Конституция 1936 г.

Введение

Принятие Конституции – это поворотный, ключевой момент и истории каждого государства. Именно Конституция определяет принципы, на основе которых будет жить государство, чем будут руководствоваться его управленческие органы. Государственное и территориальное устройство, баланс между правами и обязанностями граждан – все это отражается Конституции.
Советское государство само по себе во многом является уникальным. В той же степени можно считать уникальными и его конституционную основу. Первая Конституция, принятая еще в 1924 г., отражала скорее идеалистические представления тогдашнего руководства о том, какой должна быть страна и о том, в какой мере ее уклад должен соответствовать требованиям построения коммунизм. Даже само создание документа, история его принятия отражает сущность государственной власти, ее направленность. Так, Конституция 1936 г. окончательно закрепила в СССР построение социалистической экономики (без частной собственности) и нового типа общества.
В силу всех выше перечисленных факторов, именно принятие Конституции можно считать одним из важнейших периодов в советской истории в 1930-х гг.
Несмотря на то, что современная правовая система России очень далеко ушла от норм, которые были установлены «Сталинской Конституцией», историческое наследие, которое оставила после себя Конституция СССР 1936 г., огромно. Именно этим и определяется актуальность дальнейшего изучения данной тематики.
Цель данного реферата – провести конституционно-правовой анализ текста Конституции СССР и оценит значение этого документа в становлении государственного строя и системы права как таковой.


1. Правовая сфера с СССР накануне принятия новой Конституции

Исследование содержания Конституции СССР для современной правовой науки представляет не меньший интерес, чем исследование всех прочих классических примеров правовой мысли. Конституция Советского Союза 1936 года, утвержденная перед началом «крупной репрессии», по всеобщему согласию, представляет собой самый целостный и выделяющийся монумент советского фиктивного конституционализма. По сравнению с начальными советскими основными законами (1918 и 1924 годов) она в большей мере установлена в трактовке взглядов однопартийного строя и системы его общеполитических учреждений, а в отличии от Основного закона Советского Союза 1977 года намного более рациональна, оснащена инструментами и в меньшей мере обладает мировоззренческим риторизмом.
Естественно, Конституция «одержавшего победу коммунизма» (как и остальные монументы советского конституционализма) не представляет собой настоящего конституционального документа, потому что не включает какие-либо средства общественного и судейского регулирования общеполитической власти, осуществления прерогатив и вольностей. Но он предоставляет довольно конкретную аргументацию законности строя, показывая его объединение и деятельность на «вершине формы» .
Не просто так получившая свое название «сталинская Конституция» 1936 года получилась самой прочной и наиболее длительной по времени функционирования (больше сорока лет) из всех советских основных законов, а сменившая ее брежневская Конституция «продвинутого коммунизма» формально привносила малое количество новых вещей, являясь больше стратегическим усовершенствованием ее основных моментов. Речь может идти об особенной суровой художественности сталинской Конституции, которая выделяет ее среди иных серых актов советского времени. Данному эпизоду по меньшей мере необходимо пояснение.
Пояснение, согласно нашему мнению, является возможным с точки зрения методики ментального конституционализма – через установление настоящих причин утверждения Основного закона, рассмотрение сути ее основ и ихнего дальнейшего развития. Неординарность Основного закона 1936 года заключается совсем не в закрепляемых устоях и законодательных основах, а больше в ихнем приспособлении к заданиям беспрецедентной в историческом отношении общественной инженерии, которая предполагала квалитативно новую ступень ментально-информационного господства управляющей группировки в реализации крупномасштабного общественного конструирования.
В международной библиографии мотивы утверждения Основного закона 1936 года четко не определены, но определенные версии высказывались.
Во-первых, формальная точка зрения, которая доминировала в советской правовой библиографии до окончания бытия Советского Союза, сопрягала утверждение данного Основного закона с новым этапом социальной эволюции – конструированием «коммунизма» и переходом от общеклассовой автократии к «народовластию работников» .
Во-вторых, эксперты западного толка воспринимали этот эпизод как старания Сталина ввести в заблуждение западный мир, показательно сделав противопоставление неидеальному «мещанскому народовластию» (и в первую очередь отклонениям от нее в нацистской Германии) «настоящего» народовластия, дающего гарантию казалось бы не только официальных общественных прерогатив работников, но ихнее осуществление на практике.
В-третьих, фронда внутри партии расценила Основной закон 1936 года как отрешение от общереволюционных высших целей и развитие общеполитической структуры в направленности восстановления плутократической структуры и построения бонапартистского строя, провозгласив ее утверждение конституциональной фиксацией «термидора».
В-четвертых, определенные ученые настаивали на том, что «советского термидора» «не существовало», потому что «российские якобинцы держались за власть всегда», а основной мотив утверждения Основного закона 1936 года они видели в маскировке подготавливающейся «крупной репрессии» 1937-1938 годов – в абстрагировании интереса советского и зарубежного социумов к начатым конкретно в этот период повальному террору и общеполитическим судебным делам в отношении политэлиты лидеров революции – получившей название «гвардия Ленина».
В-пятых, иные специалисты сопрягали утверждение Основного закона главным образом с метаморфозой общеполитического строя – переходом от совместной автократии компартии к самоличной автократии Сталина либо в принципе с выражением бредового волеизъявления Сталина.
Но данные пояснения, которые существуют в истории исторических наук и правовой библиографии на текущий момент, не дают возможности дать ответы на серию вопросов. В первую очередь, зачем необходимо было конкретно утверждение нового Основного закона, а не была осуществлена модификация предыдущей через коррективы. Советская юридическая концепция, которая в общем опиралась на положения нормативизма, довольно просто относилась к ревизии Основного закона, если это обуславливалось общеполитической потребностью. Таким образом, Основной закон Советского Союза 1924 года со времени его утверждения множество раз поправлялся, и коррективы сказывались на значительных сторонах конституционального контроля .
Трудность конституционального пересмотра разрешалась через перепечатки действующей Конституции «согласно поправкам, которые были внесены в Основной закон Советского Союза в течении времени с I собрания Советов Союза ССР» и ревизии правовых документов, называвшихся в случае надобности «не конституциональными». Тема академичной публикации Основных законов Советского Союза и РСФСР в новом варианте была выставлена правовиками на старте 1930-ых годов, однако отсрочена в 1931 году из-за ожидаемых корректировок, имевших отношение к повышению количества наркоматов. Данная тема была снята в конечном счете в 1935 году, когда была заключена резолюция «новой текстовки Основного закона не публиковать», а «опубликовать в форме дополнения к старой текстовке Основного закона корректировки, утвержденные VII собранием Советов Союза ССР».
Неизвестно, являлась ли резолюция о утверждении нового Основного Закона самопроизвольной или устанавливалась разумным преобразованием общеполитических направленностей. Это все потому, что на XVII собрании партии, объявившем направление на конструирование «бесклассового коммунистического социума», и в соответственном нормативном акте Пленума ЦК ВКП(б), утвержденном по предложению Сталина, речь шла только о надобности «определенных преобразований Основного закона». В выступлении В. Молотова на VII собрании Советов Советского Союза (6 февраля 1935 года) «Про преобразования в Советском Основном законе» была поднята тема не про новый Основной закон, а про корректировки к имеющейся, касавшиеся внедрения равноправных честных голосований и тайных выборов и в которых виделась характерная черта нового этапа общественной эволюции, вероятной после кооперации и ликвидации противодействия со стороны открытой и тайной контрреволюции .
Собрание «единогласно утвердило и тепло приняло» конкретно конституциональные корректировки, аплодируя «титану, гиганту людской идеи, творцу данных конституциональных преобразований товарищу Сталину». В общеполитическом содержании осуществленные преобразования устанавливались как правовое определение «бесклассового коммунистического социума», а корректировки воспринимались доскональными для принятия новой структуры демократии или особенного «коммунистического строя». По этой причине встает вопрос, откуда появилась концепция нового Основного закона, и по какой причине его создание, рассмотрение и утверждение были реализованы в таком ускоренном темпе.

2. Значение положений Конституции в контексте международных отношений

Конечно же, нуждается в установлении взаимосвязь утверждения Основного закона, сплочения самоличной автократии и репрессий.
Во-первых, сплочение тоталитарного строя в теории не нуждается в утверждении нового Основного закона, и, пожалуй, вполне возможно, может быть более эффективно реализовано на основе уже имеющейся

. К примеру, образование фашистского строя Муссолини в 1922 году не привело к мгновенной ликвидации Основного закона Италии. Веймарский Основной закон 1918 года не воспрепятствовал образованию нацистской автократии в немецком государстве в 1933 году и официально продолжал функционировать в течении всего гитлеровского управления: его главные идеи прошли метаморфозу через нормативистское «правовое изменение» - публикации правовых документов по всем значительным конституциональным темам.
Строй Франко тоже делал опору на Конституции, так и не узаконенные в форме единого Основного закона. «Конституциональное» обретение фашистами властных полномочий (в противовес коммунистам) вынуждало коммунистическую агитацию настаивать на невероятной идее о том, что «народовластие и фашизм – только различные разновидности автократии одной и той же группы», тогда когда настоящее народовластие заключается в эволюции бесклассового социума, «коммунистического народовластия» и «автократии рабочих», которые могут быть соединены только при помощи абстрактного положения о управляющей функции партии и разумности ее лидера .
Во-вторых, смысловое рассмотрение Основного закона не дает возможности трактовать его основы как сверхкачественное несоответствие предыдущей советской юридической норме, что не позволяет вести речь о официально-правовой фиксации «термидора» (закрепленного во Франции Основным законом Директората 1795 года, утвержденного после лишения власти якобинской автократии Робеспьера).
В-третьих, концепция взаимосвязи утверждения Основного закона и самоличной автократии Сталина как таковая не поясняет, по какой причине это не случилось раньше (автократия действовала по меньшей мере с окончания 1920-ых годов и превратилась в неограниченную после ликвидации Кирова в 1934 году). Если процесс ограничивался правовым закреплением самоличной автократии, то по какой причине она не возымела в Основном законе какой-либо официальной фиксации (в противоположность, к примеру, «положению фюрерства» в немецком государстве либо таких же идей в правовых документах иных тоталитарных строев Европы того времени от Петена до Франко)?
В-четвертых, идея о взаимосвязи утверждения Основного закона и маскировки репрессий (которая представляется достаточно обоснованной) не поясняет, почему в число членов Конституционального совета были введены те общепартийные и общегосударственные деятели, которым в скором времени довелось стать центральными фигурами общеполитических судебных дел. Намного рациональнее было бы утвердить новый Основной закон не на старте репрессий, а по ихнему окончанию (в 1938 году).
Смысл анализируемой парадигмы правового проектирования – ментальный разворот от задач революционной борьбы к задачам сплочения однопартийной автократии. Конституциональный совет в процессе трудов над устройством и текстовкой Основного закона Советского Союза проанализировал серию инициатив. Так, было предложено размежевать общепартийный проект (видение завтрашнего дня) и Основной закон как правовой документ, прерогативы и ихнее осуществление, устоявшееся («мещанское») и новое («советское») народовластие (автократия). Социальные взаимоотношения толковались с абстрактных точек зрения, а применяемые проекты использовались в качестве ментальных меток в формировании общественной действительности.
Хотя во владении Совета пребывала большая численность западноевропейской и старой отечественной библиографии по трудностям конституционализма, а также текстовок и разработок западноевропейских экспертов по конституционализму, тяжело говорить о том, были ли все эти данные применены при рассмотрении программы Основного закона 1936 года. «Советское законодательство, - пояснял Е. Пашуканис – это новейшее, беспрецедентное в историческом отношении коммунистическое законодательство», инструмент «последующего продвижения дальше, к наивысшему этапу социализма» .
Всеобщие положения, которым первоначально следовал Совет, отображены в «Списке вопросов» к ожидаемой подготовке Основного закона Советского Союза. Это «автократия рабочих – инструмент конструирования бесклассового социума»; «Советская автократия – общегосударственная разновидность автократии рабочих», «пролетарская форма народовластия (главное институциональное положение - общедемократический централизм); три разновидности имущества: общегосударственное, кооперационное (на инструменты выработки), собственное (на инструменты использования), организационным отображением которых ставало “коллективное хозяйство – поселение, переходящее в грядущую общину”». Эти положения отображены уже в изначальной программе Основного закона, подлинник которой располагается в данных Совета. Преобладающее значение мировоззрения перед законодательством превалировало в течении всего времени подготовки Конституции .
«Вы желаете понимать, что из себя представляет коммунистический социум, к чему стремятся социалисты? – рассказывал один из деятельных проектировщиков (Я.А. Яковлев). – Почитайте Основной закон Советского Союза – это наш проект противоборства». Однако устремленность к идентификации мировоззренческого проекта и правовых стандартов скрывала угрозу потери эластичности общеполитического регулирования и по этой причине была отклонена Сталиным: «Проект затрагивает в основном завтрашний день, Основной закон – сегодняшний день», представляет собой «регистрирование и правовую фиксацию того, что уже заполучено и достигнуто на практике. Разграничение мировоззрения и законодательства являлось, естественно, вымыслом, однако давало возможность манипулировать правовыми стандартами, придавая им разное общеполитическое содержание.
Ведущее инновационное положение создателей Основного закона – «фактическая реализация равноправия», то есть концепции, которая была объявлена, но не осуществлена Французской революцией – превратилась в генеральную в новый период общественной революционной борьбы и получила отображение в «Советском государстве – наивысшей по демократичности разновидности государственного образования. Основной закон 1936 года обрисовал окончание промежуточного периода 1924-1936 годов, претворяя триумф «полноты власти рабочих». В изначальных (предварительных) черновиках Основного закона продемонстрирована такая идея «республики работников»: «советский социум складывается из вольных трудящихся полиса и села – пролетариев, селян (вариация: работающих), работников умственного труда», которые «представляют собой равных друг другу построителей коммунизма.
Однако в результате фиксацию обрела сталинская формулировка «коммунистической республики пролетариев и селян». Она давала возможность объединить концепцию равенства со сберегающимся общеклассовым разграничением при вычеркивании работников умственного труда, которые «никогда не являлись и не могли являться классом, они были и останутся слоем, который рекрутирует собственных участников среди всех классов социума». Другими словами, создатели Конституции позаботились о том, чтобы в ее положениях были отражены все ключевые постулаты социализма и о том, чтобы она всячески способствовала бесповоротному построению социалистического строя в СССР.

3. Конституция СССР 1936 г. как главный документ нового социалистического государства

Важность новой Конституции также заключается и в том, что в ней были закреплены все ключевые концептуальные идеи, направленные на то, чтобы обеспечить построение в стране именно социалистического государства .
На момент принятия Конституции одним из наиболее принципиальных вопросов стало законодательное закрепление понятие собственности. Она была решена введением понятия «социалистической собственности», которая объявлялась неприкосновенной. Также было введено две формы существования такого вида собственности: государственная (она же всенародная), а также кооперативно-колхозная. Параллельно с такими понятиями вводилась также, и категория «личной собственности». К такой категории была определена личная собственность, - то есть, предметы личного потребления. При этом создатели конституции всячески подчеркивали, что данную категорию ни в коем случае нельзя трактовать как отображение другой категории, - частной собственности, существование которой в стране отрицалось.
Как объяснял один из создателей текста Конституции, - А. Стецкий, соотношение категорий государственной и личной собственности не имеет в себе никакого противоречия. Главным образом потому, что в данном случае оба вида собственности представляют собой части единой социалистической системы хозяйствования. Источников же власти считался не только народ, но именно пролетариат, рабочий класс, чья власть была провозглашена новой политической реальностью. Также в положениях новой Конституции благодаря ряду юридических механизмов закреплялся тотальный бюрократический контроль над индивидуумом.
Создатели Конституции продвигали также и концепт так называемой «социалистической демократии». В том числе, в тексте Конституции были отсылки на положения, которые фиксировали равенство политических прав и свобод граждан.
Важной частью новой Конституции стали положения, которые регулировали избирательное право в стране. Так, в тексте было задекларировано всеобщее избирательное право. В том числе, были введены прямые выборы во все высшие органы власти Союзных Республик (в прежней Конституции был применен механизм косвенных выборов). Также важнейшим моментом сталоВведение

тайного голосования на выборах взамен открытого голосования, которое действовало до этого. К тому же, была однозначно закреплена роль издателя законов за советским Парламентом – Верховным Советом СССР .
Создаваемая Конституция образца 1936 г