Истоки шаманизма

Введение

Актуальность темы подтверждается, прежде всего, повсеместным ростом интереса к неошаманизму как к новому религиозному движению на фоне возникновения различных шаманских групп и объединений на территориях, культурно и исторически к этому предрасположенных.
Изучение шаманской религии, ее происхождения и истории имеет не только теоретическое, но и политическое и практическое значение. Несмотря на огромные успехи в социально-экономическом и культурном преобразовании жизни бурят за годы Советской власти, шаманизм не отошел еще в прошлое окончательно. Он продолжает оставаться мировоззрением некоторой наиболее отсталой части населения.
Цель: рассмотреть истоки шаманизма по книге Т.М. Михайлова «Из истории бурятского шаманизма».
Задачи:
1. Описать историю изучения бурятского шаманизма.
2. Охарактеризовать зарождение и развитие бурятского шаманизма.
Объект исследования: бурятский шаманизм.
Предмет исследования: истоки бурятского шаманизма.
Методология исследования представлена различными методами. Во-первых, это текстологический анализ письменных источников. Помимо базового анализа применяется также сравнительно-исторический, проблемно-понятийный, а также классификационный и системообразующий методы.
Работа состоит из введения, двух параграфов, заключения и списка использованных источиков.


1 История изучения бурятского шаманизма

Бурятский шаманизм – это огромный комплекс верований, воззрений и обрядов, сформировавшихся на протяжении многих веков. В ходе его эволюции новое не всегда вытесняло старое, а наслаивалось на него, образуя нечто целое. Поэтому в комплексе шаманских верований позднейших эпох обнаруживаются представления эпох предшествующих, хотя древние верования во многих случаях отодвинуты на задний план, трансформированы.
Как пишет Т.М.Михайлов, бурятский шаманизм в своём «ставшем» состоянии предстаёт как целостное единство:
1) религиозных представлений;
2) религиозной психологии;
3) культовой системы;
4) религиозных отношений;
5) религиозной организации, т.е. служителей культа;
6) шаманского фольклора.
Период примерно с середины XVII по конец XVIII в. является начальным этапом накопления знаний о бурятах и их верованиях. Материалы в этот период собирались в основном случайные, отрывочные, со многими вымыслами и догадками. На шаманские верования смотрели как на дьявольское дело, а на шаманов – как на слуг дьявола. Внутренним содержанием шаманизма вовсе не интересовались.
Со времени первой академической экспедиции (И. Гмелина, Г.В. Миллера, С. П. Крашенинникова)1 шаманизм стал рассматриваться как результат деградации какой-либо другой религии (брахманизма, зороастризма и т. п.), распространившейся в Северной Азии, а его, сущность виделась лишь в кривляниях шаманов.
К этому периоду относится появление первого обстоятельного для своего времени описания бурятского шаманизма (труд М. Татаринова). Конец X V III в.– 60-е гг. X IX в,– период, характеризующийся интенсивным накоплением сведений о бурятском шаманизме. Выдвинутый в конце XVIII в. И. Г. Георги взгляд на шаманизм как на определенную систему религии получил дальнейшее развитие в работах И. Бичурина, Д. Базарова, С. Шашкова2. Вместе с тем продолжают бытовать мнения, что шаманизм – грубое суеверие и обман. Создание РГО и его Сибирского отдела сыграло важную роль в изучении шаманизма в Сибири и Бурятии, способствовало появлению ряда серьезных исследований.
Впервые выдвигаются исследователи из числа самих бурят (Д. Банзаров, Г. Гомбоев). 70-е гг. X IX в.– начало X X в.– период небывалого прогресса в деле этнографического изучения бурят и их верований. По далеко неполным данным, с 1870 по 1915 г. было опубликовано свыше 130 работ, в которых так или иначе затрагивались вопросы бурятского шаманизма, в то время как за все предыдущие периоды, т. е. примерно за 200 лет, число таких сочинений не превысило.
Такой скачок обусловлен активизацией деятельности ВСОРГО, широким участием политических ссыльных (Г. Н. Потанин. Д. А. Клеменц, П. Е. Кулаков и другие) в научной жизни Восточной Сибири, усилившейся деятельностью миссионерства в области изучения быта и культуры бурят, ростом числа научной интеллигенции из бурятской среды (М. Н. Хангалов, Ц. Жамцарано, В. Михайлов).
Разработка и распространение специальных программ обусловили более продуманный и систематический сбор и публикацию материалов. В указанный период произошло капитальное накопление соответствующих фондов центральных и периферийных музеев. В этнографической науке получила широкое распространение эволюционная теория, рассматривающая шаманизм как определенную стадию развития всякой религии.
В дореволюционных работах по шаманизму бурят отражались различные социально-политические воззрения. Но всегда их авторы оставались во власти идеалистических взглядов на историю и не понимали сущность и соотношение базиса и форм общественного сознания. Буржуазная ограниченность и методологическая незрелость не позволяли объективно решать научные проблемы и делать широкие выводы. Во многих исследованиях, особенно в трудах христианских апологетов, шаманизм резко противопоставлялся христианству, пропагандировалась русификация сибирских народов. Находились авторы, которые превратили изучение религии бурят, как и вообще быта и культуры, в самоцель, не связывали его с насущными задачами современности.
В целом дореволюционной литературе по шаманизму бурят характерны описательность, увлечение чисто внешними сторонами религии, пренебрежение вопросами о роли шаманизма в истории парода и его культуры. Однако в дооктябрьское время был накоплен большой фактический материал, сделаны отдельные удачные опыты систематизации и теоретического осмысления. Русские и бурятские ученые и собиратели осуществили максимум возможного в условиях царизма3.
Великая Октябрьская социалистическая революция резко ускорила развитие этнографической науки в стране. Период гражданской войны и следующие за ним годы были для этнографии периодом необычайно быстрого роста. Это проявилось, прежде всего, в создании ряда новых научных учреждений, музеев и обществ, в возрождении и расширении старых научных коллективов. Как и другие пауки, этнография в СССР стала служить великому делу социалистического переустройства жизни народов бывшей Российской империи.
Новый этап открывается в историко-этнографическом изучении Бурятии. Еще до окончания гражданской войны развертывается активная научная и собирательская работа в Восточной Сибири, в Прибайкалье. Оживляется деятельность ВСОРГО, при нем создается бурятская секция, возобновляется деятельность Троицкосавского отделения РГО. В 1918 г. в Иркутске открывается университет, где сосредоточиваются крупные научные силы, в Верхнеудинске организуется Общество, но изучению Прибайкалья и при нем народный университет. С образованием Бурятской ЛССР (1923 г.) учреждаются ученый комитет (Буручком), преобразованный позднее в Бурятский институт культуры, научное общество им. Д. Банзарова4.
Строительство нового общества потребовало ломки старых форм идеологических отношений. Религия стала серьезным тормозом в осуществлении ряда задач пролетарской революции. В этой связи появилась необходимость научной разработки вопросов религии и атеизма, начались «поиски путей всестороннего научного осмысления и исследования шаманизма как формы религиозной идеологии народов Сибири уже с позиции исторического и диалектического материализма».
В 20-х – первой половине 30-х гг. появилась целая серия специальных монографий и многочисленных статей, опубликованных в разных изданиях. Основными авторами этих работ были Л. Штернберг, В. Богораз, К. Токин, С. Урсынович, И. Суслов, А. Долотов, Д. Зеленин, Н. Золотарев, Г. Ксенофонтов, И. Косоков и другие5.
Бурятский шаманизм в этот период изучается членами ВСОРГО, научного общества им. Д. Банзарова, преподавателями и студентами Иркутского университета, а также целым рядом ученых Москвы и Ленинграда. Активнейшим собирателем и публикатором материалов по шаманизму в 20-е гг

. был бурятский этнограф П.И. Баторов, автор более десяти работ по этнографии бурят, начавший свою деятельность еще до революции. Его труды, носившие описательный характер, явились заметным вкладом в изучение бурятского шаманизма и сохранили свою ценность и в настоящее время.
В те же годы жил и работал в Иркутске якутский ученый Г.В. Ксенофонтов. Он ездил к бурятским улусам, изучал шаманизм. Материалы, собранные им и другими исследователями, широко использованы в серии его трудов, посвященных вопросам сибирского шаманизма. Работы Г.В. Ксенофонтова явились попыткой материалистического истолкования вопроса о происхождении и сущности сибирского шаманизма.
Однако основная концепция автора страдала рядом крупных недостатков. В предисловии к книге «Культ сумасшествия в урало-алтайском шаманизме» А.П. Окладников справедливо отмечал произвольность разработанной Г.В. Ксенофонтовым схемы развития кочевого быта, крайний психологизм при объяснении« сумасшествия» шаманов, методологическую нечеткость трактовки некоторых шаманистских явлений6.
Крупный вклад в изучение бурятского шаманизма внес Б.Э. Петри. В его исследованиях (написанных, правда, под влиянием тэйлоровской анимистической теории) с большим знанием дела, с учетом накопившихся за многие века материалов, классифицированы пантеон и культовая система шаманских верований, основательно разработаны вопросы подготовки и посвящения шаманов и их иерархии, сделана попытка проследить происхождение и древнюю историю шаманизма бурят.
Заметный вклад в изучение шаманизма бурят сделал Г.Ц. Цыбиков. В двух работах он выдвинул оригинальную концепцию о первоначальных служителях культа, о чем подробнее будет сказано во второй главе. Шаманской религией бурят занимался Г.Д. Санжеев. Собранные им материалы и некоторые выводы опубликованы в работах «Weltanschaung und Schamanismus der alaren Burijaten», «Пенснопения аларских бурят» и «Эпос северных бурят». В первой из них, переведенной на русский язык, частично, в виде извлечения, подробно исследованы шаманские верования аларских бурят.
В 20-х – первой половине 30-х гг. появилось несколько работ, принадлежащих перу П.Т. Хаптаева, и целая серия археологических и этнографических изысканий П.П. Хороших, в которых освещены различные аспекты верований древних жителей Прибайкалья и современных бурят. В этот же период в печати выступили А.И. Балдунников, Б.Б. Барадши, К.В. Вяткина, В. П. Гирченко, В. И. Подгорбунский, С. Туя, К. Хадахнэ и другие7.
Во второй половине 30-х гг. изучение бурятского шаманизма, как и в целом этнографии бурят, заметно ослабло, а в годы Великой Отечественной войны почти прекратилось. Из работ этого периода необходимо назвать монографии А. П. Окладникова «Очерки по истории западных бурят» и Ф.А. Кудрявцева «История бурят-монгольского народа». В первой из них очень сжато рассмотрены пережитки родовых отношений, связанных с шаманизмом, мифы о Буха-нойоие, Эхирите и Булагате, шаманках Айсыхаи и Хусыхан, роль шаманов в эпоху зэгэт эаба. В книге Ф. А. Кудрявцева, в разделе «Шаманство», дана общая характеристика традиционной религии бурят XVII – первой половины X IX в. Автор, в частности, высказал мнение, что в процессе развития классового расслоения шаманы «срастались с феодальной верхушкой бурятского общества, усиливая ее влияние и господство».
В 1935 – 1940 гг. развернулось выявление документов по истории и этнографии Бурятии, хранящихся в архивах и библиотеках центра и периферии. Были опубликованы исследования источниковедческого характера, а также бурятские летописи. Для нас особо ценными являются работа В.П. Гирченко, в которой приведены сведения и о религии бурят, и летописи Тугултур Тобоева и Бандана Юмсунова, содержащие характеристику доламаистских верований бурят хоринского племени.
В годы Великой Отечественной войны объем этнографических работ был значительно сокращен, бурятское шаманство оставалось за пределами внимания специалистов. В послевоенный период этнографическое изучение Бурятии оживляется, соответственно растет интерес к шаманским верованиям.
В 1946 г. была опубликована статья К. В. Вяткиной «Пережитки материнского рода у бурятмонголов», в которой рассмотрены мифы о шаманках Айсыхан и Хусыхан, Буха-нойоне, значение термина удган, описаны женский тайлгап (тѳхѳрѳѳн) и женские опыты , В последующие годы К.В. Вяткина выступила с целым рядом исследований, в том числе с монографией «Очерки культуры и быта бурят», в которых в той или иной степени освещены вопросы бурятского шаманизма.
В 1953 г. в Улан-Удэ вышла небольшая книжка Ф. Шулунова «О реакционной сущности шаманства», написанная в научно-популярной форме. Естественно, что вопросы шаманской религии освещены в ней недостаточно глубоко. Очень большая работа по изучению бурятского шаманства проделана фольклористом и этнографом С.П. Балдаевым, начавшим свою научно-собирательскую деятельность еще до революции.
Известным вкладом в изучение бурятского шаманизма являются работы И.А. Манжигеева. В опубликованных в 60-х гг. статьях автор попытался по-новому осветить вопрос о сущности шаманизма и на этой основе определил эту религию как культ умерших шаманов, значительное вниние, уделив характеру и причинам бытования у бурят шаманистских пережитков. Его новое исследование «Бурятские шаманистические и дошаманистические термины», построенное в форме словаря-справочника, содержит около 1000 мифологических, культовых и обрядовых терминов, которым дается атеистическая интерпретация в соответствии с общей авторской концепцией8.
В конце 60-х – начале 70-х гг. интересные социологические исследования проведены В. И. Хахиновым в Усть-Ордынском национальном округе Иркутской области. Результатом этих исследований явились кандидатская диссертация, ряд статей и методическая рекомендация. Ценность и оригинальность этих работ состоит в том, что автор изучил современное состояние шаманизма среди бурят Иркутской области, дал экспериментальное обоснование системы, содержания и методики антирелигиозного воспитания в бурятской школе.
Вопросы синкретизма религии в Бурятии, взаимовлияния шаманизма и ламаизма, типологически сходных явлений в шаманском и буддийском комплексах нашли освещение в трудах Н.Л. Жуковской и К.М. Герасимовой. Бурятский шаманизм изучается не только местными специалистами. Так, он давно уже вошел в круг научных интересов ленинградского этнографа С.В. Иванова. В его работах впервые обобщены материалы по бурятским онгонам, выяснены семантика, происхождение и функции опгонов, их связь с изобразительным искусством, убедительно раскрыто отражение в онгонах хозяйственной и культурной жизни бурят на различных этапах исторического развития9.
Принципиальные замечания по бурятскому шаманству высказаны в ряде капитальных трудов С.А. Токарева. По его мнению, у бурят была более высокая стадия развития шаманизма – профессиональное шаманство, когда шаман – это особый специалист, который живет доходами от своей профессии обслуживает любого заказчика10.
Бурятским шаманизмом плодотворно занимался известный советский этнограф и историк религии А.Ф. Анисимов. В его трудах, составляющих заметный вклад в марксистскую науку о человеческом обществе и его развитии, затронут широкий круг проблем, связанных с первобытной религией и мышлением.
Л.Ф. Анисимовым изучены верования первобытного общества и соответственно с периодизацией древнего общества разработана периодизация первобытной религии. При этом, наряду с материалами из других сибирских регионов в качестве первоисточников, использованы данные по археологии Прибайкалья и бурятской этнографии. Таким образом, общие положения ученого относительно генезиса и эволюции первобытных верований распространяются и па верования древнего населения Бурятии. При установлении общего и особенного в развитии религии сибирских народов им выделены характерные черты бурятского шаманизма, обусловленные особенностями исторического развития бурят и влиянием зороастризма и буддизма.
В деле изучения и реконструкции религиозных представлений и обрядов первобытных жителей Прибайкалья и древних бурят, исключительно велика роль археологии