления и т. п.
В целом специфику традиций в науке образует не привязанность к конкретной предметности, но способность переходить от одного содержания к другому при сохранении или незначительной трансформации собственной структуры. Благодаря этому традиции распространяются за дисциплинарные границы отдельных наук, объединяют науку с иными типами познания и сознания. Традиция в науке не противоположна развитию, рациональности и рефлексии, хотя и предполагает стремление к сохранению признанных достижений, веру в истинность теоретических постулатов и нередкое игнорирование критики.
В рамках кумулятивной модели развития науки особое значение придается такой функции научных традиций, как сохранение научного опыта и научного знания. Ученые, признающие эту модель, видят эволюцию науки прежде всего как процесс накопления и умножения научного знания, их постепенного уточнения: в рамках этого процесса наше знание становится все более обширным и точным, а значит в нем все более точно отражается окружающий мир – т.н. объективная реальность. В основе этого представления лежат следующие положения, признаваемые акстиоматическими:
- существование объективной реальности, не зависящей от познающего субъекта;
- принципиальная познаваемость этой объективной реальности.
Хотя этот подход остается довольно популярным, к середине ХХ века развиваются и противостоящие ему подходы, связывающие развитие науки прежде всего с научными революциями, а традициям в науке отводящим функцию обеспечения революций необходимым «материалом».


«Нормальная» наука и научные революции в концепции Т. Куна

Томас Кун – один из наиболее авторитетных представителей философии науки ХХ века. Его работа «Структура научных революций», опубликованная в 1962 году, посвящена анализу исторического развития науки.
Кун начинает с формулирования некоторых положений, которые закладывают основу для последующего обсуждения.
Научное сообщество не может функционировать без некоторого набора уже существующих убеждений. Эти убеждения формируют основу академического образования, которое готовит студентов к профессиональной деятельности. Строгий и жесткий характер подготовки призван гарантировать, что эти общепризнанные убеждения окажут глубокое воздействие на ум будущего ученого. «Нормальная» наука, по Куну, основывается на допущении, что научное сообщество знает, что представляет из себя окружающий мир, и ученые предпринимают большие усилия, чтоб поддерживать в массе это заблуждение. Это часто подавляет способность научного сообщества к восприятию фундаментальных новаторских идей.
Ключевое понятие всей концепции Куна – «парадигма». («Под парадигмами я подразумеваю признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному сообществу».)
Вопреки распространенному взгляду, Кун утверждает: «Нормальная наука не ставит своей целью поиск новых фактов или создание новых теорий». Если же научное открытие все-таки совершается, сам этот факт сигнализирует об окончании стадии «нормальной» науки.
Научное исследование зачастую представляет собой напряженное усилие втиснуть природу в узкие концептуальные рамки устоявшихся академических представлений. «Парадигмальный cдвиг», или «сдвиг парадигмы» (paradigm shift) имеет место, когда какая-то не укладывающаяся в эти рамки природная «аномалия» подрывает существующую традицию научной практики. Подобные «сдвиги» Кун описывает как научные революции, буквально сокрушающие традиции «нормальной» науки. Новые теории требуют реконструкции базовых теоретических положений, их переоценки и приведения в соответствие со вновь открытыми фактами; этот революционный процесс редко совершается одним человеком и в одночасье. Когда происходит «сдвиг», весь научный мир оказывается качественно преобразованным и количественно обогатившимся фундаментально новыми фактами или теориями.
Парадигмальный сдвиг не происходит, пока в науке не сложилось по-настоящему критическое положение. Тем не менее, уже сложившаяся и функционирующая «прежняя» парадигма (хотя и сопротивляющаяся переменам) играет существенную роль в процессе признания учеными какого-то факта или явления как аномального, не вписывающегося в существующую картину, и это признание оказывается важной предпосылкой научного открытия. И все же процесс «отладки» соответствия между новым фактом и теорией является уже частью «нормальной» науки, которой предстоит на новой базе создавать усовершенствованные и более соответствующие новому пониманию теоретические модели. Это стандартная деятельность «нормальной» науки.
   Дело в том, что открытие аномального факта или явления самого по себе не достаточно для изменения парадигмы.  Например, астрономическая система Птолемея, конечно, сталкивалась в свое время с противоречившими ей фактами, - но лишь тогда, когда эти расхождения достигли критической точки, созрели реальные условия для изменений. Когда «нормально» функционирующая наука не в состоянии разрешить вставшую перед ней проблему, ей угрожает кризис, и сам характер научной деятельности постепенно изменяется. Распространение конкурирующих гипотез, готовность попробовать что-нибудь новое и непривычное, выражение явного недовольства, обращение за помощью к философии и дебаты по базовым положениям - все это симптомы перехода от «нормального» состоянии науки к критическому, которое предваряет парадигмальный сдвиг.
Когда «переходный период» закончен, академический мир полностью изменяет свойственный ему взгляд на проблему в целом, на методы и цели исследований

. Это свидетельствует, что научная революция совершилась и начался новый этап развития «нормальной» науки.
Важно понимать, что любая парадигма, сложившаяся в результате научной революции, именно фактом своего «превращения» в парадигмальное положение той или иной науки уже сама закладывает новую научную традицию – преодолевать которую окажется призвана следующая революция. В такой постоянной динамике научного познания проявляется внутренне присущая ему диалектика, суть которой очень ярко выражена в популярном афоризме британского зоолога-дарвиниста Томаса Генри Гексли: «Всякая истина рождается как ересь и умирает как предрассудок…»


«Классическая» наука

На куновской концепции научных революций базируется еще одна очень популярная в отечественном научном сообществе концепция - концепция трехступенного развития науки, связанного с тремя стадиями исторического развития т.н. «типов рациональности». Авторство данной концепции принадлежит советскому и российскому исследователю, академику В.С. Степину.
Основываясь на подходе Т. Куна, В.С. Степин выделяет в развитии науки четыре глобальные научные революции и соответствующие им три ступени развития научной методологии, или типа рациональности.
«Три крупных стадии исторического развития науки, каждую из которых открывает глобальная научная революция, можно охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности, сменявших друг друга в истории техногенной цивилизации. Это — классическая рациональность (соответствующая классической науке в двух ее состояниях — дисциплинарном и дисциплинарно-организованном), неклассическая рациональность (соответствующая неклассическоіі науке) и постнеклассическая рациональность. Между ними как этапами развития науки существуют своеобразные «перекрытия», причем появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предшествующего, а только ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определенным типам проблем и задач».
Первую научную революцию, в процессе которой (во многом благодаря гениальным открытиям Ньютона, в частности, в механике) в науке возобладали механистические воззрения на окружающий мир, акад. Степин относит к XVII веку.
Это было начало Нового времени, время бурного и динамичного исторического развития – политического, экономического, социального, культурного и далеко не в последнюю очередь – научного. В XVI-XVII вв. благодаря открытиям Н. Коперника, Г. Галилея, И. Кеплера возникло экспериментальное естествознание. Наибольшего развития достигла механика, которая стала основой метафизического метода. Наука из покорной служанки богословия превращается в непосредственную производительную силу. Возникает необходимость философского осмысления новых научных фактов, разработки общей методологии познания. На фоне буржуазных революций в западных странах XVI - первой половины XIX веков происходит бурное развитие политической теории. Интересы нового класса - буржуазии - выражаются в идеях уничтожения ограничений, накладываемых феодальным государством на свободу индивида.
Вплоть до XVI в. представления человечества об окружающем пространстве базировались на «Альмагесте», написанном во II н.э. эллинистическим ученым Клавдием Птолемеем. В этой работе Птолемей обобщил геоцентрические представления Древней Греции и Вавилона: Земля – центр Вселенной, а все остальные небесные тела вращаются вокруг нее.
В год смерти Николая Коперника (1543) в Нюрнберге издается его главный труд «О вращении небесных сфер», в котором впервые была выдвинута веская и аргументированная антитеза привычной птолемеевской догме – гелиоцентрическая модель. Собственно, первая научная революция началась именно с выхода этой книги. Труд Коперника ознаменовал смену космологических парадигм – paradigm shift: казавшийся до сих пор непреодолимым барьер между «дольним» и «горним», земным и небесным был снесен.
Однако вряд ли кто об этом всерьез догадывался; во всяком случае, католическая церковь пока не видит особых причин беспокоиться за твердость своих позиций и утверждаемого ею мировоззрения. В анонимном богословском предисловии к книге – посвященной, вот еще один забавный нюанс, римскому папе Павлу III, - говорится снисходительно: «Гипотезы его (Коперника) могут быть и несправедливыми, могут быть даже невероятными; достаточно, если они приводят нас к вычислениям, удовлетворяющим нашим наблюдениям…» Дабы paradigm shift стал «весомым, грубым, зримым» - настолько, чтоб и церковь не шутя озаботилась этой угрозой ее мировоззренческой монополии, - потребовались усилия двух великих продолжателей великого Коперника. В 1584 году в Лондоне появляется произведение «О бесконечной Вселенной и мирах», автором которого был сбежавший из католического Рима монах Джордано Бруно. Космология итальянского философа, стала предметом острейшей дискуссии, приведшей, как известно, к его сожжению на костре
… Наконец, третьим в великой троице стал младший современник Бруно, Галилео Галилей. В условиях, когда спохватившийся Рим успел уже внести труд Коперника в «Индекс запрещенных книг», - Галилей рискнул издать собственную работу, заведомо обреченную той же судьбе: «Диалог о двух главнейших системах мира – птолемеевой и коперниковой» (1632); а в ответ на увещевания церковных кураторов дерзко заявил: «Профессора-богословы не должны присваивать себе права регулировать своими декретами такие профессии, которые не подлежат их ведению, ибо нельзя навязывать естествоиспытателю мнения о явлениях природы… Мы проповедуем новое учение не для того, чтобы посеять смуту в умах, а для того, чтобы их просветить: не для того, чтобы разрушить науку, а чтобы ее прочно обосновать. Наши же противники называют ложным и еретическим все то, что они не могут опровергнуть. Эти ханжи делают себе щит из лицемерного религиозного рвения и унижают Священное писание, пользуясь им как орудием для достижения своих личных целей...» Цитируя эту полную горечи филиппику, лауреат Нобелевской премии по физике Виталий Гинзбург заметил: «Кстати сказать, эти слова звучали вполне современно в течение почти всего недавнего советского периода, естественно, с заменой профессоров-богословов на профессоров-марксистов и Священного писания на марксизм ленинизм…» Галилей не только, подобно Бруно, защищал и развивал выдвинутые Коперником положения, - но сделал важнейший практический шаг в направлении их доказательств: создал первый телескоп, а также утвердил на практике, в качестве совершенно нового подхода к научным исследованиям, изучение окружающего мира в первую очередь посредством опытов и экспериментов. «Наука, связывающая теорию и эксперимент, фактически началась с работ Галилея», утверждал не кто иной как сам Эйнштейн.
История любит многозначительные символы: спустя год после смерти Галилея родился Ньютон. А это - уже начало («Начала» - так назван и труд всей жизни Ньютона) совсем другой истории. Истории новой науки, или науки, согласно принятой периодизации, «Нового времени».
Следующая научная революция, «определившая переход к новому состоянию естествознания», при которой накопленный эмпирический материал уже не укладывался в механистическую парадигму, по мнению В.С. Степина, относится к концу XVIII — первой половине XIX века.
«Первая и вторая глобальные революции в естествознании протекали как формирование и развитие классической науки и ее стиля мышления».
«Классикой» (поначалу «классикой» физики и естествознания, со временем перенося это понятие на все более широкий спектр научных дисциплин) принято называть представления, доминировавшие в науке с началом Нового времени