Истина: теория и практика

Введение

В лучах сознания истина предстает в собственной и живой форме знания. Извечна гармония истины и красоты. В глубокой древности египетские мудрецы в знак непогрешимости и мудрости носили золотую цепь с драгоценным камнем, называвшуюся истиной.
Величайшие умы человечества всегда видели в истине ее высокий нравственно-эстетический смысл. Действительная истина не может быть ущербной: простая ее лишь прагматическая полезность может служить нравственному возвышению человечества.
Для подвижников науки, искусства искание истины всегда составляло и составляет смысл всей жизни. История помнит искателей истины, рисковавших ради нее репутацией, подвергавшихся травле, обвинявшихся в шарлатанстве, умиравших нищими. Такова судьба многих новаторов, пионеров науки.
Истина - величайшая социальная и личная ценность. Она укоренена в жизни общества, играя в нем важную социальную и нравственно-психологическую роль. Ценность истины всегда неизмеримо велика, а время ее только увеличивает. Обычно истину определяют как соответствие знания объекту.
Пока ученые спорят друг с другом, они находятся в пределах ментального. История науки знает множество теорий, которые считались обоснованными и даже подтвержденными экспериментально, но впоследствии были отброшены. Эксперимент всегда ставит объект в заданные условия, при его проведении невозможно учесть все возможные факторы, которые воздействуют на объект в реальности. Поэтому, хотя успешность эксперимента и является существенным доводом в пользу той или иной теории, окончательным критерием может выступать только социальноисторическая практика, так как она позволяет выйти за пределы познавательной сферы и проверить, насколько полученные знания адекватно описывают реальность. Именно на практике проверяется предсказательная сила теорий. Нептун, открытый, по меткому выражению Д. Арго, «на кончике пера», пустые ячейки в таблице Менделеева, которые были заполнены вновь открытыми элементами — это лишь некоторые примеры практических доказательств истинности теории. Отсутствие определенных фактов также может служить свидетельством в пользу истинности теории. В конце XIX века ученые зафиксировали спектральные волны, не соответствовавшие ни одному из известных на тот момент химических элементов, и объявили об открытии небулия и корония. Однако новые элементы не укладывались в периодическую систему. На этом основании часть ученых сразу же заявила, что это ошибка. И действительно, позже было доказано, что открытые спектральные линии принадлежат обычному кислороду и водороду (а в случае с коронием — железу), находящимся в космосе в ионизированном состоянии
Цель работы проанализировать истину, ее теорию и практику.
Задачи:
1. Изучить основные теории истины
2. Рассмотреть проблему критерия истины и умозаключение по аналогии
3. Изучить особенности практики как критерия истины


1. Основные теории истины
Научное познание отличается от других форм познавательной деятельности помимо системности своей нацеленностью на истину. Наука вынуждена постоянно обосновывать собственные претензии на обладание особым — истинным — знанием (в сравнении с мифом, религией, искусством, идеологией). Поэтому вопрос об истине — один из центральных для философии науки. Более того, о рождении науки как самостоятельной формы человеческой деятельности можно говорить только с момента проблематизации процесса познания и постановки вопроса об истине.
Некоторые шаги в этом направлении были сделаны еще древнеиндийскими и древнекитайскими мыслителями, но лишь в рамках древнегреческой философии алетейя (истина) была четко противопоставлена доксе (мнению, вариантом которого было заблуждение), а умопостигаемый мир — миру чувственному, неподлинному.
На данный момент существуют различные концепции истины, однако на практике подавляющее большинство ученых, заявляя, что описывают реальную (действительную) картину мира, придерживаются концепции Аристотеля — корреспондентной теории истины (от англ. сorrespondence, лат. сorrespondere — соответствие, соотношение). «Истину говорит тот, кто считает разъединенное разъединенным и связанное — связанным, а ложное — тот, кто думает обратно тому, как дело обстоит с вещами». Говоря современным языком, истина — это соответствие между сознанием и миром, предметом и мыслями о нем. И это соответствие (или несоответствие) не зависит от человека, так как неважно, считает ли сам человек собственные мысли истинными или ложными. Является мысль истинной или нет, определяется наличием или отсутствием соответствия между ней и явлением объективного мира, которое она описывает. Так, геоцентрическая концепция мира долгое время считалась достоверной, обоснованной и безоговорочно принималась философами и учеными. Люди считали, что концепция истинная, но на самом деле она была и является ложной. Точно так же неважно, по какой причине один человек считает стоящего перед ним другого человека деревом (Жар? Состояние алкогольного или наркотического опьянения? Гипноз?) — так как соответствия нет, суждение ложно. Неважно, по какой причине и какое количество человек заблуждается: если описание не отражает реальное положение дел — оно ложно. Истина не зависит ни от отдельного человека, ни от человечества в целом. В этом смысле она объективна и только объективна. Истину нельзя создать: создаются теории, концепции, выдвигаются идеи; истину находят, открывают.
С другой стороны, очевидно, что познание всегда происходит в субъективных формах. Да и самого понятия истины до возникновения человека не существовало. В природе истины нет. Плутону абсолютно все равно, считаем мы его планетой Солнечной системы или нет. Это для человека как познающего субъекта важно оценить результаты собственного познания, важно понять: а может ли он познать мир? Вне познавательной деятельности понятие «истина» лишено смысла.
Классическая корреспондентная теория истины предполагает четкое различение субъекта и объекта познания. Но если человек является субъектом познания, кто судья? Кто способен оценить истинность результатов познания? Как может человек быть абсолютно объективным? Как он может «встать на точку зрения Бога»?
Размышления над этими и другими гносеологическими вопросами стимулировали появление и развитие концепций истины, отличных от классической, которые объединяет, пожалуй, одно: все они в той или иной мере отрицают существование объективной истины.
Так, в концепции очевидности, берущей свое начало в философии Р. Декарта, мерилом истины выступает субъективное чувство очевидности — интуиция. Все философы, допускавшие интуитивное познание, писали о его очевидной истинности. Значение интуиции, озарений и т.п. отмечали и многие ученые. Неочевидность механизмов рождения новых идей, несводимость теорий к простому обобщению фактического материала, зачастую нерациональные причины принятия научным миром тех или иных концепций — вот проблемы, на которые обращает наше внимание данная концепция.
Истина — это то, во что верит (принимает) большинство, — утверждают сторонники концепции общезначимости. Совсем рядом располагается конвенционализм, в котором истина трактуется как результат соглашения между членами определенной группы людей (от лат. сonventio — соглашение). Ее сторонники (Ж. А. Паункаре, П. Дюгем и др.) акцентируют внимание на том, что научные гипотезы и теории создают и ниспровергают сами люди

. Причем речь обычно идет именно об ученых. Так, по мнению Р. Рорти, истинным является утверждение, в оценке которого ученые солидарны.
Концепция простоты и «экономии мышления» утверждает: истинна та концепция, которая дает более простое объяснение явлений (Э. Мах, Р. Авенариус). Гелиоцентрическая теория Коперника действительно была более простой по сравнению с теорией Птолемея. Но так бывает не всегда.
В концепции когерентности (от лат. сohaerentia — сцепление, связь, согласованность) истина рассматривается как согласие мышления с самим собой. Если элементы системы связаны между собой, согласованы и не противоречат друг другу, то ее можно считать истинной (Р. Карнап, О. Нейрат и др.). Действительно, непротиворечивость — важный критерий. Наличие противоречия — первый повод усомниться в истинности концепции, а противоречие между теорией и фактами не раз в истории науки приводило к смене теорий. Однако обратное утверждение — об истинности всех непротиворечивых теорий — неверно. Только в математике, у которой есть предмет, но нет объекта (числа как такового нет, мир чисел придуман людьми), внутренняя непротиворечивость выступает окончательным критерием истины.
Самая популярная неклассическая концепция истины — это прагматистская. Ее сторонники (Ч. С. Пирс, У. Джеймс, Дж. Дьюи и др.) считают, что чем теория полезнее, тем истиннее. Истинная теория может служить руководством к действию, позволяет делать прогнозы, управлять теми или иными процессами. В данной концепции акцент делается на вопросе применимости, использовании результатов познания. К сожалению, история полна примеров, когда идеи объявлялись ложными из-за того, что были неугодны власти. И это возвращает нас к вопросу о субъекте оценки.
Факт смены научных теорий и целых парадигм, открытие теоретической нагруженности эмпирического уровня научного познания, осознание огромного влияния на науку социокультурных факторов и другие открытия XX века подталкивали философов науки к постановке вопроса о применимости понятия «истина» к науке в принципе.
Если позитивисты объявляют бессмысленными (не подлежащими классификации в дихотомии истинное-ложное) все несводимые к фактуальным суждения, то неопозитивисты, признавая невозможность полной верификации теории, предлагают ограничиться определением степени вероятности ее истинности. Окончательно деконструируют понятие истины пост-модернисты. С их точки зрения, нет разницы между научной теорией, художественной литературой и религиозным мифом; наука, узурпировавшая права на познание мира, насквозь идеологична, понятие истины используется учеными для самооправдания и запугивания людей. Методологический конструктивизм постмодернизма предполагает множественность: множественность теорий, множественность описаний, множественность миров. Понятие «истина» нужно только тем, кто играет в реализм, — говорят постмодернисты. Вопрос об истине оборачивается проблемой статуса науки и вопросом о ее полезности и нужности обществу.
Однако так рассуждать могут себе позволить только философы. Ученый, специалист в конкретной области знания, не может отрицать истину — в этом случае теряется смысл всей его деятельности. Кроме того, сколько бы мы ни говорили об альтернативных описаниях, сколько бы ни сомневались в истинности суждения «мы находимся на шестом этаже», на практике никто не пытается доказать его ложность, шагнув в окно.
XX век не только ставит под вопрос понятие истины, но и демонстрирует все возрастающую мощь науки, фундаментом которой служит рост научного знания. История науки и человечества в целом со всей очевидностью свидетельствует о кумулятивности процесса познания. Постепенно, шаг за шагом, ученые накапливают крупицы истин, все глубже проникая в суть вещей. Поэтому, говоря об истине, необходимо учитывать тот факт, что истина — это не только результат познания, истина — это процесс. «Истина не есть отчеканенная монета, которая может быть дана в готовом виде и в таком же виде спрятана в карман». Процесс познания бесконечен — так как сам мир бесконечен и находится в постоянном изменении. Кроме того, критерии достоверности тоже историчны и меняются с изменением самого знания. Да, многое из того, что считалось достоверным и истинным, осознается теперь как ложное. Но достоверное знание следует отличать от абсолютной истины. Если теория считается достоверной, обоснованной, значит, она содержит в себе крупицы истины. И эти крупицы не исчезнут в процессе смены теорий — они будут использованы следующими поколениями. Так, отбрасывая геоцентрическую концепцию Птолемея, Н. Коперник взял из нее представления о сферической форме планет, которые движутся по собственным орбитам. Гелиоцентрическая картина мира Коперника в сравнении с картиной мира Птолемея выглядит истинной, однако в ней присутствует неподвижный купол, к которому крепятся звезды, орбиты планет представляют собой круги... Все эти ошибки будут исправлены в дальнейшем. Год за годом, десятилетие за десятилетием астрономы уточняют модель нашей Солнечной системы. Таким образом, теории отличаются мерой соответствия миру, который они описывают. Рождение новых теорий не всегда приводит к уничтожению старых. Например, после открытия теории относительности и квантовой механики классическая механика не была отброшена, она продолжает использоваться, но поменяла свой статус — стала рассматриваться как частный случай новой теории.
В марксистской гносеологии этот процесс описывался с помощью различения двух истин — абсолютной и относительной. Абсолютная истина понималась как абсолютное соответствие мышления предмету, а относительная — как неполное, частичное соответствие. Важно, что относительная истина — это тоже истина и она объективна. Например, утверждение о том, что вода кипит при 100 градусах Цельсия, является объективной истиной и не зависит от того, что по этому поводу думают люди. Однако это относительная истина, так как она лишь частично соответствует действительному положению вещей: только в определенных условиях температура кипения воды равна 100°, например, высоко в горах в условиях разряженного воздуха вода закипает при более низкой температуре. Стремление ученых узнать о воде все — и есть стремление к абсолютной истине.
Развитие научного знания происходит в процессе смены одной теории другой, в процессе увеличения истинного содержания или, как бы сказали сторонники прагматизма, через рост продуктивности и предсказательной силы теорий. Наше знание всегда относительно и зависит от уровня развития общества. Чем он выше, тем мы ближе к абсолютной истине.

3. Проблема критерия истины и умозаключение по аналогии.
Итак, если сосредоточиться на блестящей формулировке проблемы критерия истины, данной Виндельбандом: как убедиться в соответствии между А и В, если нам дано только В? Для Виндельбанда ответ ясен: «Так как вещь и представление несоизмеримы, у нас нет ни малейшей возможности решить, совпадает ли представление с чем-либо иным кроме представления». Это утверждение базируется на совершенно очевидной и потому неэксплицированной посылке: убедиться в «совпадении» А и В можно лишь «соизмерив», т. е. сравнив их между собой. Давно, однако же, сказано: бойся очевидности! Поставим вопрос, который на первый взгляд кажется совершенно нелепым: а нельзя ли убедиться в «совпадении» А и В, зная только В, т