Книга Н.И.Цимбаева "Славянофильство"

Для России этот период – время стремительных перемен в общественном укладе, в политике, время серьёзных успехов, спорных инициатив и болезненных поражений. Славянофильство оставило огромный отпечаток в развитии внешней и внутренней политики Российской империи, в её культуре, оказывало серьёзное влияние на общество, служило как сплачивающей силой, так и семенем раздора. Автор освещает деятельность славянофилов, показывает, что славянофилы никогда не были единой организацией с определённым уставом, что взгляды на развитие страны внутри славянофильских кругов сильно разнились, а также, рассматривает эволюцию как восприятия слова «славянофильство», так и развитие славянофильского движения.
Состоит книга из предисловия, четырёх крупных глав и заключения.
В предисловии Н.И. Цимбаев даёт краткий осмотр проделанной работы и говорит, какие темы раскрывает каждая отдельная глава, говорит о необходимости исследования славянофильства как историко-философской концепции в силу недостаточной изученности этой темы, сообщает о материалах, на которых основана работа. Также, Цимбаев благодарит коллектив кафедры истории МГУ, который оказал ему содействие в написании работы.
Первая глава вводит нас в общий курс дела и посвящается появлению и изменению терминов «славянофилы» и «славянофильство». Несмотря на то, что работа является исторической, автор обращается к этимологии слова «славянофил» и сам отмечает, что действие это для исторических исследований нетипичное, но необходимое в контексте данной проблемы. В главе автор освещает проблему неверного толкования слова и расширения его понимания, когда под термином подразумевают общественные и политические течения, имевшие место в России XVII-XVIII веков, а также, когда доводят хронологические рамки понятия «славянофильство» до Октябрьской революции. Выводом к первому параграфу главы становится фраза советского литературоведа К.Н. Ломунова: «В науке нет до сих пор единого мнения о самом понятии «славянофильство», о его определении».
Термин «славянофилы» оказывается на несколько десятилетий старше славянофильства как политической концепции и зарождается ещё в эпоху Наполеоновских войн – в 1800-х годах. Появился он в ходе полемики о «старом» и «новом» слоге, происходившей в литературных кругах Москвы и Санкт-Петербурга, впервые будучи употреблён в письмах российского поэта И.И. Дмитриева петербургскому литератору Д.И. Языкову. В этих письмах Дмитриев пишет о книге русского писателя и филолога А.С. Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка», посвящённой развитию русской словесности и литературы. Идеей автора была необходимость в сохранении самобытности, «славянского пути» развития языка и борьбы с засильем иностранных слов, недопущения развития русского языка в формате «офранцуживания», «огерманивания» и т.д. Говоря о книге, Дмитриев пишет: «Непременно желаю видеть продолжение ересей нашего славянофила», имея ввиду самого Александра Семёновича Шишкова – её автора. Термин «славянофил», таким образом, появляется в качестве незлой иронии, насмешки над идеями Шишкова, выраженной даже в самом слове – в нём заключён иностранный корень, на борьбе с которыми настаивал Шишков.
Вплоть до середины 1810-х годов термин используется в переписках литераторов, в основном, в качестве прозвища Шишкова. Впрочем, разрастаясь, спор «шишковистов» и «карамзинистов» - сторонников старой и новой словесности соответственно – выходит за литературно-филологические рамки и переносится на общественную почву. А.С. Шишков обличал в своих работах и высказываниях не только язык, но и понятия современных ему писателей-западников, не одобрял Вольтера и Руссо, предостерегал от подражания «развратным нравам, которым новейшие философы обучают род человеческий», ссылаясь на Французскую революцию и «толикое пролияние крови» в процессе последовавших за ней Наполеоновских войн как на убедительное доказательство пагубности идей французского Просвещения. В области внутренней политики Шишков был убеждённым сторонником крепостничества и считал либеральные начинания чуждыми российской действительности и неприменимыми в её условиях.
Основными идейными противниками Шишкова были либерально настроенные дворяне, в особенности, входившие в Вольное общество. Их литературный талант и влияние во многом поспособствовали тому, что носившее изначально незлой характер слово «славянофил» перестало быть исключительно кличкой Шишкова и стало превращаться в либеральных кругах в бранную, малопочтенную кличку. Таким образом, складывалась эмоциональная традиция восприятия этого слова, а употребление его вышло за рамки разговора об отдельной личности – Шишкове. «Славянофил» преобразовалось в ироническое обозначение широкой группы людей, целого литературного направления, негласным главой которых считался Шишков. Активная государственная деятельность последнего лишь подогрела интерес либерально настроенных кругов к этому слову и повысило его популярность, в первую очередь, в качестве обидного слова. Идейные противники славянофилов считали последних «литературными неудачниками, чьи взгляды принадлежат прошлому». После назначения Шишкова министром народного просвещения в либеральной переписке, в основном, среди декабристов, особенно часто стало встречаться обращение к слову «славянофил» как к ироничному, насмешливому обозначению отсталых поборников старых порядков, ушедшего времени. В период аракчеевщины, когда возможности для политической борьбы были весьма ограниченными и в основном проходили на литературном поприще, идеи новаторов, либералов-западников распространились особенно широко в высших кругах Российской империи, а славянофилы-шишковисты, опиравшиеся ранее на патриотический подъём, вызванный войной с Наполеоном, а также, на идеи триады «веры, воспитания и языка»(считающуюся некоторыми исследователями предтечей более поздней «православие, самодержавие, народность»), оказались в меньшинстве и без сил на борьбу с распространением новых течений и забвением старых.
В николаевское время славянофильство, перешедшее ещё при Александре I в общественное поле, оформилось в политическую идеологию и обрело своих лидеров, людей, умело выстраивавших славянофильские концепции в реалиях российской и мировой политики XIX века. Лидеры у этого политического течения были различные, нередко с различиями во взглядах, которые позже приведут к разладам в славянофильских кругах и появлению такого политического направления как почвенники – умеренные славянофилы

. Сходились все лидеры движения в том, что Россия самобытна, а её культура и общественный уклад носят уникальный, неповторимый характер, а также, в том, что Шишков не является ни идейным вдохновителем славянолюбия, ни достаточно убедительным деятелем, слова которого могли бы привлекать на сторону славянофилов больше сторонников.
Славянофилы начинают себя называть славянофилами вопреки смыслу, который вкладывают в это слово западники, в 1820-е годы, и окончательно «уживаются» с термином к концу правления Николая I. «Школа славянофилов» рассматривалась и разрабатывалась такими литераторами как И.И. Дмитриев, Н.А. Полевой, А.С. Хомяков и уже в 1830-е оформилась в качестве движения, взывавшего ко всестороннему патриотизму, сохранению и приумножению исконно русских, славянских языковых и культурных традиций, а также, к недопущению дальнейшего проникновения иностранного влияния и общественного уклада в российскую реальность. Однако, следует отметить, что взгляды славянофилов и их лидеров в середине столетия стали значительно различаться, и уже нельзя было точно сказать, о каком направлении славянофильства идёт речь в переписке о нём, если отсутствуют уточнения, самым надёжным из которых было, конечно, упоминание фамилий, которое давало понять, о каком именно кружке или направлении славянофильства идёт речь. Толкований у термина было множество: одни заключали в него культ самодержавия, православия и народности, другие – в религиозную благую миссию русского народа, третьи – политический панславизм, кто-то – либерализм с национальной спецификой и т.д. Однозначно можно отделять западников от славянофилов и определять последних в единую группу по отношению к пути развития русского народа и его места на мировой арене. В то время как западники считали русских частью западноевропейской общности народов и не отделяли историю России от истории Европы, славянофилы, напротив, считали, что русская культура шла и должна продолжать идти в своём развитии независимым от западной цивилизации путём, а саму русскую культуру отождествляли с началами и устремлениями русского государственного устройства.
Во второй главе своей книги Цимбаев говорит об основных проблемах изучения славянофильства как явления. Работой над этими проблемами занимались несколько поколений историков, труды которых и позволили Цимбаеву и другим исследователям углубляться в изучение различных аспектов славянофильского движения.
В первую очередь, Николай Иванович пишет о проблеме, уже практически ушедшей в прошлое, но встречающейся в работах начала прошлого века у таких авторов как В.О. Ключевский – академик, заслуженный профессор Московского университета – и способной сбить начинающего исследователя с толку. Проблема эта заключается в скептическом взгляде на славянофильство как на основательное политическое и общественное течение, в его недооценке и «нигилистическом желании умалить его значение в истории русской общественной мысли».
Также, автор пишет о необходимости добросовестно подходить к изучению этого явления. По мнению Цимбаева, многие исследователи начала XX века к изучению славянофильства подходили без достаточной степени ответственности, воспринимая движение в качестве подраздела панславизма или национализма, не рассматривая его в качестве самобытного феномена общественного, политического, исторического и культурного развития России, что вело к формированию ложного образа славянолюбия, а также, смешения сути раннего и позднего славянофильства.
Следующей крупной проблемой, которую автор затрагивал ещё в первой главе, является сложность определения чётких хронологических рамок славянофильства как развивающегося, «живого» направления общественной мысли. Необходимость определять, на каком этапе славянофильство в значении, описанном выше, оформилось и стало данностью для современников, и что ещё важнее, на каком же этапе оно – славянофильство – стало историей. Отсюда проистекает и необходимость разделения и внутренней периодизации славянофильства, которое даже на своём «активном этапе», когда его нельзя было назвать течением прошлого, имело свои этапы. Без видения этих этапов не представляется возможным видение идейной эволюции славянофильства.
Как уже отмечалось ранее, люди, которых называли славянофилами, появились ещё в 1800-е годы, но большинство исследователей сходится во мнении, что мы не можем экстраполировать понятие славянофильства на эпоху правления Александра I или более раннее время. В работах историков начала XX века славянофильство обычно имело общие, округлённые хронологические рамки. Так, российский историк П.Н. Милюков в 1900 году определял рамки «подготовительного периода в истории славянофильства» серединой 1820-х – серединой 1840-х. Другой российский историк, Завитневич В.З., уточнял положения Милюкова, указывая на важность событий 1845 года, в котором произошёл окончательный разрыв между славянофилами и западниками. Если ранее их идеи и взгляды на будущее развитие российского общество и самого государства не имели чётких границ и нередко совпадали, то после разрыва между К.С. Аксаковым – одним из идейных лидеров славянофильства – и Т.Н. Грановским – идеологом западничества – граница стала куда более отчётливой.
В работах советских учёных обычным временем зарождения и выделения славянофильства как полноценного культурно-политического направления считается зима 1838-1839 годов, когда в литературных кругах Москвы произошёл обмен посланиями между А.С.Хомяковым(«О старом и новом») и И.В. Киреевским(«В ответ А.С. Хомякову»). «Верхней границей» начального этапа славянофильства большинством советских учёных также считается 1845 год, когда, помимо прощания Аксакова с Грановским, были изданы три славянофильские книги «Московитянка», а также, «Синбирский сборник» и «Сборник исторических и статистических сведений о России и народах ей единоверных и единоплеменных». Автор последних двух работ, историк и общественный деятель Д.А. Валуев, в печатном виде излагает основы историко-философской концепции славянофильства.
Несмотря на такую чёткую временную границу, первоначальный «разрыв» между славянофилами и западниками был не столь заметен. Многие сторонники обоих течений разделяли принципы раннего российского либерализма, сохраняли дружеские связи и продолжали общение и обмен мнениями.
По мнению же Цимбаева славянофильство окончательно выделилось в качестве самобытного учения и приобрело черты законченной общественно-политической доктрины после революционных событий 1848 года, также известных как Весна Народов.
Однозначным завершением развития славянофильства как политического и историко-философского течения стала середина 1880-х годов, когда умер И.С